Елена Граузс - Пасьянс в четыре руки

— …Что там произошло?.. — Илья испытывающе посмотрел на Влада. Странно, но даже такой, лишенный способностей, теперь самый обычный человек, Илья производил очень сильное впечатление. Ощущение скрытой силы и запредельной уверенности. Он все еще БЫЛ, оставался Пиковым Королем.

— Она выпила Димку сразу, как только мы ее нашли… А потом, когда я разговаривал с ней, через Димку достала и вас… Но она боролась. До конца боролась с собой. Знаешь, это было на самом деле страшно.

— Это было больно, — криво улыбнулся Илья. — Будто дыхание выгорает в груди, а из тебя тянут душу…

— Я почувствовал, — кивнул Влад и, обойдя машину, присел на порожек открытой задней двери. Прижался щекой к плечу Киры. — Потом она вырубилась, но в себя так и не пришла. Я не знаю, что делать дальше. Если все верно, если твое предположение верно, то второй волны я не переживу точно. Без нее не переживу. Но сейчас — она последняя «карта» столичной Колоды. Хотя нет, сейчас она сама — Колода….

Дима докуривал вторую сигарету, сидя на порожке крохотного балкончика, когда это началось. Просто стало вдруг очень тихо. А в следующую секунду небо над городом стало почти алым. Вой сирены воздушной тревоги разнесся по улицам, заставляя все волоски на теле встать дыбом. Дима вскочил, роняя сигарету на пол. Иллюзия… Мощная, очень четкая и точная. Но как же она теперь, для него пустого, была реальна!

А потом пришел СТРАХ. Заполнил каждую клетку тела, поглощая разум и включая инстинкты. Бежать! Бежать и не оглядываться.

Дима дернулся, было, к двери. Но что-то внутри упрямо шептало: это не правда. Это тоже иллюзия. Пики. Это — Высшие Карты, идеально взаимодействующие между собой. Идеально подобранные комбинации.

Раздавшийся снизу крик, полный паники, заставил его кинуться к ограждению и застыть от самого настоящего ужаса. Люди… Охрана здания, сотрудники, жители соседних домов, просто случайные прохожие… Они все бежали куда-то, падая, давя друг друга. Полные запредельного страха глаза, в котором не было ни проблеска разума. Страх. Это все «пиковый» страх!

Дима зарычал и, словно отстранившись от воздействия, вихрем вылетел в коридор, молясь только о том, чтобы Сева с Сашкой не проснулись, а обезумевшие от страха люди не тронули никого на стоянке.

Внутренний удар. Мощное сотрясение, как будто бомба взрывается глубоко в толще воды. Перед глазами полыхнуло, а потом… как кувалдой под дых. Влад скорчился на порожке, судорожно обняв за плечи Киру. ЭТО хлынуло внутрь него, будто разом прорвало шлюзы на дамбе. Темное. Страшное. Он не понимал, не чувствовал, но чудовищная сила воздействия словно разрывала его.

Треск. Стон. Резко запахло дорогим алкоголем. Илья раздавил толстую стеклянную бутылку и виски вытекал из бумажного пакета на асфальт парковки.

— Пики… — облизнулся Селин, вскинув голову. Его зрачки пульсировали от напряжения, а дыхание срывалось. — Хорошо, что ты не чувствуешь это. Хорошо идут, сильно, — он судорожно вздохнул, как утопающий жадно глотает воздух, едва достигнув поверхности.

— Ну что, Илюша… давай прощаться на всякий случай… — улыбка Влада была кривой. Страшной. И обреченной. На этот раз даже жара не будет. Он просто перегорит, как лампочка от скачка напряжения. — Жаль, что знакомы мы были так недолго… Береги ее, если уцелеете. Она того стоит…

До стоянки Дима так и не добрался. Вылетев из лифта, он споткнулся о бордюр и со всей силы впечатался в стену. Застонал, судорожно вдохнул, а потом кулем рухнул на колени, сгибаясь пополам. Словно острые зазубренные крюки рвали тело на куски, раздирая сухожилия, дробя кости. Еще чуть-чуть и он умрет от болевого шока. НЕТ!! Фантом, это все не по-настоящему! Но горло раздирал крик, почти вой. И Дима кричал, кричал, захлебываясь воздухом, катаясь по ледяному бетону. И зовя, как в далеком детстве:

— Кира, сестренка… ПОМОГИИИИ!

…Острые, как наконечники стрел ресницы взметнулись вверх, открывая тускло сияющие глаза. Грудь поднялась и опустилась, а губы шевельнулись, выпуская беззвучное: «нет». Беззвучное, но четкое и сильное. Пиковая Дама гибко поднялась и выскользнула из салона машины, не видя никого вокруг. Вскинула взгляд на небо и вдруг улыбнулась. И кроваво-красные облака исчезли, уступив место бездушной тьме.

Она видела их. Чувствовала. Каждого чужого. Они объединились. Непобедимы. Но только не для нее. Не для той, кем она теперь была.

Ее смех был почти безумным, когда она обрушила на них солнце. Безжалостный жар жалил, и на коже вспухали безобразные волдыри, она слезала лохмотьями, дымилась, вместе с одеждой, словно кто-то выплеснул на обнаженные тела кислоту.

Она собрала всю боль, которую может выдержать человек, и отдала ее до последней капли. И смеялась, когда они побежали в ужасе прочь, из охотников вдруг став жертвами. Когда они катались по земле, когда пытались спрятаться от проникающей радиации. Когда сходили с ума от боли. Высшие, посмевшие посягнуть на ее дом. Принести боль.

Она отпустила их, когда наигралась. Когда стало вдруг неинтересно. И когда донесся до нее слабый выдох: «Кира…» Словно коснулся души и исчез, растворился вместе с иллюзией и болью.

Девушка опустила голову, к чему-то прислушиваясь, а потом развернулась и быстрым шагом направилась вглубь парковки. Дошла до лежащего на бетоне брата и опустилась рядом с ним на колени. Тот, тяжело, со всхлипами дыша, попытался улыбнуться дрожащими губами:

— Кирюша…

В ответ она коснулась его лба, и Дима снова закричал. Забился, чувствуя, как словно льется сквозь него сила — чистая, ярко-красная. Заполняет его до краев и стремится дальше, прокладывая новые ниточки, тонкие тросы. И вспыхивают снова огоньки там, где они заканчиваются. Дама, Валет, Десятка, Низшие… А потом — Севка. Он сияет так ярко, что слепит глаза. Он — центр. И от него тоже расходятся другие ниточки. Мягко-красные. Искрящиеся.

Дима потерял сознание, когда Дама отняла руку от его лба. Отключился, лишь краем сознания отметив, что больше не пуст. А Кира, склонившись к нему, мягко коснулась губами щеки и поднялась. Вернулась к машине и застыла, глядя в почти пустые глаза Ильи.

— Кира… — тот отпустил плечо Влада и встал, словно приветствуя ее. — Здравствуй, моя прекрасная Дама.

Полные губы Киры улыбнулись почти нежно. Но ее поцелуй был… рваным, раздирающим. Болезненным. Кира возвращала Пикам всю их боль, все страдания. А когда не осталось больше ничего, отступила. Прикрыла глаза, словно ища что-то внутри себя. А когда нашла — отпустила на волю сознание и душу Трефового Короля. Покачнулась и подрезанным снопом рухнула на колени рядом с Владом. Провела по щеке самыми кончиками пальцев, коснулась губ, забирая то чужое, мерзкое, что переполняло его, и обмякла с почти счастливой улыбкой на губах.