Владимир Васильев - Время инверсий

— А затем, — хмыкнул очень довольный собой Ефим, — что к этому моменту Инквизиция окончательно уверилась, что имеет дело вовсе не с простоватым провинциалом Шведом, а с кем-то очень сильным, умным и хитрым. Возможно, даже с чужаком.

Швед, не в силах поверить, покачал головой:

— Ну, ты, Фима, конспиролог! Ну, наворотил!

— Погоди, погоди! Десерт впереди! Когда Совиная Голова явился, он, по-моему, был уверен, что свалки не избежать и что просто так ты артефакт им не отдашь. Но ты снова путаешь им все карты — отдаешь не пикнув и вроде бы даже с облегчением. Ручаюсь, у Совиной Головы очередной когнитивный диссонанс приключился: ты ведешь себя сообразно заявленному уровню, но добиваешься того, чего в течение длительного времени не могут добиться суперы. Какие, как ты думаешь, он сделает из этого выводы? Да и не только он?

Швед насупился.

— Да хрен его знает… — признался он и предположил: — Наверное, решит, что я продолжаю хитрить, и станет ломать голову, что же за игру я веду. Но это если он действительно подозревает во мне какого-нибудь монстра.

— Он обязан подозревать, дружище. Потому Совиная Голова и стал одной из главных гадюк во всемирном серпентарии. И фон Киссель обязан. И даже Завулон наш ненаглядный тоже обязан. Потому что не бывает такой везухи, как у тебя, на ровном месте, уж это-то суперы представляют себе абсолютно точно.

— Но мне правда все само на голову свалилось! — мрачно заявил Швед. — Началось все со звонка одной девицы, потом мы дом вычислили, потом туда пошли… Потом я неподалеку артефакт нашел и вторую девицу встретил… Только она, собственно, ничего нового и не рассказала, так что можно ее и не считать.

Ефим ухмыльнулся:

— Еще не вечер! Зачем-то же она тебе встретилась?

Швед замолчал. Рассказывал Ефим красиво, не отнимешь, но больно уж все выглядело… ненатурально, что ли? В принципе Светлые и Инквизиция действительно могли усомниться на его счет, не морочат ли им голову? Но принимать Шведа за какого-то, прости Тьма, Джеймса Бонда — это явный перебор. А с другой стороны — ну откуда ему такая нереальная пруха с этими чужаками?

Так он у Ефима и спросил, откуда, мол, такая пруха, если Швед никакой не супер? Кто его ведет от удачи к удаче? На ответ, откровенно говоря, Швед не надеялся, спрашивал так, риторически.

Но Ефим нежданно-негаданно ответил:

— Есть у меня одна версия — кто тебя ведет. Но, честно предупреждаю, сие нуждается в проверке, потому что выглядит… странно.

Швед мрачно уставился на приятеля, мысленно перебирая кандидатов в поводыри, и уже практически остановился на Аркадии Семеновиче Бермасе, однако Ефиму удалось ошарашить его еще разок.

— А ведет тебя, друже, — наконец соизволил высказаться Ефим, — маленькая девочка-пророк. Маришка Рублева.

— Ни разу я не слышал о персональных пророках-хранителях, — мрачно сказал Швед. — По-моему, ты все-таки нагнетаешь.

— Что значит — персональных? — слегка удивился Ефим. — Думаешь, на тебе свет клином навечно сошелся? Сейчас просто момент такой, все вероятности завязаны именно на те события, в которых по уши увяз именно ты. Это даже совпадением-то назвать совестно. Пророк-хранитель хранит не личность, а ситуацию. Увяз бы кто-нибудь другой, Маришка пророчила бы в его сторону, а не в твою. Свято место, если помнишь, пусто не бывает. Ты радуйся, считай, повезло тебе. Да и сам термин «пророк-хранитель» достаточно условен, его то ли Ираклий придумал в свое время, то ли кто-то постарше. Я, во всяком случае, о таких пророках услышал именно от Ираклия, на семинаре в Конче-Заспе, в девяносто пятом. И ничего сверхъестественного в них нет: они всего лишь орудие того самого равновесия, которое всегда декларировала и за которое всегда боролась Инквизиция. Причем не единственное орудие: вспомни хотя бы любое приходившее Зеркало. Сумрак любой ценой пытается выровнять соотношение сил, если оно нарушается в ту или иную сторону. Раз тебе помогает Сумрак, значит, ты на стороне, которая в данный момент слабее.

— Как у тебя все просто… — Швед недоверчиво покачал головой.

— А в мире вообще все достаточно просто, — парировал Ефим, ничуть не смутившись. — Если не размениваться на частности и мелочи. Если размениваться — точно погрязнешь. А стоит подняться надо всей суетой, поглядеть на ситуацию в целом, желательно отстраненным взглядом, и все становится предельно простым и понятным. Сложна обычно не сама проблема как таковая, сложны пути к ее решению…

Ефим внезапно умолк, то ли прислушиваясь, то ли почувствовав что-то.

Секундой позже насторожился и Швед.

Кто-то поднимался по лестнице на этаж. Но вроде бы кто-то свой.

Ефим со Шведом почти одновременно расслабились. На лестничной площадке колыхнулся Сумрак, впуская и выпуская гостя, а через несколько секунд на кухню вошел Дима Рублев. Выглядел он не то озабоченным, не то недовольным — как-то так.

— Привет. Я ненадолго, — сказал Рублев, протягивая Шведу свой старенький мобильник. — Слушай, это опять тебе.

Швед машинально принял трубку и поднес к уху.

— Нажми сначала, — проворчал Рублев.

Швед поднес телефон к глазам; на экранчике высвечивался список файлов, курсор стоял на нижнем.

— Воспроизвести, — пробормотал Швед, утапливая соответствующую кнопку, и вторично приготовился слушать.

На этот раз предварительных шумов не записалось, текст пошел с полуслова:

— …кинь корабль темной ночью, шкипер, покинь сейчас, чтобы утром вернуться. Не оставайся на борту, не навлеки опасность на кров свой и команду свою. Уходи, не медли, тогда успеешь! Тебе решать, шкипер, но решай быстро!

А затем долгая пауза и радостный детский — уже детский — голос:

— Па-апа!

Швед вопросительно уставился на Рублева.

— Такси внизу, — негромко сообщил тот. — Я на дачу. Ефима и Симонова заберу, а ты лучше куда-нибудь сам.

Швед лихорадочно соображал — куда можно в такое время податься.

— Дуй-ка ты, друг любезный, на вокзал, — задумчиво посоветовал Ефим. — Возьми билет на ближайший до Брянска и спи себе. В Брянске выйдешь, возьмешь обратный. И фиг кто тебя выследит при таком раскладе. Утром опять будешь в Киеве.

— Думаешь, до утра рассосется? — угрюмо поинтересовался Швед.

— Там же открытым текстом сказано — чтобы утром вернуться.

— Если до Брянска и назад, будешь в Киеве не утром, а сильно после полудня, — подсказал Рублев, взглянув на часы.

Ефим легкомысленно отмахнулся:

— А так даже лучше.

Швед обреченно вздохнул и встал из-за стола.

— Я пошел, — сказал он. — Симонова сами будите. На связи, если что.

— Сядешь в поезд, мобильник отключи, — дал еще один совет Ефим. — Сам потом отзвонишься.