Евгений Щепетнов - Возвращение грифона

— А что такого? Ну пусть знают… ты что, постыдное что-то сделал?

— Маш, ты слышала меня? Ты хорошо меня слышала? Я что сказал?! Ни слова, ни полслова никому, даже во сне, даже там, где ты думаешь, что нет ушей!

— Ну поняла, поняла я… зачем кричишь, — лицо Маши скривилось, и стало ясно, что она сейчас заплачет. Тогда я разжал кулаки и глубоко вздохнул:

— Не плачь. Просто это очень, очень важно, и если ты сделаешь, как я сказал, — все будет нормально, а если нет — непредсказуемо. Точнее — мы можем пострадать. Я еще не до конца восстановился, хотя и все-таки обрел кое-какую целостность. Мне к этому еще нужно привыкать. Понимаешь? Ты же врач-психиатр, должна понимать!

— Вань, а как же с прослушкой здесь? Ты говоришь все в открытую… а если нас слышат?

— Не слышат. Я выжег все подслушивающие устройства. Перегрузил их электроэнергией. Видела, какие молнии били? Фактически я сделал настоящую грозу. Этими молниями можно и прибить кое-кого, ежели понадобится…

— Ладно, Вань, я поняла… а если снова поставят… жучки, так они называются?

— Да хоть паучки. Я каждый день буду проделывать такую штуку. Буду выжигать все, что они тут наставят. Пока им не надоест это делать. А вон и они, легки на помине!

В дверь позвонили, звонок чего-то жалобно прохрюкал, похоже, что ему досталось при электроатаке. Поджарился слегка. Посетовав про себя о судьбе звонка, пошел открывать. Спрашивать: «Хтой-то там?!» не стал. И так понятно.

И не ошибся: трое, одинаковы с лица. Незнакомые. Вежливые. Попросились войти, сразу глазами по сторонам — зырк-зырк, зырк-зырк! Осведомились вежливо:

— У вас все в порядке? Жалоба от соседей поступила, якобы у вас тут что-то громыхнуло, будто граната. Вы целы? Что тут произошло?

— Товарищи… не знаю, как вас звать, такое будет происходить каждый день. Мы с моей женой (краем глаза я увидел, как Маша вздрогнула и потупила глаза) имеем право на личную жизнь. И не хотим, чтобы нас беспрерывно подслушивали и пуще того — подглядывали. Поэтому каждый день я буду заниматься выжиганием ваших приспособлений для вмешательства в личную жизнь. Вы поняли меня?

— Понять-то поняли, — усмехнулся один из пришельцев, — вот только мы-то ни при чем. Есть приказ — мы выполняем. А как вы разбираетесь дальше — это не наша проблема. Вот мы убедились, что с вами все в порядке, что вам ничего не угрожает, и уходим. Спокойной вам ночи.

— И вам не храпеть! — добавил я умиротворенно. — И передайте вашему начальству: сколько поставят жучков, столько я и спалю. Даже если при этом разнесу полквартиры. Хватит нам уже в задницы заглядывать!

— Это уж не нам решать — кому и куда заглядывать, — хихикнул один из мужчин, выходя из квартиры, а старший его поддержал:

— Да, это не наше дело. Но ваши слова мы доведем до сведения, не сомневайтесь.

«Гости» ушли, а мы остались вдвоем с Машей, грустно собиравшей осколки фарфора с натертого до блеска пола. Я посмотрел на ее монотонные манипуляции веником и предложил:

— Давай прислугу наймем?

— Прислугу… наймем… — безжизненно вторила Маша и неожиданно спросила: — Вань, ты мне расскажешь о том мире, откуда прибыл?

— Хмм… расскажу. Позже.

— Это хорошо, — снова безжизненно сказала Маша и, держа в руках веник, тихо заплакала. Слезы текли по щекам часто, как осенние дождевые капли, и, падая на паркет, исчезали в осколках…

Я беспомощно смотрел на мою подругу и не знал, что сказать. Мне нечего было сказать. Все и так ясно…

Утро нас встретило хмуро — накрапывал дождик. Немудрено — осень уже. Хотя лето и умудрялось держать свои позиции — днем было довольно жарко, но ночью холодало, и похоже, что начинался сезон дождей.

Грустная пора, эта самая осень. И все у нас грустное и тусклое. Маша замкнулась в себе, после вчерашнего «эксперимента» и моего «прозрения» она ждала, что я в любой момент могу сбежать, бросив ее одну, беременную, мутировавшую в странное существо с зеленой кожей и обладающее единственной способностью — внушать любовь и вожделение к своей особе. Впрочем — это ведь тоже оружие. Даже я не мог противиться ее зову, если, конечно, на мне не было изумруда. Вот когда он был, да еще и специально заговоренный, что усиливало его действие в несколько раз, тогда ее магия ничего не могла против меня.

Я прекрасно понимал, что, если я брошу ее вот так, как есть, и сбегу — судьба ее незавидна. Подопытный кролик, не более того. А ребенок? Если родится ребенок? Хмм… почему — если. Родится, конечно, и я его… отец?! Очуметь! Вот это я накрутил проблем… как-то не могу себя представить отцом. Это что получается — у меня здесь жена с ребенком, там жена… пока без ребенка, и я буду летать между мирами, чтобы время от времени посещать своих жен? Лихую игру творит со мной моя судьба, моя жизнь. Ну что поделаешь — разве я виноват? Я обрел свою личность только вчера, и надо сказать спасибо судьбе, что я все-таки ее обрел. Могло быть совсем иначе — прожил бы жизнь тут, с Машей, растил бы детей… Кстати, она все-таки на это надеялась, очень надеялась на то, что я останусь с ней навсегда.

Этой ночью мы не занимались любовью. Просто лежали и молчали, думая каждый о своем. Среди ночи, проснувшись, я услышал, как Маша тихонько всхлипывает. Хотел ее приобнять… но не решился. Люблю ли я Машу? Сложный вопрос… такой всеобъемлющей, искрящейся страсти, как к Василисе, к Маше у меня нет. Спокойная, размеренная приязнь… любовь? Можно назвать это и любовью. Мне с ней комфортно, она красивая женщина, мне хорошо с ней в постели, хорошо по жизни — она умненькая, веселая и просто хороший человечек. Да, делаю вывод — я ее люблю. По-другому, чем Василису, но все-таки люблю. Интересно, как восприняла бы Василиса весть о том, что у меня в другом мире жена, да еще и с ребенком. От нее можно ждать чего угодно — от просьбы познакомить с соперницей до удара кулаком в глаз, чтобы не прелюбодействовал. И проверить, как это все будет выглядеть, можно только тогда, когда я к ней прилечу. Женщины существа непредсказуемые, и во что это выльется — бог его знает.

Мы сидели за столом, пили чай — машина придет за нами только через час, так что было время и позавтракать, и собраться. Я поглядывал на Машу, сидящую с отсутствующим видом, прихлебывал из фарфоровой кружки и в конце концов не выдержал:

— Маш, давай объяснимся?

— А чего нам объясняться? — помолчав, угрюмо ответила Маша. — Все и так ясно. Улетишь к своей рыжей красотке и бросишь меня одну, с ребенком на руках. Да не беспокойся — проживу. И ребенка подниму. Лети, развлекайся там.

— Зря ты так… я не развлекаться лечу. Выручать друзей из беды. И кстати — кто тебе сказал, что я тебя бросаю? Почему ты это вбила себе в голову? В любой момент я могу прилететь. И буду прилетать постоянно. В чем проблема?