Оля Новая - Улыбки темного времени. Цикл историй [сборник litres]

– Приивет! Меня зовут Штефан, из Праги я. Ты одна здесь нормальна, пойдём пить кофе и всё такое?

Я была ошеломлена и не знала, как воспринять это приглашение – как комплимент или как оскорбление? Поэтому, подумав пару секунд, я ответила ему по-французски:

– В Париже только на французском! Спасибо, сегодня с меня достаточно кофе! А ещё у меня дела! До завтра!

Выпалив свой бесхитростный ответ, я унеслась прочь в неизвестном направлении. Причём, похоже и в этот раз мне самой это направление было неизвестно. О, боги, кто проектировал французские улицы!? Наверное, родственная душа Ивана Сусанина, ибо уйти от погони и затеряться можно было легко, а ещё без хлопот завезти нежеланных иностранцев в лабиринт узких улочек и бросить их там. Что ж, вот мне шанс потренировать мой французский с его носителями! Только я хотела спросить, выбирая между респектабельной пожилой дамой с волосами цвета земляничного мороженого и рассеянным парнем в наушниках, как услышала чей-то голос совсем близко:

– Мадемуазель, вы прекрасны! Скажите, кто вы и как вас зовут?

Определенно я скоро решу, что в Париже просто неприлично пройти мимо молодой женщины и не заговорить с нею! Может, обычай такой, а я не в курсе!? Обернувшись на голос, я лишилась дара речи. На меня изучающе смотрел африканец, одетый в чёрный кожаный костюм. Выбранный им тон и вежливость в разговоре со мной так контрастировали с его внешностью, что я чуть не подавилась кофе, который давно допила. Но его уже не было, поэтому я просто закашлялась, не находя иного выхода. Африканец нахмурился и предложил мне пастилку от кашля, но я замотала головой, потом он пытался сунуть мне совершенно новую бутылку воды, но я снова отказалась, а затем он стал мне объяснять, что он медбрат и сейчас окажет мне первую помощь, иначе я задохнусь. В этот момент я попросту не выдержала напряжения, ибо актриса из меня такая же, как из моего папы балерина, и расхохоталась во всё горло. Теперь я уже не могла успокоить свой настоящий смех, позабыв о мнимом кашле. Мои худшие опасения подтвердились, потому что смех нарастал, переходя в истерику, и, кажется, я собирала вокруг себя недоуменных и участливых французов. Заботливый африканец серьёзно объяснял им, что я подавилась, кашляла, а теперь смеюсь, и всё это нехорошие признаки, возможно, у меня даже бери-бери, его кузен так двое суток смеялся и умер прямо за столом! От его рассказов и кивающих французов мне совсем заплохело: хохот накрыл меня всю. Однако, когда африканец решил вызвать скорую, я опомнилась и, с трудом отдышавшись, попросила его не делать этого. Народ разочарованно расходился: пожилые люди качали головами, парни хихикали, девушки перешептывались и загадочно поглядывали на меня. Африканец снова предложил мне воды, но я вежливо отказалась, едва не засмеявшись по второму кругу. Помахав ему рукой, я поблагодарила за заботу и внимание. Он постоял секунду и пошел за мной.

– Мне всё-таки тревожно оставлять вас одну! Вдруг это бери-бери и всё повторится? Вы были в Африке? Нет? Тогда, может, у вас нервный срыв и вам нужна помощь? Или хотите поговорить по душам, в хорошей компании? Вы замужем? – на меня обрушился град вопросов.

– Послушайте, я очень ценю ваше участие и помощь! Но со мной всё хорошо! Просто я люблю посмеяться, вот и всё, настроение такое! – ответила я, тщательно подбирая слова.

– Но вы не ответили, замужем ли вы? – обиженно переспросил он.

– Замужем! – выпалила я, не думая ни секунды.

– А где тогда ваше кольцо? – настойчиво допрашивал он меня.

– Я его съела! – снова выпалила я и опять пустилась в бега.

Эдак я существенно повышу свою спортивную форму! Три знакомства в день или два непристойных предложения, и я могу участвовать в марафонском забеге! С препятствиями! Однако я недооценила африканца. Он бежал рядом и без какого-либо намёка на одышку продолжал свой диалог:

– Всё-таки скажите – вы не хотите общаться со мной, так и ответьте! Желание женщины – закон!

– Простите, не хочу! У меня свои… – начала было я.

– Вот с самого начала сказали бы честно, и я бы понял! Хорошего дня, мадемуазель! – с достоинством произнес он и пошел в обратном направлении.

А я, запыхавшаяся и красная, потихоньку замедлилась и плюхнулась на ближайшую скамейку. Добежав до Монмартра, я смотрела на знаменитое Мулен Руж и думала о жизни. Что я вообще знаю о людях, о себе и Париже? Кажется, этот город деликатно сообщает мне, что пока немного. Что ж, пойду закрывать пробелы! Наверно, я слишком буквально решила идти и менять всё, потому что дорога, мощеная булыжником, шла в гору почти вертикально! Мне начало казаться, что я, как печально известный Сизиф, тащу в гору огромный камень, но ничего не меняется: гора на месте, камень и я тоже. Через десять минут моего упорного восхождения у меня заболели икры и зажглись огнем стопы. Прохожие, в отличие от меня, шли на удивление легко. Возможно, решение заключалось в том, что никто из них не штурмовал гору, они просто не спеша прогуливались, смеялись и шутили, изредка останавливаясь то у тенистого дерева, то у красивого здания. Я же, подобно Александру Македонскому, будто бы скакала во весь опор, собираясь покорить боевого слона. В самом деле, я в городе любви, куда я так несусь!? Или от кого? По правде сказать, я ужасно хотела поскорее оказаться на самой вершине холма и полюбоваться белоснежным куполом собора Сакре Кёр, но почему-то вершина ко мне не приближалась, или же я к ней. Очередная загадка парижских улиц!

В конце концов, ещё минут через двадцать, я вслух признала, что холм тут стоит дольше меня, и Парижу лучше известно, сколько куда идти. А я не завоеватель и не спортсмен, признаЮ! Поэтому я уселась на каменные ступеньки очередной маргинальной улочки и уставилась на виноградник. Неожиданная находка! В палисаднике двухэтажного дома появился французский дедушка в свободных штанах, но в рубашке с галстуком, и принялся накрывать на стол, почти полностью скрытый от глаз виноградом. Я протерла свои глаза, решив, что у меня галлюцинации: частный домик, виноград, столик на улице, и всё это в крупнейшем мегаполисе Франции! Как это возможно!?

Тем временем, дедушка любовно расставил бутыль с вином и глиняные стаканы, разложил хлеб, сыр и фрукты, красиво расположил вокруг основных блюд какие-то баночки и принялся за тарелки. Я невольно залюбовалась самим действом, удивленно наблюдая, с каким удовольствием можно просто накрывать на стол. Красота здесь разлита в воздухе, поистине! Наверно, я слишком восторженно ахнула в какой-то момент и обнаружила таким образом своё присутствие. Дедушка крякнул от неожиданности и поприветствовал меня, как добрую соседку. Я, конечно, ответила тем же, и меж нами завязалась тёплая беседа, каким-то образом завершившаяся за столом любезного хозяина. Я даже не помню, как это произошло, настолько плавно и естественно это было. Хозяина звали Жозеф. Он был пенсионером и ждал своих друзей на сиесту, но они, конечно же, опаздывали, что его очень обрадовало, потому что он мог побыть наедине с такой обворожительной, молодой особой (это он про меня) и выпить со мной нежного розового вина, рассказывая свою жизнь. Проходили минуты, а, возможно, и часы, но мы всё беседовали. Вино подходило к концу, закуски тоже, но нам было не до того. Жозеф рассказывал, как мальчишкой передавал записки от одного партизана Сопротивления другому, как однажды чуть не попался патрулю и спасла его старушка, затащившая его через подвальное окно на цокольный этаж, как он пожимал руку Экзюпери и многое другое. Мне уже было неважно, что из этого было правдой – я погрузилась в рассказ радушного хозяина с головой. Вот это изучение французского языка! Из первых рук, в самом вкусном и наисвежайшем виде, в задушевной беседе!