Анастасия Король - Марина: Виверн

– О, – Акиф заметил нас и вскинул густые черные брови, – что вы тут делаете?

– В туалет идем.

Акиф насупился и сразу стал похож на медведя. Он схватил Митчелла за плечо и дернул.

– Пусть ссыт под себя. Она – предатель.

Митчелл даже бровью не повел и, перехватив Акифа за запястье, слегка сжал и отцепил его руку.

– Ее судьбу будет решать Владыка. Не ты. Пропусти…

Марина послушно прошла вперед. Дрожащими руками она заперлась в туалете и осмотрелась, но здесь не было даже зеркала, которое можно разбить и воспользоваться осколком. Разочарованно она смыла за собой и вышла.

Время бежало, словно за ним гнался монстр. Солнце переплыло в небесной пучине через зенит, и время неминуемой смерти приближалось стремительно.

Солнце еще не склонилось к горизонту, как судно сбавило ход. В иллюминаторе показались горы. Сердце Марины забилось испуганной птицей.

– Прости меня, – прошептала она и опустила глаза на лежащего Диму. – Если бы не я… Владыка никогда бы не узнал о проекте “Иксом”. Это я виновата.

Но Дима молчал, он не мог ни ответить, ни пошевелиться.

И вот они остановились.

Гул голосов и в каюту ворвались люди. Молча, они силой поставили Марину на ноги. Она задрожала и оглянулась на Диму. К нему подошел Митчелл, но Марину уже вытолкнули.

Оглушительно закричали птицы. Солнечные лучи заходящего солнца заставили прищуриться. Небо багрянцем окрасило небосвод.

Марине завязали глаза и швырнули на заднее сидение автомобиля.

“Тук-тук-тук-тук-тук-тук”, – бешено колотилось сердце где-то в горле. Машина завелась и тронулась.

Марина боялась потерять сознание, поэтому даже не пыталась взломать ошейник. Ее выволокли на улицу. Пальцы босых ног то и дело цепляли колючий асфальт и ступени. Она хаотично перебирала ими, пытаясь поймать такт шага держащих ее громил, но то и дело спотыкалась и повисала на их цепких руках.

Сердце молотком било в ребра. Она тонула в липком, тягучем, омерзительном страхе, как в болоте.

Гул голосов нарастал, но когда они подошли ближе, голоса разом смолки. То тут, то там слышались перешептывания.

Марину толкнули и, звеня цепями, она рухнула на колени. С нее стянули повязку. Спутанные волосы, наэлектризовавшись, потянулись за тканью. Ослепленная яркими лампами, Марина огляделась.

Она была в зале, размером с небольшой спортивный зал в университете.

Человек двадцать окружали ее. Она редко видела так много последователей Владыки. Только в детстве, когда он обучал ее, тогда иногда она подглядывала за их собраниями. Но и тогда их было меньше.

Громилы вынесли Диму. Его шею сковал ошейник, руки пристегнули наручниками к похожему на трон креслу. Его голова слабо двигалась, а глаза то открывались, то вновь закрывались. Он приходил в себя, и от этого понимания Марине стало страшно. Что бы Владыка ни собирался с ним делать, он хотел, чтобы Дима был в сознании.

Митчелл и Акиф присоединились к остальным, образовывающим полукруг. Роза, стоящая ближе всего к Марине, скривила губы.

Марина огляделась. Она искала глазами Дженкинса, но его нигде не было.

Шаг.

Стук каблуков мужских туфель взметнулся к потолку и облетел весь зал.

Шаг.

Последователи выровнялись.

Марина задрожала и, цепляясь взглядом за черные туфли, черный брючный костюм, черную рубашку и атласный галстук, посмотрела на лицо.

Марина задрожала сильнее.

Кривой рот Владыки искривился в подобии улыбки. Обгоревшее ухо с одной стороны деформировалось.

Владыка остановился и уловил ее взгляд. Покрасневшие глаза прищурились. Девушка поспешно опустила голову как все остальные.

– Марина! Что же ты? – Он провел своей рукой по обгоревшей половине лица. – Спасибо, что удостоила нас чести своим присутствием.

Марина зажмурилась, чувствуя нарастающую боль в голове.

– Владыка… – выдохнула она, задохнувшись резкой болью в висках.

– Снимите с нее кандалы. Звон цепей меня раздражает.

Роза подбежала и, сжав кандалы на руках, превратила их в прах. Пепел осыпался на босые, стесанные в кровь ступни Марины.

– Марина Ситром, ты разочаровала меня. Я вырастил, обучил тебя, а ты предала меня. Ты не выполнила мое задание и позволила себя поймать. Ты заслуживаешь смерти, – Владыка помедлил накаляя обстановку и повернул голову. – Введите ее!

Быстрые шаги. Скрип открывающейся двери.

Сердце спотыкнулось.

Растерянная улыбка мамы заставила Марину застыть. Мама отрешенно смотрела куда-то на потолок. Ее вытолкали в середину зала. Она поднял глаза на Владыку и лицо ее исказилось.

– АААААА!! – закричала она пронзительно и, запутавшись в собственных ногах, упала перед Мариной. Дико перебирая конечностями, она отползала от Мортиса и уперлась спиной в дочь. Марина обняла ее и не смогла сдержать слез. Она выловила глазами руку мамы, и сердце заныло сильнее – мизинца на руке не было.

Сознание не хотело возвращаться, но Дима упорно открывал глаза. Звуки, образы со временем стали принимать формы. Он стал различать фигуры: перед ним спиной стоял человек в черном, слова доносились, словно через трубу, и разобрать было ничего невозможно. Медленно Дима различил девушку на полу, а за ней толпу людей.

– Мама, – в сознание ворвался знакомый голос. Очертания начали приобретать четкость, и вдруг Дима понял чей этот голос. Он моргнул, дернул руками, но был прикован.

Слезы брызнули из глаз Марины. Она встала щитом, раскинув руки, перед мамой.

– Не трогай ее!

Владыка хмыкнул.

Долгая секунда, и мама закричала. Марина в ужасе обернулась. Мама Марины упала лицом вниз и забилась в конвульсиях. Марина рухнула возле нее.

– Прошу! Умоляю! Перестыньте! НЕЕЕТ!

Стиснув зубы, Дима телекинезом попытался открыть наручники, но вдруг его прошиб такой мощный заряд электрошока, что он не сдержал стон.

Владыка обернулся и, скрестив руки на груди, довольно произнес:

– Наконец-то пришел в себя. Мы уже заждались.

Мама обмякла и, тяжело дыша, смотрела прямо перед собой широко раскрытыми глазами.

– Мама! – заревела Марина. – Мама…

Дима шумно выдохнул и открыл глаза. Мортис подошел к нему и, наклонившись к его лицу, прошептал:

– С пробуждением.

Его изуродованная половина лица, собранная по кусочкам приводила в ужас. Обгоревший наполовину рот был словно разрезан по щеке и грубо зашит, и создавалось впечатление, что он постоянно криво ухмылялся.

Мортис выпрямился и обернулся к последователям:

– Я все думал, стоит ли приводить тебя в сознание, но, думаю, стоит тебя поблагодарить, за то, что попал на крючок. У меня были сомнения…, правда, но ты так отчаянно ухватился за Марину.

Дима зло всматривался в глаза Мортиса: белки глаз казались красными из-за полопавшихся сосудов, зрачки сливались с темной радужкой.