Лия Стеффи - Орлеан [litres]

– Тот человек не хочет ничего возвращать. Я пытался.

– Что ж, значит, плохо пытался.

– Она мне нравится, насчет этого я не вру. Если бы я окончательно избавился от чувств к Титу, думаю, с Арией у нас могло бы получиться что-то более серьезное. Иногда, находясь рядом с ней, я вспоминаю его, и у меня возникает ощущение, будто я свернул совсем не туда.

– Это твое дело, Гойо, но так поступать с людьми нельзя. Наша вторая жизнь длится не так долго, ты отбираешь ее время. Она ведь тоже не счастлива, разве ты этого не замечаешь?

Блондин резко перевел взгляд на Арона и подозрительно прищурился.

– А ты, значит, замечаешь?

– Только слепой не заметит. Мне плевать, делай что хочешь, но я бы не хотел, чтобы со мной поступали так, как ты поступаешь с ней.

– Она не согласилась попробовать снова… – вырвалось из его уст.

Арон вздохнул.

– Я хотел все исправить, но не вышло. Мне казалось, у нее есть ко мне хоть какие-то чувства.

– Тебе вообще не нужно было это все начинать. Тит явно любит тебя. Я не понимаю, что его останавливает, но тебе нужно разобраться в этом. Когда ты был с ним, твои глаза горели. Так бывает далеко не у всех.

Гойо покачал головой.

– Он сказал, что не любит меня, Арон. Чертовски больно слышать подобное от человека, с которым проводил практически все время. А даже если его не было рядом – он всегда был в мыслях… – Гойо прикрыл глаза, чувствуя нарастающую боль в сердце, затем устало вздохнул. – Сыграй что-нибудь, пожалуйста.

Арон опустился обратно на кровать, взяв в руки гитару. Несколько секунд он задумчиво смотрел в пол, а затем пальцы стали перебирать струны в поисках вдохновения. Мелодичный голос Арона тихо зазвучал в пространстве комнаты, слова любимой песни друга сами пришли на ум. Гойо эта песня напоминала о первой любви.

– А вообще, – произнес парень, прекратив играть, – тебе решать, прислушиваться или нет, но научись прежде всего быть один. Нельзя вечно от кого-то зависеть. Ты должен в первую очередь быть в гармонии с самим собой, а потом уже думать о любви.

– Что ты вообще можешь знать о любви?

Арон отложил гитару в сторону, подошел к шкафу и, взяв оттуда толстовку, надел ее.

– То есть ты даже не допускаешь мысли, что я могу быть в кого-то влюблен?

На лице молодого человека читалось явное удивление после слов Арона.

– Ты влюблен? Но не в Эстеллу же…

– Я не говорил, что влюблен, а задал тебе вопрос. Вот в чем наше различие, друг. Я к этому подхожу с холодным рассудком, а ты позволяешь чувствам возобладать над собой. Ты зациклен на том, чтобы обязательно быть с кем-то, и даже не замечаешь, что творится вокруг тебя. И, знаешь, даже если бы я влюбился, я бы тебе не сказал, потому что ты вряд ли бы меня услышал. Вспомни, когда ты хотя бы раз спрашивал, как у меня дела.

В душе Гойо что-то екнуло, а в голове, словно слайды, завертелись картины того, как Арон постоянно был рядом. Только после этих слов он осознал, что почти никогда не интересовался, что происходит в жизни друга, и от этого ему вдруг стало тошно.

– Ты не переживай, я от тебя ничего не требую. За всю жизнь у меня был лишь один человек, которому было не все равно, что я чувствую. Ты хороший человек, поэтому я дружу с тобой, но, знаешь, дружба все-таки должна выглядеть иначе. – Он сделал пару шагов в сторону двери, захватив по пути ключи от машины. – Что я могу знать о любви? Кажется, кое-что мне все-таки известно, раз ты постоянно приходишь ко мне за советами.

– Арон, послушай…

– Чтобы любить, нужно быть сильным. Но на Земле все мои силы уходили на заботу о сестре. Мне нужно было быть сильным за нас обоих, особенно когда эти силы, в прямом смысле, ежедневно покидали ее. Ты действительно думаешь, что в тот момент я думал о девушках? – Губы Арона растянулись в болезненной улыбке, в глазах мелькнула настоящая му́ка. – Может, я и хотел испытать любовь, но у меня попросту не было возможности. А сейчас… осталось недолго. Не хочу никому причинять боль. Поэтому не говори мне, что я чего-то не понимаю. Может быть, это ты не понимаешь, раз уж позволял себе быть с девушкой, когда на самом деле сохнешь по ее лучшему другу.

Арон неприязненно отвернулся, на скулах заиграли желваки. Он еще пару секунд смотрел на Гойо, который сидел молча, не зная, что сказать, а затем развернулся, вышел из комнаты и удалился в неизвестном направлении, оставив друга наедине со своими мыслями.

В прокуренной квартире витал стойкий запах алкоголя. Юная девушка сидела на полу, оперевшись головой на основание дивана. Ее светлые волосы были похожи на солому, а цвет кожи и вовсе приобрел оттенок мела. На большом экране показывали сериал, звук был приглушен. Она, прищурившись, смотрела его, периодически чувствуя – что-то явно пошло не так, как планировалось. В сериале в роли главной героини мелькала красивейшая актриса с роскошными пшеничными волосами, румяными щечками, пухлыми губами и идеальным носом. Любой бы подумал, что она, как большая часть населения, является частой посетительницей отделения пластической хирургии, но на деле абсолютно каждая деталь в ее внешности досталась ей от природы. Именно это и ценилось.

– Мэрибель, долго ты будешь лежать? Мне плохо… Мне срочно нужны деньги… – раздался охрипший голос молодого человека, который развалился на паркете неподалеку от нее.

Она молчала и продолжала неподвижно лежать, наблюдая за собой на экране телевизора.

– Чего ты молчишь? – Он резко подскочил и схватил ее за руку, подтянув к себе, как тряпичную куклу. Она совершенно не сопротивлялась.

Парень посмотрел на нее своими дикими глазами с расширенными зрачками и красными белками. Любой другой бы испугался, но только не она. Мэри давно привыкла к такому виду своего молодого человека. Она и сама так выглядела.

– Я сказал тебе найти деньги! У нас больше ничего нет, все закончилось, срочно нужны деньги…

– У меня нет денег, Эльман, больше нет… – еле слышно промолвила она.

Парень выругался и со всей силы швырнул ее обратно на пол, только уже в другую сторону. Она упала, ударившись об угол стола. Но ей не было больно. Состояние дошло до точки невозврата, когда перестаешь вообще что-либо чувствовать. Внутри образовалась большая дыра, ведущая к небытию. Пришло осознание, что каждый прожитый день все быстрее приближает к смерти. И ничего нельзя с этим поделать.

Мэри открыла глаза и сначала даже не поняла, где находится. Кругом была темнота, огонь в камине лишь слегка освещал комнату. Дрова успокаивающе трещали. Ее тело принимало еле ощутимое тепло от пламени. Только сейчас Мэри заметила, что накрыта мягким пледом, а на другом конце дивана, в сидячем положении спал Фауст. Она точно помнила, как засыпала без пледа. От мысли, что куратор позаботился о ней, на лице девушки расцвела мягкая улыбка. Приятно, когда о тебе думают.