Нэнси Холдер - Антология «Дракула»

— Я, — сказал он сидящему за рулем Джо, — уверен, что все будет отлично. По-другому просто не может быть! Ведь у меня день рождения!

Но когда они прибыли в аэропорт, Стаксман узнал о том, что актер попал в аварию.

Вспомнив все, что он мог сказать на местном языке, Стаксман вернулся в машину абсолютно подавленный. Джо позвонил Филару Джонсу. Новость об аварии застала его в пути. Он возвращался из городка, где пытался хоть что-то узнать о сбежавших статистах. Но вскоре он перестал о них думать. Внезапно перед Джонсом появилась группа людей в костюмах для батальных сцен: в шлемах, кожаных сандалиях, со щитами и мечами. Они внезапно выросли вместе со всадником, показавшимся пиарщику просто огромным. В первую секунду Джонс удивился и даже испугался, но потом понял: Стаксман!

— Стаксман, старый мошенник! Они сговорились! Сегодня же его день рождения! Он все подстроил! Сбежавших статистов и этот несчастный случай с Фалангом! Ведь этот огромный всадник — он? Зак Фаланг!

Серые мартовские сумерки опустились на горы. В это время все члены съемочной группы расползались по своим прицепам, палаткам — готовиться к следующему рабочему дню или отправлялись ко сну. Поэтому крик Филара Джонса услышали все:

— Зак! Зак Фаланг! Будь я проклят! А где прячется этот жулик Стаксман?

Джонс вдруг удивленно смолк, потом неуверенно вскрикнул, а дальше все в лагере услышали странные звуки, словно кто-то рубил огромным тесаком кусок говядины.

Меньше чем через час Гарри Стаксман-младший вернулся в лагерь. Автомобильные фары выхватывали из темноты привычные ряды палаток, тентов и прицепов, как вдруг… Джо так резко нажал на педаль тормоза, что Стаксман почти вылетел вперед.

На фоне темных, угрюмых гор сидели манекены со связанными руками.

— Как в аду! — прорычал Стаксман, выскакивая из автомобиля с необычайными для себя проворством и легкостью.

Вокруг зажглись факелы. Какие-то люди обступили Стаксмана и автомобиль.

Режиссер вдруг понял, что значат слова Филара Джонса о том, что «все подстроено…» Сцена! Да ведь это же одна из сцен, в которой участвует Зак! Факелы, воины с опущенными забралами на шлемах.

— Где он? — грохотал Стаксман, ударяя себя по бедру. — Где этот ублюдок Зак Фаланг? Я должен был догадаться, что он не забудет о моем дне рождения!

Люди с факелами наступали, сужая кольцо. Вперед выступила лошадь, на которой сидел огромный человек, закутанный в плащ князя.

— Зак, Зак! — воскликнул Стаксман и попытался сделать несколько шагов вперед, но был зажат двумя факелоносцами.

А затем он почувствовал запах. И это не был запах костюмов и грима.

— Зак! — бесполезно прохрипел он еще раз.

В этот самый момент Джо понял, что что-то не так. Например, что у человека, который держал факел возле окна водителя, на руке не было ни кожи, ни мышц, только кости. Джо судорожно завел двигатель, шины взвизгнули. В оживший автомобиль тут же полетело копье. Оно пробило лобовое стекло и застряло в обивке кресла, пригвоздив к нему Джо. Руки водителя в последнем спазме сжали руль. Автомобиль перевернулся и швырнул под ноги режиссеру сидевший неподалеку манекен.

Нет! Не манекен! Блондинка! Шания Силарно! Голая, в разорванном окровавленном халате. Большие глаза остекленели.

Стаксман покачнулся и упал бы, если бы в этот момент два всадника не подхватили его с земли и не повезли туда, где ждал Влад III. Когда все перед глазами Стаксмана перестало подпрыгивать от галопа, он разглядел изуродованные тела, насаженные на колья. Некоторые все еще продолжали корчиться. Джерри Солингер, Глория Грэм, Сладкий Сэм Суини. Все они были насажены на колья. Даже Филар Джонс. Хотя от него осталась только голова. Всадники поравнялись с ужасным скелетом, завернутым в плащ, и подняли Стаксмана высоко над землей. И он увидел под собой пустой кол, острый как игла. Он хотел закричать, но у него получилось лишь рычание. Тогда он мотнул головой и безумно засмеялся прямо в пустые черные глазницы скелета, смотревшие из-под шлема.

Он был Гарри Стаксман-младший, и это был его фильм. Это была его большая сцена. Что еще он мог сделать?

— Камера! Мотор! — прорычал он, перед тем как оказаться на последнем страшном клыке Влада Цепеша.

Первый рассказ Коппера был напечатан в антологии «Пятая книга ужасов» («The Fifth Pan Book of Horror Stones») издательства «Pan Book» в 1964 году. С тех пор его произведения регулярно появляются в различных антологиях, их читают на радио и экранизируют. Они публиковались во многих сборниках: «До наступления ночи» («Not After Nightfall»), «Здесь водятся демоны» («Here Be Daemons»), «За порогом тьмы» («And Afterward the Dark»), «Из подушки дьявола» («From Evil's Pillow»), «Глас рока» («Voices of Doom»), «Когда шаги отдаются эхом» («When Footsteps Echo») и «Шепот в ночи» («Whispers in the Night»). Автор опубликовал два научно-популярных исследования о вампирах и оборотнях, а также романы «Большое белое пространство» («The Great White Space»), «Проклятие насмешек» («The Curse of the Fleers»), «Некропол» («Necropolis»), «Дом волка» («House of the Wolf») и «Черная смерть» («The Black Death»). Бэзил Коппер продолжил описывать приключения детектива, похожего на Шерлока Холмса и придуманного Огастом Дерлетом. Этому герою посвящено несколько книг, среди которых «Подвиги Солара Понса» («The Exploits of Solar Pons») и «Воспоминания Солара Понса» («The Recollections of Solar Pons»), изданные «Fedogan & Bremer».

Дракула бродит no миру и наблюдает за родом человеческим…

Томпсон сидел на веранде, возвышавшейся над морем, и любовался ослепительной водной гладью. Солнечные лучи искрились на сверкающих, словно объятых пламенем волнах. По блестящему морю, подобно жучкам, ползли черные точки — это возвращались с дневным уловом рыбацкие лодки. Несколько недель назад Томпсон угодим в скверную аварию и после этого отправился на месяц на Cote d'Azur [7] Лазурный берег Франции (фр.). , чтобы завершить лечение в покое и полностью восстановиться. Поэтому, а также по причине того, что недавно был на волосок от смерти, красота мира и мелочи повседневной жизни занимали его как никогда раньше.

Томпсон остановил свой выбор на «Магнолии», так как отель располагался высоко над морем и далеко от прибрежного шоссе. Кроме того, здесь уже бывали его друзья. Шум уличного движения и выхлопные газы не донимали его, а пронзительный стрекот цикад, день-деньской громогласно боготворящих солнце, да редкий вой реактивного самолета военно-воздушных сил Франции, белесым росчерком пронзающего голубизну неба, не беспокоили его. Через три дня после приезда он вообще перестал обращать на это внимание.

Томпсон видел, как под ним большими атлетическими шагами мерил нижнюю террасу грек. Его тень острым черным силуэтом скользила по запыленным плитам — высокий, внушительных габаритов человек, несмотря на жару одетый в безупречно белый тиковый костюм, воротничок и галстук. Черные как смоль волосы были зачесаны назад, открывая широкий лоб; на чувственном и умном лице часто появлялось выражение глубокой грусти. Томпсон впервые заметил этого человека пару дней назад, когда незнакомец пересекал вестибюль гостиницы, отправляясь на очередную прогулку в одиночестве.