Эндрю Фокс - Блюз белого вампира

Голос у Джулса дрогнул. Его начало трясти, он тяжело навалился на стену телефонной будки, из последних сил пытаясь собрать остатки достоинства и самоконтроля.

— Я дошел до ручки, Мо. Это конец. Последние две недели у меня не жизнь, а какой-то ад. Я потерял все, что у меня было, и теряю опять и опять. Я не знаю, что делать, Мо. Просто не знаю, что делать.

— Джулс, послушай…

— Дай мне договорить, Морин! Дай договорить, а потом кричи сколько хочешь! Представляешь, как это трудно — звонить тебе вот так? Думаешь, это приятно? Но я в полном дерьме, детка. Ты меня создала. Ты мне почти как родная мать. Если ты мне не поможешь, я…

— Джулс, успокойся! Успокойся, милый, и возвращайся домой.

Следующим вечером Джулс стоял у дома Морин во Французском квартале, нервно переступал с ноги на ногу и мялся, как мальчишка перед первым свиданием. Первый раз за многие годы он жалел, что не может взглянуть в зеркало. Чтобы хоть как-то привести себя в порядок, он поплевал на ладони и пригладил торчащие волосы. Потом смахнул с потертого пиджака последние крупицы земли. Пожалуй, сойдет. Наконец он взялся за дверной молоток в форме ананаса и постучал в красную потрескавшуюся дверь.

Через несколько секунд из глубины дома раздались медленные тяжелые шаги. Последовала короткая, но ужасная пауза. Потом три раза лязгнул дверной засов, и дверь открылась.

Морин дернула носом, даже не пытаясь скрыть отвращения.

— Господи… боже… мой, — выразительно сказала она.

— Привет, детка. — Джулс попытался улыбнуться. — Рад тебя видеть.

Морин отступила в глубину дома и отрывисто указала в сторону ванной.

— В душ. Немедленно.

— Что, ты со мной так и не поздороваешься?

— Сначала соскреби со шкуры ядовитые отходы, а там видно будет. Ванная вон там. Сними все вещи и брось в мусоропровод. Абсолютно все, понял?

Джулс ступил в дом. Подумал было, не обнять ли Морин, да только она смотрела на него как на огромного противного таракана, и Джулс решил, что с объятиями стоит повременить. По коридору он дошел до мусоропровода и принялся стаскивать одежду. Скинул пиджак на полированный кедровый паркет, отчего вокруг лодыжек поднялось облачко серой пыли. Потом отодрал от тела рубаху, которая прилипла к коже, как кусок целлофана. Открыл крышку мусоропровода — большого настолько, что пролез бы человек, — и, прежде чем сбросить туда скомканные рубаху, брюки и носки, заглянул внутрь. Снизу, из темноты, полыхнуло жаром.

— Детка, а куда он ведет? В прачечную, что ли?

— Нет. В печь.

Морин взяла щипцы для камина и подняла ими с пола пиджак.

— Достань из кармана бумажник, — скомандовала она.

Джулс беспрекословно подчинился. Морин бросила пиджак вслед за остальными вещами.

— Эй! Это мой лучший спортивный пиджак!

— Уже нет, — ответила Морин и подтолкнула приятеля к ванной каминными щипцами.

После получаса в нестерпимо горячей воде с мылом и жесткой щеткой для тела Джулс почувствовал себя почти человеком. Каждые несколько минут Морин просовывала полную руку за пластиковую шторку и вручала ему очередной кусок терпкого мыла или шампунь. В результате она все же дотянулась до крана и выключила воду, показывая таким образом, что позволяет Джулсу вылезти из ванны.

После того как он тщательно вытерся полотенцем, Морин подала из-за двери пушистый розовый халат. Удивительно, однако халат подошел Джулсу точь-в-точь. В одном из ящичков он отыскал бритву — дамскую, но делать нечего, — и кое-как побрился. Лосьона после бритья у Морин в ванной, конечно, не нашлось, поэтому Джулс смочил ладони какими-то духами и похлопал себя по горящим, хотя и не совсем гладким подбородку и щекам.

Морин ждала его на кухне, наливая в высокий миксер содержимое нескольких пластиковых бутылок.

— Твой друг-таксист о тебе сильно беспокоился, — сказала она, деревянной ложкой накладывая в миксер что-то, похожее на сырые яйца.

— Эрато? Беспокоился обо мне?

— Вот-вот, Эрато, он самый. Приходил ко мне в клуб на следующую ночь после того, как сгорел твой дом. Думал, я знаю, куда ты подевался.

Она включила миксер секунд на двадцать, потом вылила полученную смесь в высокий стакан и подала Джулсу.

— Вот, выпей это. Ты ведь голодный.

Джулс неуверенно посмотрел на красноватую жижу.

— Что это?

— Яичные белки, тушеные помидоры, плоды бамии, фруктовый сок и немного перца. Ну и кровь, конечно.

Джулс содрогнулся и поставил стакан на стол.

— Звучит как рецепт надежного средства от запоров. Спасибо, конечно, что побеспокоилась, но можно мне просто немного крови?

Морин угрожающе уперлась кулаками в крутые бедра и пригвоздила Джулса взглядом.

— Джулс Дюшон, ты немедленно выпьешь эту смесь! И попробуй только сказать, что она тебе не понравилась!

— Мо… Я много лет, кроме кофе, никакой нормальной еды не ем.

— Значит, начнешь есть сейчас! Тебе надо похудеть и поправить здоровье! Особенно теперь. Ты что, собирался заявиться обратно в город и как ни в чем не бывало вернуться к прежним привычкам? Ну тогда просто ступай на бульвар Мартина Лютера Кинга и нарисуй на груди здоровенную мишень, а снизу надпись: «Я чересчур жирный и тупой, чтобы о себе позаботиться!» Да чего там! Иди прямо сейчас к этому твоему Мэлису Иксу — сэкономь ему время на поиски!

— Ну, Мо…

Морин оттолкнула его руки и опустилась на колено, сделав вид, что отламывает ножку одного из стульев.

— Или просто заточить для тебя кол, а? Прямо здесь, сейчас? Сам проткнешь себе сердце. Так будет и проще, и быстрей.

Она дернула ножку сильнее, и раздался треск.

— Ну как? Согласен?

Джулс опустился на пол рядом с Морин и как можно мягче отвел ее руки от стула.

— Брось, Мо. Успокойся, ладно? Выпью я твою бурду, выпью. Гляди.

Он взял стакан и осушил его четырьмя огромными глотками, кое-как сдерживая озноб и позывы на рвоту.

Морин немного смягчилась.

— Вот и отлично. — Она взяла у Джулса стакан и поставила его в мойку. — Мой дом — мои правила. Чистую кровь я храню в холодильнике, и тебе пить ее строго запрещено. Понял? Если я как-нибудь приду домой и обнаружу, что ты вылакал хоть сколько-то… Вылетишь за дверь, не успев отрыгнуть. Ясно?

— Ясно как божий день, детка.

— Вот так-то.

Она наклонилась к Джулсу и разгладила складки на его халате. Потом удивительно нежным прикосновением пальцев сняла у него со щеки какой-то волосок.

— А ты отлично выглядишь в моем халате. Хотя все-таки будет лучше, если мы снабдим тебя собственной одеждой.

Джулс попытался улыбнуться, хотя на дне его желудка уже происходили какие-то подозрительные волнения.

— Неплохо бы. Особенно после того, как ты спалила мой последний костюм.