Нэнси Холдер - Антология «Дракула»

«Конечно, тебе хотелось бы, чтобы все это происходило лишь у тебя в голове. Ведь тогда ты не совершила бы ГРЕХ!»

Ей в самом деле хотелось, чтобы все оказалось плодом ее воображения. Тогда, по крайней мере, страдала бы она одна, а с остальными все было бы хорошо — как и до ее погружения в пучину безумия. Например, люди, которым раньше принадлежал этот дом. Беннеты: Кевин, Мари и их девочки-близнецы. Сестра Кэрол не встречала их раньше, но сейчас ей казалось, что они были знакомы. Она перебирала их семейные фотографии, видела комнату близняшек. Сестра Кэрол не сомневалась, что сейчас они мертвы. А может, и хуже. Так или иначе, их уже не было.

Однако если это галлюцинация, то очень последовательная и детальная. Всякий раз, когда сестра Кэрол просыпалась — а она никогда не позволяла себе много часов сна и спала урывками, — ее встречала одна и та же картина: безмолвные небеса, заброшенные дома, пустые улицы, немногие выжившие, вечно спешащие скрыться, не доверяющие никому, и…

«Что это?»

Сестра Кэрол замерла. Она уловила звук, донесшийся снаружи, — гудение, похожее на шум автомобильного мотора.

Пригнувшись, она поспешила к застекленной передней двери и прильнула к стеклу. Это и была машина. Кабриолет. Кто-то решил выбраться наружу и проехаться…

Увидев пассажиров, женщина быстро присела. Немытые, расхристанные, с тощими волчьими физиономиями, по пояс голые или в безрукавках. На голове водителя была широкополая ковбойская шляпа, и все четверо жадно глотали пиво. Она не знала их имен и не различала лиц, и ей ни к чему было смотреть на серьги в их ушах, чтобы понять, кто или что они такое.

Коллаборационисты. Хищники. Им нравилось называть себя «ковбоями», но сестра Кэрол звала их мразью.

Они направлялись на восток. Отлично! По дороге их ждет небольшой сюрприз.

Как это теперь часто случалось, позднее на женщину нахлынуло осознание того, во что превратилась ее жизнь. Сестра Кэрол бессильно осела на пол и разрыдалась.

Почему? Почему Господь допустил, чтобы все это произошло с ней, и с Его церковью, с Его миром? И более важный вопрос: как она могла допустить, чтобы эти жуткие события настолько ее изменили? Ведь она была сестрой милосердия.

«Милосердие! Ты слышишь, Кэрол? Сестрой милосердия!»

Когда-то она приняла обеты бедности, безбрачия и послушания, поклялась посвятить жизнь преподаванию и трудам, угодным Господу. Но теперь не было ни денег, ни мужчин, ради которых стоило бы потерять девственность, ни даже церкви, чтобы ей повиноваться, ни учеников.

Все, что осталось, — труды, угодные Богу.

«Поверь мне, Кэрол, я не стал бы называть производство пластиковой взрывчатки и другие ужасные вещи, которые ты делаешь, работой во имя Господа. Это убийство. Это ГРЕХ!»

Возможно, внутренний голос был прав, и за свои деяния она попадет в ад. Но кто-то должен был заставить проклятых ковбоев заплатить за все.

Царь мира.

Эл Халетт откинулся на спинку пассажирского сиденья «мерса»-кабриолета, который они только что угнали. Всю дорогу ребята жгли покрышки, позволяя прохладному ветерку остужать вспотевшие лица. Стэн был за рулем, Арти и Кенни на заднем сиденье. У каждого в руке — по бутылке «Хайнекена», и они катились по Восемьдесят восьмому шоссе к пляжу, нежась в лучах июньского солнца. Время от времени Эл швырял назад опустевшую бутылку, так, чтобы она пролетела над багажником, и прислушивался к звуку, с которым стекло разбивалось позади об асфальт. Потом он закрывал глаза и кайфовал.

Стая. Друганы. Их четверка появилась еще в начальной школе в Камдене. Сколько лет прошло? Десять? Двенадцать? Не больше двенадцати. Они прошли вместе через все дерьмо, которое подкидывала жизнь, и ни разу не расставались. Даже когда Стэн отмотал короткий срок в Ярдвилле за кражу со взломом. И потом, когда весь мир покатился в тартарары.

Они выпутались из этой истории и нанялись на службу к вампирам. Стали лучшей охотничьей стаей в округе, и Эл был одним из них.

Гребаный царь мира! Ладно, не совсем царь. По меньшей мере принц… Пока в небе светило солнце.

Ночь — совсем другое дело.

Однако зачем вспоминать о ночи, если великолепный летний денек принадлежит только им…

— Дерьмо! Гребаное дерьмо!

Яростный вопль Стэна и внезапный рывок машины, когда он ударил по тормозам, вырвали Эла из блаженных раздумий. Распахнув глаза, он уставился на приятеля:

— Эй, что за черт…

А затем Эл увидел его. Вернее, это. Впереди был мертвец. Труп, подвешенный за ноги к электрическому столбу.

— Вот дерьмо! — выругался Кенни сзади. — Еще один. Кто на этот раз?

— Не знаю, — ответил Стэн, а затем прищурился на Эла из-под высокой тульи своей ковбойской шляпы. — Почему бы тебе не пойти и не посмотреть.

Эл сглотнул. Он был лучшим верхолазом в команде, так что теперь работал по вторым этажам. Правда, лезть на столб ему совсем не хотелось.

— А смысл? — спросил Эл. — Кем бы он ни был, наверняка покойник.

— Надо проверить: может, он один из наших.

— А разве это не всегда один из наших?

— Тогда проверь, кто именно, о'кей?

У Стэна — чертова синюшно-бледная кожа и вся в рытвинах. Хотя ему было уже за двадцать, от так и не избавился от угрей. Сейчас он проходил под кодовым именем Лунный Человек, а в прежние дни его называли Пиццерылым. Однажды он чуть не прикончил парня, который так его «приложил». И еще у него были крезовые блондинистые патлы, торчавшие во все стороны, если он забывал подстричься. Но даже когда ставил ирокез, как сейчас, с гладко обритым черепом по бокам, его чертовы волосы выглядели еще крезовее и делали своего обладателя еще более чокнутым, чем обычно. А он и без того достаточно чокнутый. И подлый. С тех пор как Стэн вышел из Ярдвилля, он считал себя очень крутым. А когда кровососы сделали его вожаком стаи, еще больше раздулся от важности. В последнее время он просто бесил Эла, но сейчас был прав: надо посмотреть, кому не повезло этой ночью.

Эл перемахнул через дверцу кабриолета и направился к столбу. Вот дерьмо! Веревка, обвившаяся вокруг шеи мертвеца, была перекинута через верхнюю скобу ремонтной лестницы. Пока Эл взбирался туда, он с ног до головы измазался в креозоте. Черта с два теперь отмоешь эту дрянь! К тому же от него кожа чесалась.

Карабкаясь наверх, Эл старался, чтобы столб оставался между ним и покойником. Теперь пришло время взглянуть. Эл сглотнул. Он уже видел вблизи одного из этих висельников и…

Эл заметил серьгу — заляпанный кровью серебряный полумесяц. Полумесяц свисал на тонкой цепочке с мочки уха, покрытой запекшейся кровью, и был точной копией того, что украшал его собственное левое ухо и уши Стэна, Арти, Кенни. Только этот висел вверх ногами.