Эндрю Фокс - Блюз белого вампира

Джулс толкнул дверь. Как он и ожидал, Вероника раскинулась на огромной кровати, как модель на развороте каталога «Виктория Сикрет».

— Ты пришел на девять минут раньше, дорогой, — сказала она. Однако стоило Джулсу войти, как ее улыбка мгновенно растаяла. — Ты не переоделся.

Джулс невозмутимо стряхнул с пиджака остатки копоти.

— Да. Понимаешь, так получилось. Я сначала полдороги до дома Морин проделал, а потом подумал про тебя, и так мне захотелось… Короче, я решил вернуться и идти прямо сюда.

Глаза Вероники вспыхнули, и она раскинула руки, приглашая Джулса в объятия.

— Умничка-мальчик! Вот это мне нравится. Очень-очень нравится.

Вместо того чтобы нырнуть к Веронике в постель, Джулс быстро подошел к балконной двери и приоткрыл ее сантиметров на пятьдесят. Порыв теплого влажного воздуха тут же ворвался в комнату.

— Джулс? Ты зачем окно открыл? Сейчас ведь лето, милый. В номере кондиционер включен. Ты ведь не хочешь, чтоб у меня от сквозняков вся прическа растрепалась?

— Здесь чересчур холодно, — сказал Джулс. — Я это делаю для твоей же пользы. Когда проснешься вампиром, тебе захочется столько тепла, сколько чиновникам взяток. Как по-твоему, почему во всех историях вампиры залазят к женщинам в постель? Не только ради крови.

— Ну ладно, милый. Думаю, во всяких вампирских штучках ты лучше меня разбираешься. А теперь давай-ка последуй примеру сказочных вампиров и залазь в постель самой настоящей женщины.

Джулс скинул ботинки. Молния на его брюках заела, поэтому упрямую ширинку он просто разорвал. В любом случае носить этот чертов костюм больше не придется. Пуговицы на рубахе он тоже не стал расстегивать, вырвав их с корнем. Вероника захихикала, с одобрением наблюдая за столь ярым энтузиазмом. Наконец свободный от испачканной в бою одежды Джулс взобрался на Веронику. Его губы сразу потянулись к ее полной шее.

— О-о-о… — громко застонала она. — Милый, разве ты не хочешь начать с того самого… ну, ты сам знаешь. Пусть хотя бы маленькая прелюдия будет…

— Нет уж, — пробормотал Джулс, пробуя клыками ее шею. — Давай сразу к делу. Нежностями попозже займемся.

Джулс был не в настроении для любовных игр. Никаких ласковых поцелуев или шаловливых покусываний. Отыскав на шее Вероники яремную вену, он вонзился в нее зубами с грубой силой и точностью дыропробойника.

— О-о-о-о-о!!!

Солоноватая жидкость хлынула в рот фонтаном. Кровь. Источник жизни. Суровые слова священника из церкви Святого Иосифа пронеслись у Джулса в голове: «Епитимья налагается не ранее, чем грешник решает встать на путь праведности. Готов ли ты отречься от потребления человеческой крови?»

«Да, да, святой отец, — думал Джулс, глотая. — Это последний раз. Обещаю. Самый последний кровавый ужин, и я стану безвредней крохотного ягненка. Сам Господь Бог остался бы доволен».

Однако сможет ли он на самом деле отказаться от крови? Какой бы отвратительной ни казалась ему Вероника, вкус у ее крови, надо признать, был роскошный. После месяца на диетической смеси Морин и жидкой калифорнийской плазмы Дудлбага он почти забыл, что такое настоящая кровь. Он не испытывал такого наслаждения с той ночи, когда на Манчакских болотах выпил Бесси. Сколькими бы пороками ни обладала Вероника, самоограничения среди них не было. Ее кровь обильно насыщали липиды, от которых голова у Джулса шла кругом. Он всасывал все больше и сильнее, а Вероника царапала ему спину ногтями и страстно мычала.

— Да, милый, да, да…

Господи, сколько же в ней было крови! Джулс попытался сосредоточиться на первоначальном замысле. То, что он собирался сделать… Пути обратно у него могло не оказаться. Даже Дудлбаг никогда не пробовал раздробиться больше чем на пять отдельных существ. Вдруг, разделившись на чересчур много частей, вампир потеряет собственный разум и волю, исчезнув как личность? Согласен ли он на такую жизнь?

— Пей меня детка, пей до дна… У меня вкусная кровь, богатая, специально для тебя, детка, специально для тебя…

«Ты способен получить желаемое, но иногда для этого приходится взглянуть на свои желания с другой стороны». Так написал Дудлбаг в прощальном письме, и теперь Джулс ему верил. Чего же он хотел больше всего на свете? Аппетитной новоорлеанской еды. Греющего душу новоорлеанского джаза. Звуков, запахов и вкусов своего родного города. И возможности спокойно ими наслаждаться.

И Морин. Однако Морин он получить не мог.

— Да, детка, да, сделай меня своей королевой… сделай меня королевой. Еще немного, детка… мы с тобой будем королем и королевой всех вампиров… навсегда…

Нет. Только Морин могла быть его королевой. Больше никто.

Джулс перестал пить. Заставив себя оторваться от шеи Вероники, он склонился над ее слабо подрагивавшим телом. Вытер со лба пот. Он чуть не потерял голову. Чуть не довел превращение до конца.

— …милый… милый, почему ты остановился? Прошу тебя, не останавливайся… только не сейчас. Я почти готова… я чувствую… я почти вампир. Закончи меня, Джулс, закончи…

Джулс представил, как маленький поезд бежит по крохотным рельсам. Представил, может быть, в последний раз. Его огромный живот колыхнулся.

— Джулс! Закончи меня!

Перед тем, как губы Джулса растаяли полностью, он успел произнести:

— Иди ты в жопу вместе со своими федералами…

Гигантская кровать скрылась под облаком густого тумана. Из него появилось множество когтистых лапок, которые побежали по распростертому телу Вероники. Она закричала. Туман рассеялся, и Вероника, увидев, кому эти лапки принадлежат, закричала еще громче.

Белые крысы. Десятки и десятки белых крыс. Если точнее, то сто восемьдесят семь крыс. Семьсот сорок восемь когтистых лапок бежали по груди, животу и ногам Вероники, торопясь к открытому окну. Почти четыре сотни голых розовых хвостов скользнули по ее пальцам, коленям и лицу, прежде чем скрыться на балконе.

Однако даже безумные вопли Вероники не могли заглушить удивительную музыку, которая лилась в номер с Бербон-стрит. Соскользнув с балкона, крысы бросились бежать в сторону невидимого оркестра. В сторону тысяч темных погребов и расщелин, скрытых от глаз в стенах старинных зданий Французского квартала. Они бежали на звуки музыки и в темноту и наконец без следа исчезли.

Если бы крысы навострили ушки как следует, то услышали бы печальную, но вместе с тем бесконечно жизнелюбивую мелодию похоронной джазовой процессии, что двигалась по Французскому кварталу. Услышали бы, как труба Тео Шамбоне выводит вступительные такты его новой композиции под названием «Блюз белого вампира».

«Биг-Изи» — принятое у джазовых музыкантов название Нового Орлеана. — Здесь и далее примеч. пер.