Мария Дубинина - Попаданкам закон не писан! [litres]

Я с новой силой уставилась на куб, даже прищурилась от усердия. Давай же, миленький, докажи этому упырю, что мы можем. И не только предметы перемещать, но и много еще чего!

Куб, словно вняв моим уговорам, нехотя покачнулся и поплыл в сторону корзины, но я даже обрадоваться не успела. Глаза защипало, веки отяжелели, к горлу подступила тошнота. А дальше не помню. Реальность как ножом отрезало.

– Катерина! Катерина, очнись!

Я открыла глаза и первым делом увидела перед собой лицо Вилмара. Обеспокоенное такое лицо, под неправильным углом. Я не сразу сообразила, что лежу головой на его коленях, а он склонился надо мной и похлопывает по щекам.

– Хватит меня бить, – вяло огрызнулась я и попыталась приподняться на локтях, но не вышло, сил не хватило. Зато надо мной склонилась вторая голова.

– Нельзя ее в лазарет, – хмуро сказал Бьорн и приложил пальцы к моей шее. – Как себя чувствуешь?

– Как тряпочка, – честно призналась я. Руки и ноги не слушались, язык немел. Что это, интересно, на меня нашло? Чуть не померла. Когда мысли немного зашевелились, я испугалась. Это все очень нехорошо, очень-очень нехорошо. Но в лазарет я тоже не хочу, терпеть не могу больницы.

– Плохо, – подытожил Бьорн. – Нужно отнести ее в комнату.

Я еще плохо соображала, поэтому просто слушала и слабо кивала. Говорить о моем обмороке почему-то строжайше запретили и тут же придумали легенду, почему это я такая никакая. Перевязали бинтом щиколотку, и Вилмар поднял меня на руки. Только тогда я поняла, что на полигоне никого не осталось, кроме нас троих. Меня, Бьорна и моего надзирателя.

– Если спросят, ты упала, сломала ногу, сама идти не можешь, – учил Бьорн. Я кивнула, хотя со «сломала ногу» он явно перегнул палку. Вывихнула – еще куда ни шло.

– Да что случилось-то? – спросила я у сосредоточенного Вилмара. Нес он меня легко, как пушинку, осторожно и даже с некоторой нежностью. Как будто я была очень дорогой вазой, на которую он к тому же долго копил деньги.

Вилмар отвечать не пожелал. Ну ладно, хочется им поиграть в шпионов, пусть играют. Я все равно потом все узнаю, а если сами говорить не захотят, под пытками вытяну.

Меня подняли на восьмой этаж, что уже само по себе было подвигом со стороны Вилмара, я всю дорогу даже дышала через раз, чтобы ему полегче было. В комнате он уже с меньшей деликатностью положил меня на кровать и перевел дух. Я почему-то в душе обрадовалась, что он не такой уж супермен, каким кажется. Устал все-таки.

– Хочу напомнить еще раз, – обратился он ко мне, – что произошедшее должно оставаться тайной. Я имею в виду, твой обморок во время занятия спецкурса.

У меня в голове неожиданно щелкнуло.

– Вы боитесь, что я дискредитирую спецкурс в глазах всего университета? – спросила я, лишь самую малость запутавшись в сложном слове. Придумывать синонимы было некогда.

Вилмар обреченно закатил глаза.

– Откуда ты таких выражений нахваталась?

– В учаге научили, – буркнула я. – Тему не переводи.

Я села, наплевав на имитацию перелома, и подогнула перемотанную ногу под себя.

– Все не так, хотя отчасти ты права. Но я не могу рассказать тебе все, пока мы с Бьорном не соберем все доказательства.

– Доказательства чего?

– Просто доверься нам. Прошу тебя.

– Если мне придется обманывать друзей, я хотела бы знать, ради чего должна это делать, – заявила я со всей серьезностью, на какую была способна. – Потому что это не пра…

К горлу подкатил тугой кислый ком, я прижала ладонь ко рту и пулей полетела в ванную. С завтраком пришлось попрощаться, и я, роняя в раковину слезы, пережидала, пока спазмы прекратятся. Некстати вспомнились шутливые слова Марека о том, что Томас заразился от Тильды беременностью. Я беременной никогда не была, но точно знала от бывших сокурсниц, как оно бывает.

Новый спазм, поднявшийся от желудка, перебил мою мыслительную деятельность, я закашлялась и обеими руками вцепилась в края раковины.

Ненавижу! Как же я ненавижу это состояние!

Я вышла обратно в комнату минут через двадцать, когда окончательно убедилась, что хуже уже не будет. Но на полпути к кровати в глазах потемнело, и я начала заваливаться на бок. Вилмар поймал меня и перенес на кровать, а я так хотела сказать ему очень важную вещь, но мысли путались, а язык отказывался повиноваться.

Я беспомощно смотрела на склонившегося надо мной Вилмара. Его губы шевелились, но сквозь вату в ушах не доносилось ни звука. А потом снова подступила темнота, в которой прямо мне в лицо летели мелкие яркие звездочки…

Звездочки и правда были, только на небе, темно-синем. Очень красивом. Я хотела оглянуться, но поняла, что не смогу. Дело в том, что это была не я, то есть меня вообще не было, ни здесь, ни где-то еще. Я могла лишь смотреть и видеть – голую равнину, будто выжженную огнем, с редкой порослью травы, раскиданной неаккуратными клочками. Я посмотрела дальше и увидела огромную черную пирамиду, сложенную из каменных блоков. Она показалась мне устрашающей, и ее срезанная верхушка слабо светилась.

Я захотела приблизиться, и изображение как будто стало больше. Теперь я видела вход в пирамиду, а в нем – силуэт, только неясно, мужчины или женщины. Когда я попробовала его разглядеть, услышала голос. Он произнес слова, которые представлялись мне очень важными, такими невероятно важными для меня сейчас, но звезды начали осыпаться с небес, и меня погребло под их яркими осколками…

Лба коснулось что-то холодное, и я открыла глаза. По щеке скатились ледяные капельки воды. Вилмар немного смущенно убрал руки, и мне стало теплее. Он отставил в сторону тазик, бросил рядом мокрое полотенце, которым обтирал мне лицо, и принял независимый вид. И благодаря этому набившему оскомину выражению я поняла, что точно пришла в себя.

– Тебе нужно отдохнуть, – выдал он.

Я повернула голову и посмотрела, как он выжимает полотенце над тазиком и педантично складывает в несколько слоев. Я согласно кивнула. Такой особенный момент – Вилмар за мной ухаживает. И приятно, и в то же время немного странно.

– У меня переутомление? Как у Тильды и Томаса? – я вспомнила, что хотела сказать до второго обморока. – Почему так важно сохранить это в тайне?

Если честно, какая-то смутная мысль на эту тему у меня все-таки возникла, но она была такой неустойчивой, что я не могла за нее ухватиться. Вилмар шмякнул мне на лоб влажное полотенце, поднялся вместе с тазиком и молча ушел в ванную. Я проследила за тем, как он скрылся за дверью, услышала, как зашумела вода, и спустя время Вилмар вернулся обратно.

– Ты со мной не разговариваешь? – я приготовилась обидеться. – Почему меня не отвели в лазарет, как остальных? Потому что это связано со спецкурсом?