Наталья Никанорова - Метла и посох [СИ]

— Кажется, брату надоело ждать, — ухмыльнулся Ищеев. — Он начал искать выход сам.

— Блокируем? — понимающе улыбнулся Горынин.

— Да, только сначала перенаправим.

Из кармана пиджака Кощей достал глиняную табличку и ручкой, на короткое время трансформировавшейся в стилус, написал пару иероглифов.

Туннели слились в один. Он опасно задрожал, вихрь заполнивший его усилился. В покоях Кащея с жалобным звоном осыпалось зеркало, а в лаборатории Сибелиуса взорвался палантир.

Кащей возник посреди зала, отделанного чёрным мрамором. С небольшим шорохом плиты пола разъехались, в комнате показался стол чёрного дерева с уютно возлежащей на золотом блюде печёной уткой. Чародей прищурился, стол уехал вниз. Зато в глубине зала возник трон. Сев поудобнее, Кащей задумался.

С того момента, как они с братом очутились на Руси, прошло много веков. Раньше они были связаны верованиями египтян, их будущее было предопределено. Они оба были духами Ка. В их обязанности входило наделять людей жизненной силой, определёнными чертами характера, заботиться о духе человека до и после его смерти, пока мумия не распалась. После этого начиналось путешествие по космосу. Правда, если люди догадывались положить с собой в гробницу статую Ка из «вечного» материала, приходилось задерживаться на одном месте дольше. Некоторым из сородичей Кащея таким образом не повезло.

Но в том, что они с братом внезапно оказались на Руси, был виноват вполне конкретный человек. А именно, фараон-бунтарь Эхнатон. Кроме олицетворения с богом Атоном, он вздумал заняться магией. Точнее, одним из самых тёмных её разделов — некромантией. Надо отдать ему должное, он соизмерял силы и не стал связываться с более могущественными Ка, которые охраняли покой прежних фараонов. Просто однажды под покровом ночи в сопровождении жреца направился на кладбище, где хоронили простых египтян. Шуршание и скрип песка под их ногами разбудило маленькую ласточку и она недовольно высунула нос из гнезда. Заметив это, фараон выпростал руки из-под белого плаща и хотел было поразить ласточку заклинанием, но жрец идущий рядом с ним, покачал головой и поправил чёрный капюшон, по краям расшитый золотом.

— Не стоит, повелитель. Мы уже пришли.

Эхнатон недовольно посмотрел на жреца, но руки опустил.

Они вошли внутрь гробницы.

Любопытная любимица Исиды вылезла из гнезда и запорхала около входа. Она увидела, как жрец в чёрном плаще начертил на полу странный пятиугольный знак и жестом пригласил в него фараона.

Эхнатон вошёл, вскинул руки к небу и что-то забормотал речитативом. Не прерывая повелителя, жрец махнул рукой. Вход закрыла плотная завеса мглы. Заклинания фараона набирали силу. Воскресив пару мумий, он заставил Ка, горожан заботиться о них вечно. Причём силу для жизни они должны были черпать в простой воде. И вот тут что-то пошло не так. Эхнатон начал произносить очередное заклинание, пещеру залил солнечный свет. Ка, порядком оголодавшие на городском кладбище, втянули его в себя.

Жрец понял, что пора вмешаться. Он произнёс заклинание упокоения, но оно не подействовало. Оттолкнув фараона, он заслонил его от голодных духов. Трясущейся рукой вынув из-под плаща амулет — странный камень, светящийся синим. И снова произнёс какое-то заклинание. Амулет ярко засветился и осыпался песком. Через мгновение налетел странный вихрь, границы гробниц расплылись и вот оба Ка стоят у подножия Лысой горы и растерянно смотрят друг на друга.

— Мы живы? — пробубнила мумия слева.

Втянув свежий воздух и снова ощутив прелесть дыхания, вторая мумия утвердительно кивнула.

— Нужно избавиться от этих тряпок.

— Согласен.

Один из Ка хлопнул в ладоши, и вместо мумий, посреди пустынного пятачка, оказались два скелета в бронзовых панцирях. С костлявых плеч свисали чёрные плащи.

— Так намного лучше, брат, — согласился остов справа и поинтересовался, — ты жил в теле воина?

— Начальника дворцовой стражи.

— Но разве у вас было это? — указал скелет на панцирь, прикрывавший его рёбра.

— Ты знаешь, когда я нас одевал, мне показалось, что такие штуки будут у варваров. Не всё ли равно, ведь красиво?

— Точно. А как тебя звали?

Ка задумался.

— Ка… Каш… Забыл. А тебя?

Второй Ка достал из кармана плаща глиняные таблички, посмотрел.

— Ко… Здесь всё стёрлось.

С сожалением он убрал таблички назад.

— Ты был писцом, брат? — спросил Каш.

— Да. Знаешь, я подумал, если уж мы не помним, как нас звали раньше, почему не придумать новые имена?

— Хм, это мысль, но я хочу, чтобы моё Каш осталось при мне.

Писец кивнул. Вынул таблички, что-то пробормотал. И, Каш видел это ясно, некоторые из иероглифов стали ярче.

Писец обернулся, его череп сверкнул белозубой улыбкой.

— Как тебе нравится имя Кащей?

— Каш… Кащей, Кащей. А что, неплохо!

— Я буду Кощей. Знаешь, мне тоже хочется оставить при себе своё Ко, ты не против, брат?

— Мне нравится, — расхохотался Кащей. — А где мы будем жить?

— Очевидно, тут, — пожал плечами Кощей. — Нам нужен дом. Только я ничего не смыслю в архитектуре. В моих табличках записано, что я умер после строительства пирамиды от болезни, на пирамиде продолжал трудиться мой отец.

— Тебе повезло. — Я несколько старше и успел познакомиться с царским архитектором и жрецами, которые следили за строительством пирамиды. Они рассказали мне много полезного.

— Расскажешь потом, я запишу?

— Потом. Сейчас нам надо строить замок.

— Замок?

— Никак не меньше! — Я не знаю, куда нас забросило, но тут, чтобы нас уважали и боялись, нужно быть равными фараонам. Но хватит болтать, начинаем. Поделишься магией, если что?

Кощей кивнул и уставился на вершину. Глазницы вспыхнули синим. Кащей сжал костлявый кулак, его глазницы полыхали багровым. Над вершиной горы сгустился столб воздуха. Сквозь него угадывались расплывчатые очертания какого-то строения. Через некоторое время он пропал. На вершине горы стал отчётливо виден замок из чёрного камня с серебряными ступенями. От него веяло могильным холодом. Но братьев это не смутило. Они удовлетворённо переглянулись и вошли в замок.

Чародеи очутились в довольно людном месте. Около леса, словно грибы, выставленные на продажу, стояли деревеньки. Маленькие, они примыкали к большой, со многими улочками и переулками. В её центре возвышался расписной царский терем. Словно в насмешку, рядом с этими деревеньками стояли другие, опоясывавшие белокаменный кремль, в котором сидел другой царь. Дальше на многие километры распростёрлись заливные поля. Но и на них то там, то тут, стояли хутора. За рекой виднелся огромный каменный дворец с куполами, к нему примыкали низенькие кирпичные домики.