Оксана Токарева - Царевна-лягушка для герпетолога

— Это что, правительница Серебряного царства к нам пожаловала? — вспомнив рассказ Левы об истинной природе одной из цариц, спросил Иван.

— Да нет, эта щука подревней будет, — покачал головой Лева — И в каком родстве она с правительницами, я даже не скажу.

— И по чьему велению она тут появилась? — недоверчиво нахмурился Иван, вспомнив про ловушки Константина Щаславовича.

— Думаю, по твоему, — отвесив Щуке земной поклон, улыбнулся Лева. — Помнишь щуренка, которого ты в прошлом году освободил из сетей? Похоже, это был какой-то особенно любимый правнук.

В это время Щука подняла один из плавников на уровень берега, сделав для нас некое подобие трапа. Мы следом за Левой взошли на гигантскую спину, и вскоре пустынный берег и очертания проклятого дуба скрылись вдали.

Хотя до сегодняшнего дня мои водные путешествия ограничивались катанием на прогулочных катерах и поездками на «Метеоре» до Петергофа, никаких признаков морской болезни я не чувствовала, страха тоже не испытывала. Поначалу мы, конечно, оглядывались по сторонам, с опаской ожидая, что сейчас волны расступятся и опять покажется все тот же дикий пустынный берег с возвышающимся на нем заклятым дубом, и клацающие костями скелеты увлекут нас в бесконечную пляску смерти.

Однако волны продолжали свой извечный бег, горизонт дыбился тучами, скрывая то ли неведомые земли, то ли гигантский водопад, стекающий куда-то за край. А от огромного тела Щуки исходила такая мощная и совершенно не враждебная нам сила, что мы почти успокоились, уверенные в том, что мы благополучно прибудем не просто к какому-нибудь берегу, а именно к острову Буяну.

Да, можно сказать, что цель, к которой мы стремились, неизменно ускользала от нас, точно теннисный шарик, скачущий вниз по пролетам лестницы. С другой стороны, пускай не без потерь, мы сумели выбраться из всех ловушек Константина Щаславовича и даже узнать и обрести иглу.

Удобно устроившись между Левой и Иваном, я то прикладывала ухо к груди брата, чтобы выслушать его дыхание и ощутить, как ровно и ритмично бьется вновь запущенное сердце, то придирчиво смотрела на свешенные к воде босые ноги любимого. Лева, скинув обувь и закатав штанины, демонстративно шевелил пальцами, брат старательно пыхтел, как на приеме у врача. О том, что им обоим довелось пережить, сейчас напоминали лишь следы крови и прорехи на одежде. Что-либо зашивать драгоценной иголкой или устраивать в море Окияне постирушку я не решалась.

Впрочем, воспользовавшись передышкой, мы перекусили и переоделись в относительно чистое и сухое, благо Щука гостеприимно держала переливчато-жемчужную спину над водой. Глядя на величавую рыбину, верный себе Иван не мог скрыть восхищения:

— Вот так и поверишь в легенду о прожившей двести пятьдесят с лишним лет шестиметровой «гейльброннской щуке» [29] «Гейльброннская щука » — легендарная рыбина, которую якобы в октябре 1230 года поймал лично император Фридрих II, обозначил ее золотым кольцом и выпустил в озеро Бёккинген вблизи города Гейльбронн, где эту щуку выловили через 267 лет, в 1497 году. При этом она достигала длины 570 сантиметров и весила 140 кг. Позвоночник этой щуки был передан на хранение в собор города Мангейм. В XIX веке натурфилософ Лоренца Окена выяснил, что Фридрих II в те времена безвыездно жил в Италии на острове Сицилия, а выставленный в соборе Мангейма позвоночник скомпонован из хребтов нескольких щук. , — улыбался он, пытаясь прикинуть длину и примерный вес рыбины. — Лоренц Окен, конечно, доказал, что Фридрих II не мог ее окольцевать, поскольку безвылазно жил тогда на Сицилии, а выставленный в Мангейме скелет всего лишь фальсификация, но после таких встреч начинаешь задумываться.

— Шестиметровая щука — просто плотва по сравнении с этой, — блаженно улыбаясь, кивнула я.

— Ты еще не спросил, как эта пресноводная рыба плавает по морю, — включался в игру и Лева.

— Ну я не знаю, — сделал умное лицо Иван. — В принципе, щуки водятся в опресненных заливах, вроде Финского или Куршского, а проверять содержание солей в здешней воде я не готов. Да и нечем.

Он замолчал, рассеянно поглаживая свернувшегося у меня на коленях клубочком Тигриса и зорко вглядываясь вдаль в ожидании появления острова Буяна. Внешне он выглядел спокойным, но игравшие на скулах желваки выдавали степень его напряжения. Мы с Левой переглянулись, понимая, о чем он думает. К горлу подкатил комок. Я вновь почувствовала себя виноватой из-за того, что не уберегла Василису.

— Я ведь купил ей кольцо, — нежно, с задумчивой улыбкой проговорил Иван. — То, которое ей самой понравилось.

Я про себя удивилась. Иван раньше ничего об этом не рассказывал, да и самого подарка я не видела, хотя вещи брата мне доводилось разбирать или приводить в порядок достаточно часто.

— Думал еще прошлой зимой предложение сделать, — продолжал Иван. — Винил себя из-за того, что, как мне казалось, слишком тянул.

— Ну ты же не знал всех деталей, — поспешила напомнить я, украдкой глянув на свои сбитые костяшки и обломанные ногти.

Впрочем, Лева, который, завладев моей кистью, недвусмысленно поглаживал безымянный палец, на отсутствие маникюра внимания не обращал. Тем более что изрезанные лесками руки Василисы выглядели гораздо хуже.

— Я теперь думаю, если бы успел надеть кольцо, когда мы ее к нам привезли, может быть, она бы не улетела? — понуро проговорил Иван.

— Надо было прямо после экзамена вас не в ресторан, а домой везти, — признал свой промах Лева.

На этом разговор невольно замер. Поскольку планы на будущее мы строить откровенно опасались, а обсуждать то, что пережили недавно, не имели сил, то просто сидели, наблюдая за уверенными движениями Щуки или вглядываясь в горизонт, где продолжали сшибаться темно-фиолетовые тучи, пронизывая толщу воды стрелами молний. Впрочем, гроза шла где-то возле покинутого нами заклятого берега, и Щука обходила ее стороной. Обрадованный нашему благополучному возвращению Тигрис умиротворенно и очень громко мурчал, как заправский кот-баюн, и нас с Левой, впрочем, как и Ивана, неудержимо клонило в сон, и даже громовые раскаты на горизонте не могли эту дремоту рассеять.

Какое-то время мы еще крепились, пытаясь наблюдать, как алые закатные всполохи отражаются в волнах, как отливает золотом чешуя Щуки. Но потом нас как-то незаметно сморило, благо на спине гигантской рыбины оказалось достаточно места, чтобы разместиться с комфортом, прижавшись друг к другу, подложив под щеку рюкзаки и даже не подумав о том, чтобы достать видавший виды спальник.

Сон тянул причудливую канитель, связывая прошлое и будущее, собирал скатный жемчуг со спины Щуки, нанизывал на нити воспоминаний.