Вадим Панов - Дикие персы

После чего повторно высморкался в ладонь и вытер руку о свисающий с плеча хвост. Воспользоваться меховым украшением сразу одноглазый почему-то считал неприличным.

— Чего Басул предложил?

— Префложил выезфную машину Всеславе пофарить. Празфничную и красивую.

— Чего? — поперхнулся Стальевич.

— Типа сама машина крутая, по спецзаказу челами слепленная, а позафи вофителя — колпак стеклянный, сверху позолоченный, фля особенно важной персоны выфуманный, — поведал Кувалда. — Я фотку вифел, мне понравилось.

— Зачем Её величеству такая машина? — опешил шас.

— Так в него королева засовывается и ефет, например, на парафе, когфа люфов приветствует и нас, верных своих вассалов, — уверенно объяснил фюрер. — Красиво получается, как русалка в аквариуме.

«Так вот куда Басул решил пристроить списанный папамобиль…»

Откровенно говоря, поведение сородичей старика не порадовало: шасы, словно сговорившись, решили слить недалёкому Кувалде все возможные неликвиды, да ещё с гигантской прибылью, совершенно при этом не думая, каким скандалом может закончиться подобное отношение к Её величеству, которая мало того что женщина, так ещё и на сносях.

— А зачем королеве в аквариум засовываться? — осведомился Стальевич, выигрывая время для изобретения подарка.

— От злофеев и террористов, — заученно ответил Шапка. — Басул сказал, что то стекло фаже масан не прогрызёт.

— Полезная штучка.

— Я тоже сначала так пофумал, фаже купил почти, но потом перефумал.

«Представляю, как расстроился Басул».

— Не к лицу Их величеству в ящик стеклянный лазать, фаже от террористов спасаясь. Тем более на собственной свафьбе, — привёл резоны одноглазый. — Фа и фенег твой неконкурент захотел много.

— Он жадный.

— А ты? — мгновенно уточнил фюрер.

Стальевич ответил многозначительной улыбкой и поспешил сменить тему:

— А ты собрался королеве копеечный подарок прикупить?

Прозвучало настолько остро, что Кувалда стушевался:

— Нет, конечно. Я что, жмот какой или фурак вообще? Но ты тоже не врубаешься, что мне нафо.

— А что тебе надо?

Великий фюрер на мгновение замер, набирая в легкие побольше воздуха — как ни странно, думать ему при этом не понадобилось, — после чего рывком изложил окончательное видение семейного презента и чувств, которые тот должен вызывать у получателей.

— Чтобы королева поняла, что вся семья Красных Шапок вожфеленно припафает и рафуется.

— Радуется, припадая?

— А как же иначе? — верноподданно надулся Кувалда. — Празфник вефь большой, а мы в больших празфниках всегфа припафаем. — Подумал, поискал на столе бутылку, не нашёл, поскольку магазином владел шас, извлёк из кармана флягу и шумно глотнул виски. — В общем, фавай, что у тебя есть.

— Для королевы?

— Ага.

Стальевич откинулся на спинку кресла, сложил на груди руки, помолчал, давая собеседнику возможность сполна насладиться содержимым походной фляги — без виски мозги Красных Шапок в принципе не функционировали — и лишь после этого осведомился:

— Думаешь, ты один такой умный ко мне прибежал?

— Что? — не понял фюрер.

— На бал пол-Города собирается, — тихонько рассмеялся шас. — И сейчас все они гурьбой несутся к старому Стальевичу за нестыдными подарками. А какое главное свойство нестыдных подарков для коронованных?

— Какое? — пролепетал Кувалда, не очень хорошо понявший слово «свойство» в данном контексте.

— Нестыдные подарки имеют свойство быстро заканчиваться! — торжественно провозгласил старик. — И кто не успел, тот публично позорится.

После чего шас прищурился, оценивая обстановку, и с удовлетворением отметил, что «клиент созрел».

А расстроенный фюрер понял главное: подарков, которые можно вручить Её величеству, не опасаясь дальнейшего повешения, больше нет и когда будут, неизвестно. А это значит, что на торжество лучше не ездить, не рисковать. А это значит, что подданные будут хамить, ржать и чаще обычного писать на главном портрете великого фюрера неприличные и обидные словечки. А всех не перевешаешь, как ни старайся.

Кошмарные мысли мешали дышать, порывами окутывали пропитанный виски мозг, ватой закладывали уши, и потому одноглазый не сразу услышал ободряющий голос продавца:

— …чали нет причин.

— Что?

— Для печали нет причин, Кувалда, — охотно повторил Стальевич. — Как раз сегодня один из клиентов отказался от выдающегося подарка, который я для него приготовил.

— Выфающегося? — приуныл великий фюрер. Однако на этот раз повод для грусти был иным: одноглазый хорошо знал шасов и прекрасно понимал, что каждое подобное прилагательное как минимум удваивает стоимость товара.

— Изготовлено величайшим Фенаром Турчи!

«Вот ферьмо…»

— По эксклюзивному заказу!

«Нет!»

— До недавнего времени находился в личной коллекции жрицы Звонимиры. Драгоценность современная, но уникальная. — Старик сдернул ткань с небольшой скульптуры, и единственный глаз Кувалды уставился на танцующего журавля. — Малахит и стразы Сваровски.

— Сворованный сразу?! — возмутился великий фюрер. — Я фаже тачку с аквариумом не взял, потому что фумал, буфто она крафеная. Что я, лашара какой, туфту всякую Её величеству фарить?

— Женщинам нравится блестящее, — не терпящим возражений тоном произнёс Стальевич. Однако, как выяснилось всего через секунду, старик существенно переоценил степень поражения Кувалды. Почти добитый фюрер сохранил силы для сопротивления и уверенно парировал удар:

— Ты не конец, чтобы в женщинах понимать.

— Я понимаю в подарках для женщин, — продолжил атаку старик.

Но стратегическую инициативу он уже упустил.

— Я тоже про баб знаю, — подбоченился великий фюрер.

— Кувалда!

Резкий тон подействовал: Шапка чуть снизил градус развязности, но из сделки он очевидно выскользнул.

— А что Кувалфа? Раз Кувалфа, значит, можно «горячий» товар пофсовывать?

— Возьмешь журавля?

— С ворованными штуками?

— Они от Сваровски.

— Королеве — ничего воровского.

— Тогда я даже не знаю, что тебе предложить. — Стальевич догадывался, что больше никому украшенную стекляшками поделку от Фенара впарить не получится, и потому не торопила с другими предложениями. — И помни: подарок должен быть или красивым, или дорогим, или символичным. Журавль, который так сильно тебе приглянулся, отвечает всем трём характеристикам.

На мгновение великий фюрер заколебался, причём настолько сильно, что даже поинтересовался:

— Сколько стоит?

Но, услышав ответ, сделал глоток виски и поднялся на ноги:

— За такие феньги, фа ещё с ворованными стекляшками ни за что не возьму.

Решение показалось окончательным, но день свадьбы неумолимо приближался, цены на нестыдные подарки стремительно росли, и потому ответ старика прозвучал весьма уверенно: