Александра Огеньская - Старовский раскоп

А потом Антон всё-таки испугался, пусть и запоздало. Видимо, холод и метель приморозили эмоции, и даже сейчас испуг пришёл обыденный, вполсилы.

Испугавшись же, Антон поднялся, опасливо заозирался по сторонам. Подумал еще — пора сваливать. Ничего хорошего не выйдет, если кто сейчас сунется… Достал из кармана телефон.

— Ингмар? Алло! Ингмар!

Ветер шуршал в трубке, приходилось повышать голос.

— Антон? Уф! Антон, что случилось? Ты знаешь, сколько сейчас времени? — дышал глава клана тяжко, как после забега на длительную дистанцию, и Антону сделалось неприятно, когда вдруг представил, чем там сейчас мог глава заниматься, который еще мужчина хоть куда… В столь позднее время…

— Знаю. И плевал я на время. У меня тут труп. Волка. Из тех, которые "дозорные". Еще тепленький.

В трубке раздалось непонятное — клекот ли, полузадушенное чертыхание.

— Ты сорвался?

— В том-то и дело, что не я. Не знаю, кто, но успел увидеть — пантера.

Снова свистел ветер, задувая в трубку — шипел зло. Довольно долго. Потом сквозь усиливающиеся помехи:

— Твоя пантера? Эта… Алина… или как её? Она сорвалась?

Прислушался к себе и через себя — к далекому островку чужого разума. Ни следа мрачного раздражения напополам с желанием хватать и грызть. А значит — спит. Тихим и мирным щенячьим сном. Если поднапрячься, можно даже залезть в её сон. С утра вон проводил уже опыт. Полюбовался на черно-белые сны пантеры-самки.

— Нет. Она далеко. И сейчас она спит.

— Бред. Откуда в Зарецке пантеры кроме вас двоих?

— Вам видней. Что мне теперь делать?

— Где ты находишься?

— Над трупом стою.

— Идиот, — коротко, с непередаваемым сарказмом резюмировал глава. Так, что Антон в полной мере ощутил: и правда идиот. — Мало того, что ты единственный из официально зарегистрированных в городе пантер, так еще — видать, чтобы уже никаких сомнений не оставалось! — решил наоставлять побольше следов! Живо дуй оттуда!

— У нас идет снег. Все запахи к утру собьет.

— Редкостный идиот. Доживи сперва до утра. Немедленно уходи! Возвращайся на квартиру. Оттуда перезвони мне. Обсудим ситуацию. Жду звонка.

И тогда, подгоняемый сосущим ощущением почему-то невзаправдашнего страха — словно бы фильме ужасов с плохими декорациями — Антон через спящий под метелью город отправился в гостиницу. Оглядываясь по сторонам, низко надвинув капюшон на лоб, дворами и закоулками — опять как в дешевом ужастике. Фарс какой-то, черт его знает. Кто-то фальшивит. Труп, пантера, метель — всё игрушечное, рождественское, и страх тоже игрушечный. Чужая возня. А коль чужая — сами и вытащат.

В гостинице тетка на регистраторской грызла куриную ножку и сосредоточенно пялилась в телевизор.

Обдала неприязненным взглядом — возвратился, засранец, снег не стряхнул с сапог, теперь целая лужа посреди холла. И опять же засранец: наловил мышей и выложил, словно на выставке. Горничная визжала минут пятнадцать, дура, весь этаж перебудила. Антон отдарился самой мерзкой, кривой ухмылочкой и юркнул в комнату. Вы, дорогуша, сидите, пяльтесь в свой глупоящик, наслаждайтесь целлулоидными новостями местного значения, уже завтра в криминальной хронике обещаю вам ещё одну новостишку для возбуждения нервов, сплетен и аппетита. Троглодитка.

А в номере благоухало дихлофосом или еще каким-то инсектицидом. Понятно. Боролись с вредителями в отдельно взятой комнате. В отместку отдельно взятому лицу. Скандалить Антон не стал, здраво рассудив, что встретится с тупым равнодушием и только нервы себе раньше времени попортит. Успеется. Сначала…

— Алло! Антон? Добрался до квартиры?

— Да. До гостиницы. Что дальше? — за окном совсем темно уже было. Или, скорее, белёсо. Снегопад продолжался, словно в небесной канцелярии вознамерились занести тихий городок по крыши, убаюкать монотонным воем и так, сонный и вялый — оставить до весны. Очень хорошо сейчас с книжкой и стаканом глинтвейна в кресле под торшером. И чтобы жена под боком. А тут — нате вам — волки, трупы… Получите и распишитесь в получении. А дома ребенок больной.

— В зависимости от того, что ты хочешь получить. Тут имеется несколько вариантов… — к повторному звонку подчиненного дыхание Ингмар выровнял, в голос подбавил отеческой уверенности и снисходительности, подтверждая подсознательное антоново ощущение несерьезности. — Первый: возвращаешься домой. На нашей территории тебя не посмеют тронуть. А потом уже будем разбираться через Координатора. Но тогда, скорее всего, они поймают и замордуют твою девчонку. И еще одно — до двадцать пятого декабря меньше двух недель. Следующее солнцестояние летом…

— Не подходит. Второй вариант?

— Пытаешься продержаться в городе оставшееся время. Тогда тебе нужно найти и придержать девчонку, иначе они ее зацапают и церемониться не станут. А тебе — новую жертву готовить. Хлопотно.

Воистину — хлопотно! Искать нового живого человека, снова инициировать, снова сходить с ума и снова доказывать себе, что ради Славика…

— А третий вариант?

— Не знаю. Разве ты что предложишь.

— Пойти к их главному, рассказать, как всё было. Могу даже клановую клятву принести. Пусть себе ищут убийцу и не мешают мне заниматься моим делом. Не совсем же они звери.

Долго и заковыристо выругались. У Ингмара Олафсона за сколько-то там десятков лет жизни возможностей поднабраться опыта по части ругани было предостаточно. Мешанина из родных русских и скандинавских непонятных словечек.

— Чихать они хотели на твою клятву. По их клановым законам клятвы других кланов еще с войны не имеют никакой силы. Хоть лоб перед ними расшиби. Так-то.

— И что вы предлагаете?

— Я уже предложил. Два варианта. Решать тебе.

— Я подумаю. И всё-таки непонятная история с незнакомой пантерой. Что, вы правда не знаете, или…

— Не знаю. Честное слово, Антон. Сам же понимаешь — не в моих интересах покрывать убийцу. Но… Сейчас обзванивают всех клановых, выясняют, кто и где есть. Пока все на местах. Тут или кто-то дикий, случайный, или… или… слушай… твоя дичка никого никого не успела сама инициировать?

— Ооо… — аж мурашки по коже побежали от неожиданности. Такая мысль Антону точно бы в голову не пришла. Просто не пришла бы, хотя и — теперь видел — сама так и напрашивалась. Срок трансформации — сутки. Шлялась Алинка по деревне какой-то? Шлялась. И народ там был. И еще странный мужик с больными глазами постоянно рядышком, в каждом алинкином полусознательном бодрствовании. — Не знаю…

— Вот, значит, и подумай над этим вопросом. Выясни. Между делом. Деньги есть? В достаточном количестве? У меня там знакомый есть, если что. Запиши адресок. На постой не возьмет, он старик совсем, волнения ему противопоказаны. Но вот деньгами снабдить и подсказать чего — может. Так вот, адрес…