Ольга Гусейнова - Оборотни клана Морруа [litres]

Даже когда меня поймали, я билась за свою женскую честь как сумасшедшая. Мало того что стала свидетельницей убийства стаи и родных людьми, меня еще и нещадно били. Я категорически не переносила любых прикосновений. Ни о каком сексе и желании к особям противоположного пола речи быть не могло. Я их в страшном сне не видела. Даже о прекрасном принце из сказки, моем личном Волке, который когда-нибудь придет и спасет, мечтала чисто платонически. Дальше «и понес ее на руках в счастливое будущее» мои мечты и желания не продвигались.

Убивать меня за яростное сопротивление и обещание загрызть любого «скрещивателя» не стали, тем более я пригрозила лишить себя жизни. Выгода от оборотня, чувствующего ложь, перевесила грандиозные мечты дона Луки. Сына он быстро женил на юной сеньорите из хорошего небогатого рода и уже даже несказанно радовался внуку и будущему преемнику – Луке младшему. Буквально носил его на руках и всячески баловал. Меня же готовился передать по «наследству». Я обязана служить семье Саллес вечность.

В корне изменила ко мне отношение семьи Саллес моя выходка год назад, которую сложно назвать попыткой побега, а вот попыткой мести за родных – да. Тогда к дону привели ничем не примечательного, небритого и зловещего вида мужчину. Сперва я подумала, это обычный наемник, который за деньги сделает что угодно, или мелкий торгаш оружием или наркотой. Но в ходе разговора до меня неожиданно дошло, что он не тот, за кого себя выдает. Именно это решил проверить и Кровавый Дон, напрямую задав ему вопрос: является ли он законником под прикрытием и на кого работает? Вот тогда я ценой неимоверных усилий сдержала вбитые в меня рефлексы, потому что была готова, ждала и дождалась. Мужчина напряженно сверлил меня цепким взглядом, казалось, уже даже просчитывал, как выбираться из провала, но я, глядя прямо ему в глаза, даже не дернулась, не сжала плечо дона Саллеса. Заставила его поверить в ложь законника и тем самым подставила Кровавого Дона. Отдала в лапы правосудия…

Радовалась недолго, через неделю устроенная законниками заварушка и осада прекратились, а меня проучили так, что я эту неделю провалялась в подвале, сращивая кости. Большая месть обернулась для дона лишь досадными неприятностями.

С того времени в качестве наказания и заодно для устрашения других меня держат на цепи, которую крепят замком к кольцу, вбитому в стену позади хозяйского кресла в кабинете. Не каждый сразу замечал, что «племянница» прикована к стене, но для пущего эффекта «дядюшка» изредка дергал за цепь или наматывал ее на кулак. Даже самые стойкие или упертые предатели, лжецы и представители закона под прикрытием, пару раз такие снова попадались, ломались, увидев меня на цепи. Просто осознавали, какой зверь сидит перед ними, что даже «родную кровь» не пожалел, и делали выводы.

И вот сегодня мне исполнилось двадцать пять лет, тринадцать из которых я в плену у людей под чужим именем. Паола. Сытая, хорошо одетая, ухоженная и выдрессированная, доведенная до кромешного отчаяния и полной безнадежности. Замерзающая от одиночества среди множества народа…

Стеклянная створка книжного стеллажа отразила красивую юную девушку. Черные густые волосы блестящими кольцами спускаются на округлые плечи, спину, высокую полную грудь. Бледная, нежная, словно прозрачная кожа, почти не знавшая яркого солнца, правильный овал лица, темные дуги бровей подчеркивают большие медово-янтарные глаза с золотыми крапинками, полные, четко очерченные губы всегда плотно сжаты. Сегодня на мне темная водолазка и темно-серый костюм: жакет с расклешенной юбкой ниже колен и черные туфли на низком каблуке.

В свои, «волчьи», двадцать пять, в отличие от человеческих, я еще формируюсь и пока скорее худышка, но наверняка унаследовала мамину фигуру «песочные часы» и ее неповторимую пластику. При первой встрече незнакомые со мной мужчины невольно обращают на меня внимание, оборачиваются с горящими вожделением глазами, сыплют комплиментами. После второй – отводят напряженный взгляд и стараются меньше говорить.

Прислуга сноровисто накрыла стол у окна на три персоны и покинула кабинет. Дона боятся все, кроме внука. Даже сын заметно опасается, чувствуя себя рядом с отцом ущербным и неполноценным, слушается, словно хозяйский пес, и старательно выполняет команды. Жаль Себастьяна, он совсем не соответствует этому дому, своему отцу и положению. Да и сам по себе добродушный и слабохарактерный. Им помыкает даже его тихоня-женушка.

Дон встал и неторопливо направился к столу, словно забыл обо мне, прикованной цепью к стене. Остановился посреди комнаты, оглянулся, криво ухмыльнулся и, вытащив заветный ключик от замка, подкинул на ладони. К его раздражению, не поймал – артрит мучит последнюю пару лет.

Приказать сыну поднять ключ с пола дон не успел, во дворе раздался шум множества моторов, мощный порыв ветра ударил в окна, поднял занавеси высоко над полом и швырнул ткань на стол, прямо в тарелки. По хмурому лицу дона я поняла, что встреча не запланирована, а значит, незваных гостей ждет неласковый прием. Он успел вернуться в свое кресло, словно трон занял, когда в кабинет ворвался Мартинес:

– Там чужаки, я никого из них не узнал. Вооружены и…

Взволнованный и впервые на моей памяти с нотками страха голос помощника оборвала резко распахнувшаяся дверь. Она громко ударила о стену, а мы все дружно вздрогнули от непривычного в этих стенах грохота. Мартинес загнанным зверем отступал спиной назад, не отводя взгляда от явившихся незнакомцев. Себастьян вцепился в угол книжного шкафа, словно думал спрятаться за ним. Дон Саллес напряженно следил за гостями, выпрямив спину и положив ладони на подлокотники. Мне известно, под столешницей у него закреплен пистолет для непредвиденных случаев.

Почему-то именно я, замершая, словно памятник одиночеству в паре шагов от хозяина, привлекла внимание незнакомцев. Пятеро мужчин, одетых по последнему слову деловой моды, выглядели не бизнесменами – а хищниками! Крупные, я бы сказала, матерые, с печатью пресыщенности на лицах. Мое внимание особенно зацепил идущий впереди русоволосый сероглазый красавец. Я даже по телевизору не видела настолько ярких представителей мужского пола. Подтянутый, высокий, с продолговатым лицом и глубоко посаженными, чуть раскосыми глазами, в которых отразилось хмурое небо. Даже трехдневная щетина придала ему не неряшливости, а сексуальности и аристократизма.

В груди разлилась боль – я невольно задержала дыхание. Глубоко вдохнув, чуть не захлебнулась воздухом, потому что каждый рецептор сообщил о долгожданной встрече. Я ощущала и не могла надышаться ароматом волков. Нет, оборотней!