Сергей Лукьяненко - Дозоры: Ночной Дозор. Дневной Дозор. Сумеречный Дозор [сборник litres]

И это как раз удивительно!

Гесер сотни, тысячи лет занимается интригами. Каждое произнесенное им слово сказано неспроста. И так проколоться?

Невероятно.

Но факт.

Не надо быть специалистом по физиогномике, чтобы опознать в Тимуре Борисовиче и Борисе Игнатьевиче ближайших родственников. Если даже промолчу я – это открытие сделают Темные. Или Инквизиторы. Прижмут пожилого бизнесмена… да что его прижимать? Мы же не злые рэкетиры. Мы Иные. Посмотрит Витезслав ему в глаза или Завулон щелкнет пальцами – и начнет Тимур Борисович все рассказывать как на исповеди.

И что будет Гесеру?

Я задумался. Ну… если он признается, что сам же и отправил письма… значит, злого умысла у него не было… раскрыться перед человеком он в общем-то имеет право…

Некоторое время я перебирал в уме пункты Договора, дополнения и уточнения, прецеденты и исключения, ссылки и сноски…

Выходило довольно-таки забавно.

Гесера накажут, но не очень строго. Максимум – порицание от Европейского бюро Ночного Дозора. И что-нибудь грозное, но малоосмысленное от Инквизиции. Даже место свое Гесер не потеряет.

Вот только…

Я представил, какое веселье начнется в Дневном Дозоре. Как будет ухмыляться Завулон. С каким неподдельным любопытством станут Темные интересоваться семейными делами Гесера, передавать привет его сыночку-человеку.

Конечно, за прожитые Гесером годы любой отрастит дубленую шкуру. Научится сносить насмешки.

Но не хотел бы я сейчас оказаться на его месте!

И ведь наши ребята тоже от иронии не удержатся. Нет, попрекать Гесера промашкой никто не станет. И злословить за спиной – тоже.

Однако ухмылки будут. И недоуменные покачивания головой. И шепотки – «стареет все-таки Великий, стареет…».

Не было во мне ныне никакого щенячьего преклонения и восторга от Гесера. Очень во многом наши взгляды расходились. Кое-что я ему до сих пор не мог простить…

Но так сесть в лужу!

– Что же ты, Великий? – сказал я. Сложил все папки в открытый сейф, налил себе еще рюмку коньяка.

Мог ли я помочь Гесеру?

Чем?

Первым добраться до Тимура Борисовича?

И что дальше? Наложить заклятие молчания? Снимут, найдутся мастера.

А если принудить бизнесмена покинуть Россию? Уйти в бега, будто за ним все городские преступные группировки вместе со всеми правоохранительными органами гонятся?

Может быть, и уйдет. Спрячется где-нибудь в тундре или в Полинезии.

Так ему и надо. Пусть остаток жизни охотится на тюленей или кокосы с пальм сбивает! Захотелось, значит, стать Владычицей Морскою…

Я снял трубку телефона, набрал наш офисный коммутатор. Ввел добавочные цифры – и переключился на вычислительную лабораторию.

– Да? – спросила трубка голосом Толика.

– Толик, пробей мне одного человечка. Быстро.

– Имя говори – пробью, – без удивления ответил Толик.

Я перечислил все, что мне стало известно о Тимуре Борисовиче.

– Ха. Так что тебе надобно сверх этого? – удивился Толик. – На каком боку спит или когда последний раз у стоматолога был?

– Где он сейчас, – хмуро сказал я.

Толик хмыкнул, но я слышал на другом конце провода бодрый перестук клавиш.

– Мобильник же у него есть, – на всякий случай сказал я.

– Не учи ученого. У него даже два мобильника… оба находятся… находятся… Так, сейчас, карту наложу…

Я ждал.

– Жилой комплекс «Ассоль». А точнее тебе даже ЦРУ не скажет, точности позиционирования не хватает.

– С меня бутылка, – сказал я и повесил трубку. Вскочил. Впрочем… чего я суечусь? Сидя перед монитором служб наблюдения?

Искать пришлось недолго.

Тимур Борисович как раз входил в лифт – за ним следовала парочка с каменными физиономиями. Два охранника. Или охранник и шофер – по совместительству второй охранник.

Я погасил монитор и вскочил. Выбежал в коридор как раз вовремя, чтобы наткнуться на начальника охраны.

– Удачно? – просиял тот.

– Ага, – кивнул я на бегу.

– Помощь-то нужна? – встревоженно крикнул начальник мне вслед.

Я только помотал головой.

На двадцатый этаж лифт, казалось, полз невыносимо медленно. По пути я успел придумать и отбросить несколько планов. Охрана – вот что все усложняло.

Придется импровизировать. А если потребуется – то и немножечко демаскироваться.

Я долго звонил в дверь, глядя в электронный зрачок «глазка». Наконец что-то щелкнуло, и из скрытого в стене коммутатора меня спросили:

– Да?

– Вы меня заливаете! – выпалил я, изображая максимальное волнение. – У меня все фрески на потолке потекли! В роялях уже по два ведра воды!

Откуда выскочили эти фрески и рояли?

– В каких роялях? – подозрительно спросил голос.

Да откуда мне знать, какие эти рояли бывают? Черные и дорогие. Или белые и еще дороже…

– В венских! С гнутыми ножками! – ляпнул я.

– А не в тех, что в кустах стоят? – с откровенной иронией спросили меня.

Я посмотрел себе под ноги. Вот ведь проклятое многопозиционное освещение… тут даже теней толком не было!

Вытянув руку к двери, я ухитрился заметить слабую тень на розоватом дереве, которым была обшита броневая сталь.

И потянул тень на себя.

Рука ухнула в сумрак, а вслед за рукой – и я сам.

Мир преобразился. Выцвел, посерел. Повисла глухая тишина, лишь едва слышно звенела электронная начинка в «глазке» и коммутаторе.

Я был в сумраке, в том странном мире, куда знают дорогу лишь Иные. В мире, откуда исходит наша Сила.

Бледные тени насторожившихся охранников – над головами их тлела тревожная алая аура, я видел даже сквозь двери. И мог сейчас потянуться мыслью, отдать приказ – и мне бы открыли.

Но я предпочел пройти сквозь дверь.

Охрана и впрямь насторожилась – у одного в руке был пистолет, второй медленно-медленно тянулся к кобуре.

Я коснулся охранников, большим пальцем руки провел по крепким лбам. Спать, спать, спать… Вы очень устали. Надо лечь и поспать прямо сейчас. И спать не меньше часа. Крепко-крепко. И видеть хорошие сны.

Один охранник обмяк сразу, другой долю секунды сопротивлялся. Надо будет его потом проверить на принадлежность к Иным, мало ли…

Потом я вышел из сумрака. Мир обрел краски и убыстрился. Откуда-то донеслась музыка.

Охранники кулями валились на дорогой персидский ковер, брошенный у самой двери.

Я ухитрился подхватить сразу обоих и уложить их достаточно бережно.

А потом пошел на звук, на минорное пение скрипки.

Вот эта квартирка была отремонтирована на совесть! Все здесь сияло, все было продумано и гармонично, здесь явно постарался дизайнер из числа самых крутых. Здесь хозяин и гвоздика в стену не вбивал. Да и пожеланий, вероятно, не высказывал. Так… мычал одобрительно или недовольно, разглядывая цветные эскизы, потом ткнул в несколько картинок пальцем – и на полгода забыл о квартире.