Нэнси Холдер - Антология «Дракула»

На пороге стоял человек в черном, высокий, как сам фон Грюнн, но более худой, чем даже Плесснер. Бледное острое лицо и блестящие глаза обратились к ним в свете серебряной масляной лампы без стекол.

— Добро пожаловать, генерал фон Грюнн, — произнес державший лампу. — Вас ожидали.

Он хорошо говорил по-немецки и держался почтительно. Широкая ладонь фон Грюнна нырнула в карман плаща, где всегда лежал большой автоматический пистолет.

— Кто предупредил вас о нашем приезде? — резко спросил генерал.

Луч лампы отскочил голубоватыми искрами от гладких и редких черных волос, когда тощий мужчина склонился в поклоне:

— Кто мог бы не узнать генерала фон Грюнна или усомниться, что он выберет это вместительное, скрытно расположенное строение под новую штаб-квартиру?

Должно быть, тот услужливый осел, мэр Бистрицы, послал этого парня вперед, чтобы подготовить помещение… Но едва фон Грюнн успел додумать эту мысль, человек выдал другую версию:

— Я занимаю этот замок — уже много лет. Ваш приезд — честь для нас. Генерал войдет?

Он отступил назад. Плесснер вошел первым, за ним фон Грюнн. В вестибюле было тепло.

— Сюда, ваше превосходительство, — сказал человек с лампой (про себя фон Грюнн решил называть его дворецким).

Он провел их по каменному полу коридора. За генералом грозно топала его охрана. Поднявшись по широкой винтовой лестнице, они попали в торжественный зал, где грел камин и стол был накрыт к ужину.

Все это выглядело очень заманчиво, но фон Грюнн не был бы самим собой, если бы признал это. Он просто кивнул и позволил капитану Плесснеру снять с него плащ. Тем временем дворецкий показывал навьюченному багажом Кранцу вход в восьмиугольную спальню.

— Возьмите этих шестерых, — обратился фон Грюнн к Плесснеру, указывая на солдат сопровождения, — и обойдите замок. Составьте план каждого этажа. Вернитесь и доложите. Хайль Гитлер.

— Хайль Гитлер.

Плесснер увел солдат. Фон Грюнн повернулся широкой спиной к огню. Кранц хлопотал в спальне, раскладывая вещи. Дворецкий вернулся.

— Позволит ли herr General услужить ему? — шелковым голосом вопросил он.

Фон Грюнн оглядел стол и едва удержался, чтобы не облизнуть толстые губы. Там были большие ломти ростбифа, куропатка, сыр, салат и бутыли вина — сам Кранц не мог бы угодить ему лучше. Фон Грюнн уже направился к столу, но спохватился. Здесь Трансильвания. Туземцы, при всей наружной угодливости, боятся солдат Рейха и ненавидят их. Не отравлены ли все эти лакомства?

— Уберите все, — сурово приказал он. — У меня своя провизия. Свой ужин можете съесть сами.

Новый поклон.

— Herr General слишком добр, но я ужинаю в полночь — ее не долго ждать. Сейчас я все уберу. Ваш человек доставит то, что вам по вкусу.

Он принялся убирать тарелки. Наблюдая, как он склоняется над столом, фон Грюнн отметил, что вряд ли видел у кого-либо такие узкие плечи — сутулые, как загривок гиены, намекающие на затаенную и готовую развернуться силу. Фон Грюнну пришлось напомнить себе, что он не нервничает и не боится. Дворецкий — чужак, представитель какого-то славянского племени. Фон Грюнну надлежало презирать ему подобных.

— А теперь, — сказал он, когда все было убрано, — идите в спальню и скажите моему ординарцу… — Он осекся. — Что это?

— Волки, — тихо прозвучало в ответ. — Они говорят с полной луной.

— Волки?

Генерал заинтересовался. Он был заядлым охотником: то есть загонял и убивал животных почти с таким же удовольствием, как людей. Отдыхая в гостях у Германа Геринга, он застрелил двух очень дорогих диких быков и мечтал о дне, когда фюрер пригласит его в Шварцвальд на кабанью охоту.

— Их здесь много? — спросил он. — Судя по голосам, много. Не будь они так далеко…

— Они подойдут ближе, — ответил его собеседник, и в самом деле вой прозвучал громче и отчетливей. — Но вы что-то приказали, генерал?

— А, да! — Фон Грюнн вспомнил, что он голоден. — Пусть мой человек принесет ужин из привезенной с собой провизии.

Поклон, и стройная черная фигура бесшумно скрылась в спальне. Фон Грюнн пересек комнату и сел в кресло у стола. Дворецкий возвратился и встал за его плечом:

— Извиняюсь. Ваш ординарец помогал мне принести еду из кухни. Он не вернулся, поэтому я позволю себе вам услужить.

В руках у него был поднос. На подносе деликатесы из запасов фон Грюнна: ломтики копченой индюшатины, хлеб с маслом, консервированные фрукты, бутылка пива. Если он сам все расставлял, у него была отличная возможность…

Фон Грюнн оскалился и вынул из глаза монокль. Опасение яда вновь шевельнулось в нем, и он не без труда заставил себя пренебречь им. Он будет есть и пить, презирая страх.

Яд не яд, еда была превосходной, а дворецкий оказался отличным официантом. Попивая пиво, генерал снисходительно спросил:

— Вы опытный слуга?

Бледное острое лицо склонилось к плечу, отрицая.

— Я служу очень немногим гостям. Последний раз, очень давно — Джонатану Харкеру из Англии.

Фон Грюнн выбросил из головы воспоминания об этом непокорном острове и завершил трапезу. Поднялся и огляделся. Волки снова завыли — с разных сторон и совсем рядом с замком.

— Кажется, меня бросили, — угрюмо сказал он. — Капитан задерживается, ординарец задерживается. Никто не явился с рапортом. — Он шагнул к двери и распахнул ее. — Плесснер! Капитан Плесснер.

Нет ответа.

— Не проводить ли вас к нему? — мягко спросил дворецкий. Он снова стоял прямо за плечом.

Фон Грюнн сильно вздрогнул и обернулся как ужаленный.

Глаза дворецкого оказались на одном уровне с его глазами и совсем близко. Фон Грюнн впервые заметил в них зеленый свет. К тому же дворецкий улыбался, и фон Грюнн увидел его зубы: белые, редкие, острые.

Словно в ответ на его мысли взвыли звери за стеной. Вой оглушал. Фон Грюнну показалось, что воют сотни глоток. Потом, словно отвечая им, громко и испуганно прозвучала команда унтер-офицера.

И выстрел. Несколько выстрелов.

Солдаты, которых он оставил ночевать во дворе, в кого-то стреляли.

Фон Грюнн с тяжеловесной поспешностью выскочил из комнаты, сбежал по лестнице. Еще в коридоре он услышал новые выстрелы и новые крики, а в ответ дикое, рвущее слух рычание, вой и шум жестокой свалки. Фон Грюнн добрался до двери, через которую входил в замок. Что-то шевельнулось в темноте у самых его ног.

Запрокинутое меловое лицо — лицо капитана Плесснера. Дрожащая рука протянулась к сапогу генерала.

— Там, в темных залах, — выдохнул он. — Они — дьяволы… голодные… они добрались до нас, до меня… я выполз сюда…

Плесснер обмяк. За спиной фон Грюнна вспыхнул свет, и он рассмотрел откинутую на каменный пол голову капитана. Тонкая шея была разорвана сбоку, но кровь не текла. Потому что в теле капитана Плесснера не осталось крови.