Роман Пастырь - Повелитель разума

Проблема в том, что я не знал, как с ней разговаривать, чтобы сделать хорошо.

Старик был в чём-то прав. Без своей силы я мало что из себя представляю.

— Нет, не было.

— Почему?

— Так вышло.

— Не верю.

— Почему?

— Так вышло, что не верится, — натянуто рассмеялась она.

— А у тебя?

— Что у меня?

— Есть парень?

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что ты тоже спросила.

— Нет, нету, — улыбнулась она лукаво.

Если бы не дождь, эта прогулка вышла бы приятнее. А так из-за луж мне приходилось отпускать девушку и давать ей пройти в узких местах. Я одернул себя, заметив, что получаю удовольствие от того, что Соня держит меня за локоть.

Нельзя. Нельзя никого подпускать близко. Не сейчас, когда ставки повышаются с каждым днём.

Девушка не заметила смену моего настроения. Вышли за ворота, обогнули гигантскую лужу, прошли мимо не справляющегося стока и двинулись дальше по улице, вдоль забора. Среди идущих учеников я не сразу заметил того слепца, что стоял у стены. На этот раз он выглядел иначе. Кучерявые волосы промокли и свисали сырыми патлами. От воды они стали ещё чернее, чем прежде. Мужчина стоял, наклонив голову. Волосы скрывали его глаза, и школьники шли мимо, не видя ужасной картины. Его одежда тоже промокла, и он стоял, как утопленник, с мертвецки бледной кожей.

Когда я проходил мимо, он поднял голову, дал рассмотреть ужасные шрамы.

— Жуть какая, — тихо сказала Соня рядом. — Псих какой-то.

— С чего ты решила, что псих? — спросил я, когда мы отдалились от него.

— Ты видел его улыбку? Как у безумца! Аж жуть взяла.

— Видела его до этого?

— Нет. Первый раз. Как от него школьники не разбегаются? Мне теперь кошмары сниться будут.

— Забей. Скоро забудешь.

Вмешаться в её мысли было так просто. Легкое усилие — и страх уйдет. Но будет ли это правильным? И с каких пор меня волнует правильность?

Мы брели минут пять, болтая о всякой ерунде. Соня разговорилась и делилась тем, что ей нравится. Старые фильмы, музыка на кассетах, популярные группы. Я слушал, кивал в нужных местах, чувствуя, как с каждым её словом натянутая пружина внутри распрямляется, напряжение уходит, и не понимал, что происходит.

Впервые за долгое время мне не хотелось кого-нибудь ударить.

Когда до автобусной остановки оставалось меньше сотни шагов, из дома, рядом с которым мы проходили, вышел мужик в дождевике и с собакой на поводке. Соня напряглась, сбилась с шага, её пальцы вонзились мне в руку.

Собака мощная. Она держала морду низко к земле и принюхивалась. Шипастый ошейник намекал на характер хозяина. На морде виднелись шрамы, а мужчина, ведущий пса на поводке, думал о ночных боях. Не людей. Тех, где дрались собаки. Он собирался сделать ставку на своего пса.

Мысли были столь явными и сильными, что, когда вместо них внезапно оказалась пустота, я дернулся. Мужчина замер, остановился, как зомби, я увидел его пустеющий взгляд. Кто-то ударил по его разуму, остановил мыслительные процессы и превратил человека в овощ. Мышцы лица расслабились, челюсть приоткрылась, и оттуда вытекла слюна, которую быстро смыл дождь.

Но не этот человек был главной угрозой.

Пёс зарычал, припал на передний лапы и посмотрел на нас, оскалив зубы. Соня взвизгнула, я толкнул её себе за спину.

Когда псина бросилась, шагнул ей навстречу, выставляя перед собой зонтик. Собака налетела на него, смяла и врезалась в меня. Лапы толкнули в грудь, сбили с ног, а челюсти сомкнулись в опасной близости от горла.

— Курт! — закричала Соня.

Я успел перехватить взбесившееся животное, схватил за складки на шее. Пёс начал вырываться, молотить задними лапами по животу, пытаясь вцепиться мне в глотку. Он рычал, его слюна падала мне на лицо, а я напрягал все мышцы, чтобы удержать монстра.

Нужно было что-то придумать, и срочно!

Попытался скинуть животное, но не тут-то было. Тяжелая, массивная собака, натасканная на бои, хорошо знала своё дело.

— Отпусти его! — кричала Соня.

Я чувствовал её всепоглощающий страх и шок от происходящего. Но она смогла найти в себе решимость. Бросилась ко мне, схватила псину за задние лапы и потащила на себя. Вовремя. Руки налились тяжестью, и в следующий рывок я рисковал остаться без горла.

Тварь так легко сдаваться не собиралась. Вырвалась из Сониных рук и набросилась на меня с новой силой. Я разозлилась, перехватил её за шею, сжал со всей силы, но… Ничего. Слишком мощные мышцы и неудобное положение.

— Помогите! — кричала Соня.

Никто не спешил помогать. Я потянулся силой к хозяину собаки, инстинктивно нанёс по нему удар. Никакой защиты никакой. Меня встретила пустота отсутствующего сознания. Ворвавшись туда, я приказал телу сделать то, что оно хорошо умело. Броситься к псине и схватить её за поводок.

На удивление получилось. Мужчина подбежал ко мне, схватил пса, дернул на себя. Силы у него много, собаку оторвало, и они вместе рухнули в лужу. Я перевернулся, оттолкнулся от асфальта и поднялся.

Соня стояла рядом, всё ещё в ужасе от происходящего. На неё напал паралич, и она не поняла, что оказалась в опасной близости от опасного зверя. Я скинул куртку, обмотал руку и, когда собака, вырвавшись, прыгнула на Соню, преградил ей путь. Зубы впились в куртку, прокусили её и коснулись мяса. Я сам зарычал от боли, но задавил её и потащил пытающегося оторвать мне конечность пса в сторону ближайшей мусорки.

Там ждал контейнер. С открытой крышкой.

Оказавшись рядом, ударил кулаком псу по носу. Тот взвизгнул, ослабил хватку, и я схватил его за поводок сзади. Напрягся, дотащил к мусорному контейнеру и, отдав последние силы, закинул пса прямо туда. Он врезался в крышку, прислоненную к стене дома, раздался звон. Собака рухнула вниз, а я трясущимися руками опустил крышку.

Псина забилась внутри, но я придержал и не дал ей выбраться.

— Курт! Курт! Курт! — Соня подбежала ко мне.

Она смотрела расширившимися глазами, думая, что оказалась в страшном сне.

На самом деле так и было. Только главное чудовище вовсе не взбесившийся пёс.

Где-то рядом был повелитель разума.

Сломанный зонт валялся в луже. Вокруг него разбегались пузыри брызг от льющего дождя. Потоки воды неслись по улицам, накрывая их широким полотном. Вместе с ними неслись и потоки грязи из земли, пыли, окурков и мусора, что жители Низин щедро разбрасывали вокруг себя.

Меня трясло. Дрожь пробирала из самого центра тела, расходилась по стонущим от перенапряжения мышцам. Левая рука ныла новой болью, куртка намокла от крови, и алые капли падали вниз.

Соня смотрела на меня, открыв рот и прижав руки к лицу. Её тоже трясло, и она не знала, что делать.

— Надо уходить, — подошёл я к ней, взял за руку и потащил к ближайшему автобусу.