Юрий Леж - Агенты Преисподней

…– Видишь, как коньяк благословенный действует, и никакого холодного душа не надо, – отвлекся агент от напарницы, с иронией обращаясь к почтительно застывшему в дверном проеме водителю микроавтобуса, но тут же посерьезнел и поторопил Зою: – Одевайся, ехать голой через весь город, да и потом участвовать в планируемом действе, как-то не очень прилично…

– Ну, я попробую, – согласилась девушка, в глубине души не понимая, с чего бы это её напарник решил так строго соблюдать неписанные правила приличия, да еще и в ночное время, впрочем, ключевые слова о некоем действе Зоя легкомысленно пропустила мимо ушей.

Несмотря на взвешенное состояние между похмельем и продолжением растянувшейся уже на вторые сутки пьянки, собралась Зоя достаточно быстро, благо, большая часть нужных предметов одежды валялась тут же, под руками, точнее сказать, под ногами, да еще при этом почти все чулочки, трусики, юбки, блузки, туфли были неношеными, совсем недавно закупленными по требованию той же Зои и просто разбросанными по комнате в процессе примерки и напрочь забытыми чуть позже, в процессе получения плотских удовольствий.

– Ступайте, – велел Симон, дождавшись момента, когда напарница, наконец-то, будет готова к дальнейшему перемещению в пространстве. – Подождете меня в машине, а я… отключу электричество, закрою двери, да и просто – проверю, всё ли в порядке в квартирке.

Впрочем, никакими хозяйственными делами агент не собирался заниматься, и едва лишь его напарница в сопровождении адепта Темных Сил покинула гостеприимный дом рыжего Нулика, как Симон, безжалостно обрывая присоединенные на честном слове провода, извлек из-под хозяйского стола массивный, но не защищенный даже внешними, накладными панелями системный блок вычислительного устройства. Обиженно мигнув, погас, казалось, вечно горящий монитор на столе, и Симону пришлось включить и положить рядом с блоком небольшой, но достаточно мощный карманный фонарик. В его луче мгновенно поднялось целое облако густой, смачной пыли, до поры, до времени сохраняемой внутри металлической, заполненной пестрыми платами клетки-коробки системного блока, похоже было, Нулик пренебрегал не только домашним хозяйством, но и к своему орудию труда относился халатно, спустя рукава любимой клетчатой ковбойки.

С трудом сдержав рвущийся наружу чих, Симон посветил внутрь блока и с некоторым облегчением вздохнул: интересующие его части компьютера были закреплены из рук вон плохо, скорее даже, просто «наживлены» на парочку маленьких болтиков, фиксирующих их в гнездах. Работы здесь было – на пару-тройку минут, да и то с учетом поисков по карманам чего-нибудь, заменяющего миниатюрную отвертку.

И очень скоро, рассовав по карманам пиджака три жестких диска, наверняка содержащие все результаты домашней работы рыжего беспутного гения, агент Преисподней покинул обреченную квартирку, совершенно не заботясь о воде, льющейся тонкой струей из незакрытого до конца крана в ванной, о работающем холодильнике, о незапертой двери…

Казалось, впервые за время многодневного похода исчезло чудовищное, гнетущее ощущение многотонного, изнурительного давления океанской воды на каждый квадратный сантиметр лодки, на каждый нерв настороженного организма подводника. Исчезло ощущение извечно замкнутого пространства, собственной беззащитности перед забортной могучей стихией… и очистительным глотком свежего воздуха, верой в свои силы, превосходящие силы и врагов, и природной стихии, прозвучало долгожданное: «Боевая тревога!» И десятки тревожных зуммеров, звоночков, сигнальных ламп бросили на свои штатные места экипаж, чтобы через считанные секунды отозваться новой командой: «Предстартовая подготовка! Лодка на боевом курсе!»

«Ракета к старту готова!»

И замер подводный крейсер, затих на сотые доли секунды, будто простые и грандиозные в своей сути слова, высвобождающие многотонных монстров из подводного плена, остановили время. Стазис.

Замерев в сумрачном, синевато-мертвящем, камуфляжном освещении пустынного гулкого подъезда, Симон все-таки успел рассмотреть бледную, покрытую редкими черными волосами кисть руки и указательный палец с ровно постриженым ногтем, без тени колебания или неуверенности коснувшийся красной кнопки.

«Пуск!»

Раскинутые в стороны и чуть поднятые вверх руки девчушки поддерживали в воздухе тусклые в свечном, неверном освещении металлические цепи, оканчивающиеся грубовато сработанными, но покрытыми изнутри мягким материалом, напоминающим войлок, наручными кандалами. Чуть разведенные ноги тоже были зафиксированы, но цепями более короткими, уходящими куда-то в плотный, утоптанный, земляной пол. В этой темной, напряженной тишине, нарушаемой лишь потрескиванием горящих свечей и дыханием собравшихся, не было ничего угрожающего, насильственного, опасного. Во всяком случае, сейчас, стоя перед двумя десятками мужских и женских глаз обнаженной, в полураспятой позе, Маринка не ощущала ни малейшего страха за себя и свое тело. Наверное, сказалось то, как мягко, без нажима и насилия, даже на словах, а лишь с уговорами, соблазнением, потворствованием было проделано и обнажение девушки, и её сковывание. Да и не походило это действо на виденные в пошленьких кинофильмах садомазохистские сцены с поркой, неестественными криками, глупыми актерскими репликами и дебильными комментариями находящихся по эту сторону экрана приятелей. Более всего уверенность в собственной безопасности внушало девушке невидимое во мраке, но вполне даже ощутимое присутствие здесь агента Преисподней.

Из темной, плотной и густой тишины, чуть выше худенького плеча Маринки, слева, из ниоткуда, будто по легкому, незаметному движению волшебной палочки материализовалась голова змея… настоящего, живого, в пестро-чешуйчатой раскраске, с мягким, желтовато-белым началом брюшка. Змей застыл на мгновение и тут же, неторопливо, но стремительно, с той удивительной грацией, что присуща всем пресмыкающимся, лишенным ног, двинулся сверху вниз – на плечо прикованной девчушки. Мягкое касание тяжелого, совсем не холодного, но скользкого тела заставило Маринку скосить влево глаза и – подавить непроизвольно рвущийся из горла крик! «Не бойся, не бойся, не бойся, – торопливо, ласково, завораживающе зашептал ей прямо в ухо чей-то сладкий голос. – Змей мудр, и его не надо бояться… он не причинит вреда, он позволит тебе окунуться в неизвестные еще глубины страсти и наслаждения… он мудр… он величествен, он – это начало и конец, жизнь и смерть, всё вместе, всё сразу, он – это удовольствие от телесного существования и бесстрашие перед неизбежной грядущей смертью, он – всё…»