Евгений Щепетнов - Возвращение грифона

Дорога заняла примерно часа два. Мне так показалось. Все это время я ничего не видел, только слышал. Впрочем, и слышать особо было нечего. Шум двигателя, стук подвески автомобиля на кочках, сопение моих конвоиров, сидевших, как железные башни, — больше ничего. Я тоже молчал — с кем говорить? И чего говорить? Тем более что супостаты заткнули мне рот какой-то поганой тряпкой. Как тут поговоришь? Обдумывал план будущих действий, рассматривал все варианты развития событий. Пришел к выводу — если со мной что-то случится, ребята не пропадут. Маша уже маг, правда, слабенький. Но еще — нимфа, и довольно сильная. Ну а Сергей и Петр тут точно не пропадут — со знанием-то будущего. Вот Василиса… но не надо думать о худшем — я жив, и пока все развивается так, как задумано.

Следующим шагом гэбэшников будет эдакий легкий прессинг, ну и вербовка. В общем-то, я и в прошлый раз мог остаться, на тех же условиях. Только вот не терпелось вытащить Василису, да и очень меня разозлило, что они грохнули Брежнева — такая была работа проведена, так все хорошо шло! Мне не хватило чуть-чуть, самую малость до победы. Да и просто деда жалко — ну какого черта, взять и застрелить, как животное какое-то. Вот и покрошил маленько. На том и буду стоять — стало жалко генсека, был в расстроенных чувствах и побил кучу народа. Только вот факт моего превращения в грифона… это-то как объяснить? Впрочем — по обстоятельствам. Там видно будет.

Автобус остановился, меня не грубо, но жестко подняли и вытащили наружу. Минут пять мы куда-то шли — лязгали двери, отрывисто звучали команды, наконец, меня втолкнули в помещение, сняли наручники и повязку с головы. Я поморгал на свет, показавшийся ярким до невозможности, сплюнул на пол и с облегчением уселся на стул, привинченный к полу, потирая руки и глядя на человека в темном костюме, сидящего передо мной, прямо через стол. Тот внимательно, без улыбки меня рассмотрел, а потом спокойно сказал:

— Сейчас в вашу голову из отдушины направлен ствол снайпера. Как бы вы ни были быстры — пуля быстрее. Поэтому ваши штучки с колдовством и рукопашным боем — отставить.

— Каким таким рукопашным боем?

— Не знаю — каким. Вам виднее. Это же не я уничтожил несколько десятков человек голыми руками! (Опа! Они не знают про грифона. Интересно. Они думают, что я бил бойцов руками и ногами. В живых, видимо, не осталось никого. А если и остались — про чудовище никто не сказал. Почему? Чтобы не посчитали за сумасшедшего, вероятно, так.)

— И что вы от нас хотите?

— Не от «нас», а от вас, — усмехнулся человек, — от вас лично. Объяснений — почему вы убили столько людей, зачем, с какой целью. И как вы смогли уйти из Кремля незамеченными.

— Колдовством, конечно. Заранее подготовился и ушел. И сейчас бы мог уйти, но не хочу.

— Почему?

— Потому, что намерен занять подобающее мне место рядом с власть имущими. Я им молодость, здоровье, а они мне — деньги, свободу. И моим друзьям — тоже. Моим женам.

— Вы мусульманин? Исламист? — заинтересовался человек.

— Нет. Православный. Но мне хочется иметь двух жен. Почему и нет? Имеют же одновременно жен и нескольких любовниц? А я хочу двух жен. Одна официальная, другая нет. Впрочем — разве это вас интересует? Мои любовные связи? Может, перейдем к делу?

— А мы и занимаемся делом. Нам все интересно о вас. И ваше колдовство, и ваши беспорядочные половые связи.

— Что за бред? — слегка обиделся я. — Какие беспорядочные связи? Две жены, да, и что? Чего беспорядочного? Что, я на первую попавшуюся встречную бросаюсь, что ли? Несете непонятно что! И непонятно что делаете! Зачем убили деда-Брежнева? Дедок никому не угрожал, а вы его угрохали! Это что, по уму сделано?

— Это ошибка. Виновные наказаны. Кстати, убили его не мы, а вы — и вы были убиты при задержании. Так что вас на самом деле нет на свете. Вы в могиле. Я потом покажу вам фото вашей могилы. А то, что случилось, должно было случиться. Страна требовала реформ, а реформы не шли — их тормозили Брежнев и его окружение. Ваше появление ускорило события. Только представить — вечно молодой Брежнев, вечный застой, вечное отсутствие реформ! Дельные люди решили — хватит. Нужны перемены. Брежнев на перемены не шел — пришлось его убрать. Теперь у власти люди умные, дельные, энергичные. Многие их них прошли военную службу, службу в органах государственной безопасности. В стране наводится порядок, устраняется коррупция, казнокрадство, насаждается дисциплина! Страна подымется из застоя, в стране будет порядок! И вы нам в этом должны помочь, у вас нет другого выхода. Впрочем, есть. В вашу могилу. Уже готовую, но пока пустую. Так вы не объяснили — зачем убили этих людей и зачем снова вернулись в свой дом? Хорошо, что мы предусмотрели такой вариант и поставили у дома наблюдение. Но мы должны понять ваши мотивы, чтобы понять — как дальше с вами быть. Не забывайте — вы живы до тех пор, пока мы вам позволяем, и никак иначе. И мы знаем, как с вами бороться. И знаем — как уничтожить. Так что без шуточек.

— А никто и не шутит. Я намерен сотрудничать с вами в обмен на хорошую плату. Мои люди, само собой, должны быть рядом со мной — мои жены и мои телохранители. Я могу сделать молодыми всех людей из руководства партии и страны, их жен, их родственников. Не бесплатно — моя работа стоит денег и отнимает много сил. В день я могу омолаживать одного человека, потом мне нужно восстанавливаться. (Вранье, конечно, полчаса на человека, но зачем им об этом знать?) Свободу передвижения — само собой — по крайней мере, в пределах страны. Пусть и под вашим контролем. И, в общем-то, все. Разве этого много?

— А разве мало? — криво усмехнулся мужчина. — И сколько вы собираетесь брать за каждого омоложенного?

— Пятьдесят тысяч рублей, — не моргнув глазом выпалил я. — Невеликие деньги. За новую жизнь. Исключение — генсек. Ему бесплатно. В знак моей признательности. Политика меня не интересует совершенно — лишь деньги.

— Признательности в чем? — вкрадчиво спросил мужчина.

— В том, что сегодня не убили, — усмехнулся я, — почему я стал убивать ваших людей — напугался! Я хотел сотрудничать, собирался это сделать. А ваш человек стал кричать, что мне ничего не причитается, я буду работать бесплатно, что, если не буду — меня расстреляют. И вообще — я теперь Никто, и звать меня Никак. Вот и пришлось проломить ему башку. И всем остальным.

— От страха? — недоверчиво спросил мужчина.

— От страха, — повторил я как можно невинней и откинулся на спинку стула.

Интересно, как они заглотили наживку? По большому счету, мне было плевать на деньги, главная задача — добраться до генсека. То есть сделать то, что я собирался сделать с Брежневым. Почему я выставлял себя жадным стяжателем? Потому, что это верный способ вызвать доверие. С жадным стяжателем и хапугой легче работать. А вот бессребреник — дело опасное. Как говорил один мой знакомый: «Больше всего опасаюсь бессребреников, кричащих о том, что деньги им не важны. Вот они-то больше всего и воруют».