Александра Огеньская - Слепое солнце

Джошу оставалось мяться, лепетать в оправдание своей «неоправданной глупости» и внимать грозному божеству Отдела, гадая, когда же громы и молнии иссякнут.

— Вы обязаны закончит дело! Чего вам еще не хватает?!

От «не хватает» в щеки бросилась горячая волна. Не хватает? Всего достаточно, спасибо… Всего даже слишком много, так много, что теперь Должен от неизъяснимой благодарности залезть на табурет, приляпать к люстре веревку и… С небольшой поправкой — сначала закончить дело небывалой важности.

— Спасибо. Всего хватает. Я постараюсь.

А главное. Джош знал — собака, инструктор, бдительный присмотр Мэвы — это все предварительное поглаживание по головке. По головке, в которой, предположительно. Находятся сведения огромной важности. Никаких иллюзий — Беккеру плевать, прирезали бы непутевого сотрудника вчера в том проулке, или не прирезали, если бы не сведения. Беккер делает вложения не в оперативника Рагеньского, а всего лишь удобряет почву, на которой произрастет пышное древо нейтральных энергий. С деревца посрезают плоды и примутся за их дележку, а Джошу останется… нет, «удобрений» у него не изымут ни в коем разе — Верхние не жлобы. Как вы могли такое подумать?! Джошу его богадельню оставят.

— Не постараешься! Сделаешь, Тьма тебя побери! — заключительный рык начальства вышел воистину звероподобным. И когда пан Владимир успел перейти на «ты»?

Но добила Джоша вовсе не звероподобность рева, а — заключительный пассаж. Беккер выплеснул гнев, густо замешанный на испуге, накричался, вздрючил подчиненных и остыл. Уже спокойно, устало заключил:

— Думаю, Джозеф, вы осознали свою ошибку. В хозчасти получите полный защитный комплект. Сейчас же пойдёте и получите. Обо всех подозрительных деталях, событиях, догадках сразу же докладываете дежурному или мне лично. Насколько я знаю, вы живете один. Не годится. Панна Мэва, с сегодняшнего дня переезжаете в квартиру коллеги, полагаю, так будет удобнее всего. Всюду сопровождаете Джозефа. Точно так же докладываете обо всех подозрительных моментах.

— То есть вы возлагаете на меня дополнительную функцию? Функцию охраны? — сухо, неприятно осведомилась напарница. — Или — досмотра?

— Только охраны. У меня есть достаточные основания полагать, что жизни вашего коллеги в ближайшее время будет угрожать опасность, — так же зеркально-сухо, неприятно отрезал Беккер.

«Информации в мозгах вашего напарника угрожает опасность» — любезно перевело подсознание. А у Беккера голос для разнообразия ледяной. Такой, что начинает доходить — начальство знает нечто, о чем говорить не желает, но и промолчать не может. Поэтому вот так, намеками. Интересно, что еще собираются взвалить на несчастную шею оперативника Рагеньского? Какую такую угрозу жизни?

— Как вы полагаете, жизнь вашего напарника — достаточный повод претерпеть некоторые неудобства? Охрана, только и всего, панна Коваль.

— Забыли только моего согласия спросить. — Не то, чтобы громов и молний сегодня было мало. Но когда вас обсуждают, как какой-то шкаф, который спокойно можно подвигать по углам… Джош не выдержал, встрял. Как он подозревал — себе на горе. — Я лично не вижу никакой опасности и не считаю, что нуждаюсь в охране.

Новых громов и молний не случилось. На шкафы бессловесные не орут. Их передвигают. Без объяснений.

— Вас действительно не спрашивали, Джозеф. Это не обсуждается. Вы нужны мне живым. Заметьте, это и в ваших интересах. Вы свободны. А вы, Мэва, задержИтесь.

Ну все, начальство четко и недвусмысленно дало понять, кто здесь кто. Миндальничание прекратилось, а значит, что-то изменилось. И серьезно изменилось. Что?

— О чем вы с Беккером говорили?

Хорошенько вздрюченный «веселым» разговором и смутными намеками Джозеф к вечеру так и не успокоился. Мэва, кажется, тоже. Но послушно перетащила свою кровать в итак маленькую и загроможденную комнатку Джоша. С непривычки сущее мучение на лишнюю, неожиданную мебель наталкиваться. И везде мэвины вещи: пузырьки с косметикой на письменном столе, книги на тумбочке, одежда на стуле и в шкафу. Еще этот разговор при закрытых дверях — небось, инструкции получала.

— О моих новых должностных обязанностях, разумеется. И о том, что с прежними я не справляюсь. Беккеру шлея под хвост попала, не иначе. Требует результатов если не сегодня, то завтра с утра. И слушай, ты там вспоминай уже давай, что нужно, а то ситуация начинает меня напрягать. Беккер усердно намекает, что на тебя охотятся, но почему-то говорить, кто охотится, не хочет. И не приставляет к тебе никого понадежней. У тебя нет никаких догадок? Кого ты мог заинтересовать?

— Нет. — Не считая светлоглазого. Беккер боится, что «конкуренты» в деле обнаружения нейтральных энергий сделают ход первыми? Какой именно, пожалуй, зависит от целей «конкурентов». И от того, кто эти конкуренты. Если те, прежние, то желают ли они устранить ненужного свидетеля или сами не прочь им попользоваться? Им нужно закончить обряд? Это если Джош верно догадался, и конкуренты — прежние знакомцы. А если — третьи лица? Тогда вариантов множество — от устранения до «вытрясания» информации. Впрочем, одно другому не мешает, главное соблюсти правильную последовательность… Такой вот незатейливо-могильный юмор. Впрочем, Мэве о своих догадках пока говорить не стоит. Сначала самому разобраться.

— Хоть один бы раз по-человечески объяснили, чего от нас требуют…

— Точно. Кстати, мне нужны новые карты активности…

Ночью приснился сон. Странный, смешанный. То в друг, ни с того, ни с сего, яркий, цветной, каких давно не было. А то опять потемнело, только звуки. Сначала уже привычное — алтарь, тени, жаровни. И что-то новенькое — на потолке расцветает огромная алая шестиконечная звезда, во сне очень четко отложилось — обряд древних арамеев. И опять монотонное бормотание. Затем Джоша все-таки закололи, но он не умер, зато начались настоящий бред и сумасшествие — игры в жмурки. Джоша дразнили, свистели над ухом, никак не давались в руки, хохотали, и не позволяли себя узнать. Джошу казалось — ловит Беккера, а обнаруживает Гауфа, но лучший сотрудник отдела вообще оборачивается Мэвой и со снисходительно-унизительным смешком утекает сквозь пальцы. В конце концов Джош выяснил, что все они заодно, что все это изощренное издевательство, обиделся и проснулся. И понял, что пришла пора активных действий. Он закончит это дело. Не для кого-то, исключительно для себя.

— Пан Гауф, я помню, вы расследовали дело об открытии темного источника в Лодзи. Расскажите мне про него, пожалуйста. — У Гауфа пахло дрянным растворимым кофе и нежно любимым «паном Эрнестом табаком-горлодером, от которого даже у Джоша тонко защипало в носу. У пана Эрнеста своеобразные вкусы.