Оксана Токарева - Царевна-лягушка для герпетолога

До дома домчались, словно на реактивном двигателе. Ни один светофор или рьяный патрульный не посмел нам помешать. Водитель, воодушевленный двойной оплатой, следил за дорогой и вопросов не задавал. Левушка обреченно бормотал о том, что надо было выкроить время и сгонять после экзамена к нам домой. Сотовый у Петьки не отвечал. Видимо, он, отзвонившись маме, его просто выключил, а домашний мелкий принципиально не брал. Иван смотрел на нас с Левой как на психов и все порывался набрать 103. Василисе становилось все хуже. Ее бросало то в жар, то в холод. Даже при открытых окнах, в которые дул свежий ветерок, ей не хватало воздуха.

Не помню, как мы вошли в подъезд и как я отперла замок. Еще с порога в нос ударил характерный запах паленой органики. Левушка метнулся к муфельной печи, возле которой бесновался бедняга Тигрис… и увидел только скорбную горстку пепла.

— Тебе разве разрешали пользоваться печью одному? — раненой тигрицей набросилась я на мелкого, пока Иван пытался привести Василису в чувство, а Лева в последней безумной надежде слепо шарил по аквариумам.

— Да что вы все на меня наезжаете? — испуганно вытаращив глаза, орал Петька, показывая исцарапанные Тигрисом руки. — Я все правильно сделал! И вообще, там в аквариуме пусто было! Я только сброшенную шкурку сжег.

Левушка застонал и обреченно сел на софу, обхватив голову руками. Такого поворота он предугадать не мог. Петьку словно кто-то искушал, и я даже знала кто.

— И что теперь? Мы потеряли время, она умирает! — в ужасе прощупывая сначала замерший, а потом участившийся до невозможных показателей тахикардии пульс Василисы, вскричал Иван.

— Прости, Иванушка! Ищи меня… — приоткрыв уже не похожие на человеческие, лишенные белков глаза, прошептала Василиса.

С телом ее происходила странная метаморфоза. Оно уменьшалось, словно скукоживалось, сквозь кожу прорастали перья.

— Что, где? Где искать? — на автомате спрашивал Иван, не понимая, что происходит.

Василиса исчезла. Вместо нее, путаясь в юбке и рукавах накидки, из одежды вылетела и заметалась по квартире серая кукушка.

— В тридевятом царстве, тридесятом государстве, — скорбно пояснил Левушка.

Пока мы с Ваней и Петькой пытались поймать и уберечь от Тигриса обезумевшую птицу, он уже приготовился держать оборону у окна. Но Константин Щаславович то ли не сумел, то ли не захотел мучиться с преодолением его оберегов, через зеркало открыв проход в уже знакомое подземелье, куда закрутившийся едва ли не посреди квартиры смерч унес бедную кукушку. Иван ломанулся следом, но портал закрылся. Только зеркало треснуло, осыпая нас мириадами осколков.

— Если Василиса жива, я все равно найду ее! Хоть в Тридесятом, хоть в Триодиннадцатом царстве! — решительно проговорил Иван, поднимаясь на ноги и потирая ушибленные места.

Хотя Левушка в последний момент успел поставить что-то вроде магического щита, почти как в играх, и нас не посекло осколками, отдача от закрывшегося портала основательно впечатала парней в стену. А мы с Петькой непостижимым образом приземлились на мою кровать в обнимку с Тигрисом.

— И как же ты туда собрался дорогу найти? — спокойно и слегка насмешливо поинтересовался Левушка, видя, что Иван уже открыл приложение и ищет ближайший авиарейс до Наукограда. — Придешь к Константину Щаславовичу и постучишься, чтобы впустил? Так ведь он впустит, и с превеликим удовольствием, — добавил Лель, подбирая с пола и откладывая в сторону несколько осколков покрупнее, в которых по-прежнему отражались древесные корни и потустороннее подземелье. — Только обратно не выпустит. Ну, или отправит куда-нибудь на ферму, в зоопарк или живой уголок.

Он сходил на кухню за совком, помогая мне собирать стеклянное крошево, потом продолжил весьма едко и подозрительно гнусаво, словно подражая звучанию гобоя:

— Не помню насчет лягушачьего века, но хомячки живут всего два-три года, да и молодых бычков быстро пускают на котлеты и колбасу.

— Да что ты об этом знаешь? — вскричал Иван, который, чтобы хоть немного избыть терзающую его изнутри боль, кажется, набросился бы сейчас на друга с кулаками.

— Да уж побольше твоего, — с сочувствием проговорил Лева, запрокидывая голову и зажимая нос, из которого двумя алыми струйками сочилась кровь.

То ли он ударился о дверной косяк, то ли перенапрягся в попытке противостоять врагу.

— Так ты хочешь сказать, что Василиса жила у нас все это время в лягушачьей шкуре, а сейчас превратилась в кукушку и улетела через зеркало? — уточнил Иван, глядя на нас, как на парочку психов.

Пока Лева промывал нос, а я хлопотала возле него с пропитанными перекисью тампонами, брат подобрал с пола накидку и юбку, все еще хранящие остатки тепла и аромат духов возлюбленной, и теперь задумчиво выбирал из складок серые птичьи перья.

— Но ведь это противоречит всем законам логики! — проговорил он с таким отчаянием, будто мы ему пытались научно доказать, что Земля плоская. — Прежде всего это противоречит закону Ломоносова-Лавуазье.

— Ты еще реакцию Бородина сюда приплети! — вспомнив автора «Князя Игоря» как единственного выдающегося химика среди музыкантов, фыркнул Левушка, отплевывая в раковину последний кровавый сгусток. — И никакому закону сохранения энергии произошедшее не противоречит! — добавил он, упрямо сдвигая пускай не соболиные, но выглядевшие сейчас вполне волевыми брови. — Ты видел, каким колоссальным выбросом энергии сопровождалась ее трансформация?

— А почему же, когда она из лягушки в тетеньку превращалась, ничего такого не происходило? — неожиданно подал голос Петька, слушавший все и мотавший на ус, видимо, пока кошачий за отсутствием своего. — Я видел пару раз, — смутился он, поймав наши ошарашенные и, вероятно, очень грозные взгляды. — Но сразу закрывал глаза. Боялся, что мама или Машка будут ругаться, мол, нехорошо за голыми женщинами подглядывать. Это ведь ты помог ей в человека превратиться? — доверительно повернулся он к Левушке.

Трудно сказать, какими способностями обладал наш мелкий, но неспроста говорят, будто устами младенца глаголет истина. Петька, хоть и утверждал, что в Деда Мороза не верит, а когда раздавался звонок, и под дверью появлялся мешок подарков, выглядывал на лестницу в надежде увидеть волшебный посох и белую бороду Хозяина Зимы.

— Да куда уж мне, — смутился Лель, осматривая галстук и пиджак, пока я застирывала рубашку. — Это все дон Оттавио! — добавил он уважительно. — Отыскать пленницу в нави — тут могущественные духи-помощники нужны.

Мы с Петькой понимающе закивали, а Иван вновь глянул на нас как на сумасшедших. Впрочем, я видела, как он тоже что-то смутно припоминает и почти готов принять нашу помощь.