Владимир Васильев - Время инверсий

— Ну и кто я буду, если не поэкспериментирую? — тихо сказал Швед, вздохнул и наскоро создал вокруг себя самый мощный кокон, на какой был способен. Наружу выступал лишь загадочный «фонарик», да и то не весь — только верхняя часть с пятнышком на торце.

Затаив дыхание, Швед нажал на кнопку.

Секунды две ничего не происходило, а потом в предбанничке вдруг сгустились лиловые сумерки. А еще секунду спустя Швед оказался где-то НЕ ЗДЕСЬ.

Это НЕ ЗДЕСЬ он почувствовал до того отчетливо, что ни на миг не усомнился в истинности своих ощущений. Он пребывал в чужом мире, так и никак иначе, и это не был Сумрак — по крайней мере не первые его два слоя. Не был это тем более и обычный мир — пропал и тесный предбанничек, и дом с беседочкой, похоже, тоже пропал. Швед стоял, по-прежнему обернутый почти невидимым коконом, посреди плоской равнины, поросшей низкой и редкой травой. Над головой нависало небо темно-фиолетового цвета — близко, рукой достанешь. По горизонтали видимость была неважная — метров двадцать, вряд ли больше, дальше все заволакивалось неясной дымкой под цвет неба. А еще — и это крайне не понравилось Шведу — там, в этой дымке, шныряли стремительные, чуть более темные, чем все, что их окружало, тени. Не прошло и десяти секунд, как одна тень оборвала стремительный полет сквозь лиловые сумерки, застыла, словно присматриваясь к Шведу (а возможно, и принюхиваясь — кто ее разберет?), а затем стала медленно приближаться.

У Шведа неистово заколотилось сердце. Конечно, он испугался — кто бы не испугался на его месте? Но головы не потерял — это был холодный и хорошо контролируемый испуг Иного в чужом и незнакомом мире. Единственное разумное, что напрашивалось, — это отпустить кнопку, и Швед отпустил ее.

Чужой мир тотчас схлопнулся; Швед обнаружил себя в предбанничке, на чердаке, у ступенек, ведущих на крышу и к беседке. В последний миг ему показалось, что тень изо всех сил рванулась к нему с нарастающим низким звуком, не ассоциирующимся ни с чем, кроме смертельной угрозы, но схватить или как-то еще повредить Шведу не успела и осталась НЕ ЗДЕСЬ, а Швед мгновением раньше успел вывалиться в свой привычный мир.

Над «фонариком» медленно гасло фиолетовое сияние, таяло, словно ледышка в горячем чае.

Швед ощутил, как по спине под футболкой стекают прохладные струйки пота.

— Елки-палки, — тихо сказал он и осторожно убрал палец с кнопки.

Почему-то Швед был уверен: эта штуковина, если не трогать кнопку, неопасна. Уверенность была иррациональная, ничем разумным не объяснимая, но Швед отчего-то знал: именно так оно и есть.

«Пойду-ка я отсюда», — подумал он озабоченно и, не выпуская «фонарик» из руки, спустился к решетчатой двери на площадку верхнего этажа, а потом и ниже.

Выйдя на улицу, Швед торопливо дошагал до дороги и вдруг осознал, что ему совершенно не хочется пользоваться магией. И неявное ощущение взгляда в спину тоже присутствовало. Почему-то казалось: только уйди в Сумрак, только сотвори заклинание, и эти, которые НЕ ЗДЕСЬ, непременно об этом узнают и…

Что «и…», Швед не хотел даже думать. И еще не мог себя заставить взглянуть на беседку отсюда, снизу, хотя сделать это так и подмывало.

Все это было глупо и непонятно, как-то слишком по-детски; признаваться в подобных мыслях и ощущениях всегда стыдно даже самому себе. А уж если кто-нибудь из Иных-знакомых прознал бы, о чем сейчас думает и.о. шефа Дневного Дозора Киева, осталось бы только провалиться сквозь землю и все слои Сумрака от стыда и неловкости. Но поделать с собой Швед ничего не мог. Что-то запрещало ему пользоваться магией и глядеть на беседку.

И тогда, чтобы разом покончить со всем этим, Швед решительно вынул мобильник и набрал короткий номер.

Через несколько секунд раздался ответный звонок.

— Здравствуйте. Машину, пожалуйста, Мельникова, тридцать один, у троллейбусной остановки. На площадь Победы. Спасибо.

До близкого навесика напротив злополучного дома номер восемь Швед дошел на деревянных ногах, но каждый шаг давался ему все легче. А когда он нырнул под козырек и уселся на лавочку, стало почти совсем спокойно, словно эфемерная прозрачная пластиковая панель могла защитить спину от чего-то неназываемого. И тем не менее — Шведа практически отпустило. Настолько, что он даже позволил себе оглядеться.

И сразу столкнулся взглядом с девушкой. Той самой, которая вчерашней ночью удрала с этой же остановки в троллейбус от них с Симоновым и Рублевым.

Швед ее сразу узнал. И она Шведа, несомненно, узнала тоже.

Они долго глядели друг на друга, а вокруг все словно бы исчезло — люди, машины, звуки, выхлопная гарь. Шведу даже показалось на миг, что его затягивает в Сумрак, но мир оставался слишком уж ярок и светел, чтобы поверить в это.

А затем к остановке подкатило такси. На дверях в обрамлении традиционных шашечек был начертан тот самый номер, который Швед недавно набирал с мобильника.

Швед встал и подошел к девушке вплотную.

— Твой друг работал в этом доме и пропал? — спросил он с нажимом.

Девушка несколько секунд неотрывно глядела Шведу в глаза. Потом тихо ответила:

— Да.

— Садись в машину, — велел Швед, развернулся и направился к такси.

Он сел рядом с водителем, демонстративно не глядя вправо, только вперед, на дорогу.

Позади открылась, а потом захлопнулась дверца.

— Площадь Победы, — объявил Швед таксисту, а сам подумал: «Что за времена настали? Девушки спасают парней, а не наоборот».

— Ты Иной? — в лоб, без обиняков спросила девушка, и Швед едва не поперхнулся минералкой.

Сама она Иной не была, уж это-то Швед проверил в первую очередь.

— Кхм… — Долгие несколько секунд он не мог придумать ответ. — В каком смысле?

— В прямом. Ты маг? Из Дозора?

— А что ты знаешь о Дозорах? — Швед решил: включить одессита будет вернее всего.

Девушка коротко вздохнула и призналась:

— Да почти ничего… Знаю только, что существуют два магических Дозора, Светлый и Темный.

— И откуда ты это знаешь? — полюбопытствовал Швед.

— Ефим рассказал.

— Какой Ефим?

— Фамилию не спрашивала. Раньше тут, когда это еще была «Виктория», много Иных тусовалось. Ну и простых смертных тоже иногда пускали, меня, например.

— Может, ты и Лайка знаешь? — осторожно предположил Швед.

— Может, и знаю. Но это, извини, мое дело. И более ничье.

Швед вздохнул:

— Что ж, справедливо. Ладно, рассказывай, что там с твоим дружком произошло.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— На который?

— На самый первый. Ты Иной?

— А какая разница? — Одессит, завладевший Шведом, никак не хотел выключаться.

Девушка сердито сдвинула брови:

— Слушай, дядя, если ты Иной — я буду с тобой говорить. А если нет — повернусь и уйду, потому что тогда говорить с тобой бессмысленно.