Чак Вендиг - Черные дрозды

Когда мужчина видит, как выглядит Мириам, его глаза широко распахиваются.

— У вас кровь идет, — говорит он.

Девушка не знает, что на это ответить. Мириам напоминает сэндвич, где она — в центре, между двух элементов; раскрыть себя — значить умереть. Не о смерти она переживает. Она боится того, что будет до неё.

— Да, — говорит Мириам. Стремно. Но это все, на что она способна.

— Вы попали в аварию?

— Да, — врёт она. Хотя, может быть, это и не ложь вовсе. Она очень похожа на жертву аварии.

— Помощь нужна?

— Вы на машине? — отвечает она вопросом на вопрос.

— Ага. Я перевозил некоторые вещи на склад, пока мы не переехали в новый дом, и… простите. Вам это не интересно. Мой Форестер припаркован за углом.

— Отвезете меня куда-нибудь?

Мужчина колеблется. Он сомневается, и он прав в своих сомнениях. Мириам понимает, что кусочки не складываются. У неё в волосах нет осколков стекла. Порезы на ногах не из-за аварии. Мужчина ещё не задал в своей голове правильного вопроса, но обязательно сложит два и два. Мириам лишь надеется, что к тому времени, когда он это сделает, они будут уже далеко от этого места. «Ты проскочишь… выберешься, как крыса из норы, но чуть подальше, совсем чуть-чуть…»

— Ага, — наконец говорит он. — Безусловно. Вот сюда. Меня зовут Джеф…

Мириам делает шаг.

Мужчина, Джеф, бросает взгляд влево.

Потом его тело дергается и падает, сопровождаемое фонтаном крови и пистолетным выстрелом.

Мириам пинает мусорку и разворачивается, чтобы сбежать в другую сторону, проскользнув за контейнером и выйдя с другой стороны.

Но так не получается.

Вместо этого Мириам оказывается лицом к лицу с Безволосым Ублюдком. Он кивает.

— Как легко мы отвлекаемся на раздражители, — говорит мужчина.

Потом он делает шаг в сторону и стреляет Мириам в живот из электрошокера. Каждая клеточка её тела загорается, как гирлянда на новогодней ёлке. Жар и холод. Стена фейерверков. Такое ощущение, что все кости Мириам сейчас сломаются. Всё становится белым, ярким и страшным.

Интерлюдия

Интервью

Тело Пола лежит на нижних ступенях лестницы. Голова парня повернута под неестественным углом, подбородок смотрит вверх от плеча на девяносто градусов. Глаза открыты, уже остекленели. Рот закрыт, как будто Пол о чем-то задумался. Сумка парня лежит в нескольких шагах от него. Мобильный телефон валяется ещё чуть дальше.

Мириам спускается по ступенькам.

Минуту назад она видела, как он выходит из помещения склада.

Химическая вонь — мутный кислотный дым, поднимающийся из канализационных люков и плывущий вниз сквозь дождь, напоминающий смесь канализационных газов и запаха пестицидов — жжет Мириам нос, глаза. Она чувствует, что её вот-вот вырвет, но она убеждает себя, что это исключительно из-за городской вони.

Когда испарение рассеивается, Пол переходит дорогу.

Он смотрит на часы давно ушедшей эпохи.

Его не сбивает машина. Не поражает сердечный приступ.

Он подходит к обочине. У него звонит телефон.

Перед ним железобетонные ступени. Пол отвечает на звонок и говорит: «Привет, мам», — и вероятно, этого достаточно, чтобы отвлечься, потому что его нога подгибается, и он начинает падать.

С ним бы всё было в порядке, но в подобных ситуациях мозг и тело редко, когда действуют сообща. Туловище бы среагировало, попытавшись смягчить падение. Но мозг протестует. Поединок и полет. Паническая реакция. Вот что происходит с Полом. Он коченеет. Сжимается. Скручивается

Это его не спасло.

Пол пролетает весь лестничный пролет, где внизу сворачивает себе шею. Ломается кость. Позже Мириам прочитает, что это называется «внутренним обезглавливанием». Всё случилось очень быстро.

Мириам не обязательно находиться там, чтобы увидеть. Она уже видела. Пришел его час.

Она спускается. Приостанавливается у его тела.

«Ты могла его спасти», — укоряет внутренний голос. Он всегда так говорит. Словно по команде, над головой проплывает тень. Мириам думает, что это шарик, воздушный шарик. Но когда девушка поднимает взгляд, видит лишь проплывающие мимо солнца облака.

— Мне очень жаль, Пол. Я бы не возражала, чтобы ты рассказал миру обо мне. Они бы, конечно, не поверили. Никто не верит. Но этому не суждено было случиться, приятель.

Мириам обыскивает его вещи. Забирает диктофон. Шарит в портмоне, словно стервятник, объедающий кости. Пол из состоятельной семьи, это очевидно, поскольку в кошельке у него пара сотен баксов, подарочные карты и несколько кредитных.

Ловкими пальцами она отстегивает с руки Пола такие прелестные часы с калькулятором и надевает их на своё запястье. Острый ремешок всегда будет напоминать ей, откуда появились эти часы.

Ещё какое-то время Мириам сидит рядом с Полом. Что-то попадает девушке в глаз, и она трёт его. Соринка или пылинка. Или же просто городская вонь.

Глава двадцать девятая

Непрошеный советчик

— Я бизнесмен.

От этих слов Мириам приходит в себя.

Голос принадлежит Безволосому Ублюдку.

Он разговаривает не с ней. С Эшли.

Они в машине. Нет, во внедорожнике. Кремовый кожаный салон. Чванливый; сзади на подголовниках встроены DVD экраны, USB разъемы. На передней консоли светится GPS и камера заднего вида.

Мириам сидит на заднем сидении. Она не знает чем ей заклеили рот, но не удивится, если это окажется черная изолетна, прилепленная крест-накрест.

Руки девушки крепко связаны. Ноги тоже. Мир вокруг покачивается. Всё дело не только в шокере. В памяти всплывает воспоминание — её держат руки, укол, шприц, теплое и мягкое небытие. Мимо автомобиля проносятся сосны. Темная зелень на фоне серого неба. Всё пролетает очень быстро, как-то размазано. Какие бы наркотики не ввели Мириам, они всё ещё не вывелись из её организма.

Эшли сидит перед Мириам лицом вперед.

Безволосый расположился рядом с ним.

За рулем Харриет. Фрэнки на заднем сидении чистит пистолет. Запах оружейного масла — пьянящий, насыщенный, механический — заполняет салон автомобиля.

— Бизнес, — продолжает Безволосый, — похож на экосистему. Имеет свою иерархию, свою систематику. В нем есть пищевая цепочка, иерархический порядок. Это очень естественно.

Рот Эшли заклеен. Мириам не видит, но, судя по тому, как молодой человек дергается, он тоже связан. И руки, как и у неё, за спиной.

— Мы думаем о природе определенным образом. Думаем, что она сбалансирована. Думаем, что она по-своему справедлива. Но в ней нет справедливости. Нет баланса. Она перевешивает в пользу того, что мы определяем, как зло. Жестокость вознаграждается. Понимаете? Вот Харриет знает.

Харриет вступает в разговор. Она необычайно воодушевлена. И куда подевалась монотонность из голоса? Безупречный картонный выговор робота уступил место кровожадному ветреному тенору, в котором с каждым мгновением растер восторг.