Саймон Грин - Пути, которые не избираем

Я побежал прямо, сознательно издавая столько шума, сколько только мог. Волки и кабаны рванули вперед, каждый стремился добраться до меня первым. Я ждал до самого последнего момента, а затем резко остановился и бросился на землю. И пока я лежал с руками над головой, волки и кабаны врезались прямо друг в друга. Сбитые с толку неожиданной атакой, они машинально накинулись друг на друга. Вой, рев и визги боли заполнили ночной воздух, когда волки и кабаны совсем позабыли обо мне из–за наглого нападения. Они терзали друг друга в большой беспорядочной куче, пока я осторожно поднялся на ноги и тихонько ушел через тени.

Я даже не видел приближение Медведя. Он внезапно появился из темноты прямо передо мной, огромный темный силуэт в ночи, большой, как дерево. Большая когтистая лапа неслась ко мне по воздуху, лунный свет мерцал на ее ужасных когтях, а затем ударила меня с одной стороны, почти небрежно. Это походило на удар тарана. Я пролетел в воздухе и сильно ударился об землю, прежде чем покатится и впечататься в ствол дерева. Столкновение выбило из меня все дыхание. Мое плечо горело, и казалось, что половина моих ребер треснули, а может и сломались. Я подтянулся и прижался спиной к стволу дерева, стараясь вернуть воздух обратно в легкие. Медведь уже приближался ко мне, сопя и рыча. Он набросился снова, и только бросившись в сторону, мне удалось избежать его. Ужасные когти вырвали огромный кусок из дерева. Я вскочил на ноги и скользнул за дерево. Медведь замер, растерянный от того, что больше не видел меня, и я бросился снова бежать. Я чувствовал как свежая кровь течет по левой руке из оцарапанного когтями плеча, и весь бок ныл от боли.

Волки снова были за мной. Они летели через лучи лунного света, серые, как призраки, ярко сверкая глазами. Слишком многочисленные, чтобы сосчитать, бегущие плавно, как ветер. Они выскочили впереди меня, а затем встали передо мной, отрезав путь. Я выхватил пакетик перца из кармана, разорвал его и швырнул им в морды. Они сошли с ума, когда огонь заполнил их чувствительные носы и глаза и отступили, пронзительно лая и визжа, огрызаясь на воздух и друг друга, не в состоянии сосредоточиться ни на чем, кроме ужасной боли в их головах. Я побежал прямо через них.

Некоторые непроизвольно кусали и царапали меня, и я закричал, ненавидя себя за это, когда новая боль пронзила меня, а затем проскочил мимо них и побежал дальше, в ночь. Я стиснул зубы от боли, тяжело дыша.

Необходимо было заставить себя поддерживать хороший темп. Я не мог остановиться отдохнуть или осмотреть раны, оставляя четкий след крови. Позади меня, Охота выкрикивала многочисленными голосами. Мое дыхание было прерывистым, и вся грудь болела. Черт, я был не в форме. В своей жизни я больше привык к борьбе, а не к беготне. Я несся через тени и лунный свет, пробиваясь через ветки и иногда ударялся об деревья, которые во время не заметил, следуя направлению, что указал мне мой дар.

А сзади приближалась Дикая охота.

Я побежал через поляну, и целая толпа эльфов без всякого интереса наблюдала за мной. Они медленно сплетались в странные узоры, оставляя за собой длинный синий след эктоплазмы, создавая сложные светящиеся сети паутины. Я не обратился к ним за полнощью. Эльфы никем не интересуется, кроме себя.

Казалось, что весь лес теперь изобиловал завываниями и криками, словно каждое живое существо в ночи бодрствовало и преследовало меня. Долго похороненные инстинкты заставили мою кровь застыть в жилах и подняли волосы на затылке. Старые, атавистические инстинкты, из далекого прошлого человечества, когда человек должен был охотиться. Я отчаянно усмехнулся. С тех пор все изменилось, и я покажу им насколько. Я всем им покажу. Я побежал дальше, борясь за дыхание, игнорируя боль — ненависть и отчаяние, и непоколебимое упрямство еще долго будут поддерживать меня прежде чем истощение свалит на колени.

На следующей поляне, меня ждал Хоб в Цепях, окруженной своими свиноподобными мужчинами. Он стоял гордый и высокий в мерцающем молочном свете, его огромная голова борова, смотрела прямо на меня, когда я резко остановился на краю поляны. Железные цепи Хоба громко грохотали, когда он раскачивал огромный молот взад и вперед перед собой. Толстое деревянное древко было длиной в полтора метра, а на конце его была тяжелая железная пластина, покрытая старой засохшей кровью и волосами. Мне вряд ли удалось бы даже приподнять эту штуковину, но он раскачивал ее лениво, словно она ничего не весила. Гигант улыбнулся мне, окруженной огромными бивнями пастью, и громко хрюкнул глубоким, удовлетворенным звуком. Свиноподобные мужчины толпились вокруг его ног, хрюкая и повизгивая вместе с ним, как свиньи в ожидании корма вылитого в корыто, сдерживаемые только волей своего хозяина. Все они с жадностью смотрели на меня, ни имея ничего в своих глазах от мужчин, которыми они когда–то были. Хоб в Цепях двинулся вперед, и они бросились в рассыпную, уступая ему дорогу. Я стоял на месте. Он знал, что я не убегу. Остальная Охота была слишком близко позади меня. Мне придется пройти через поляну.

Несмотря на это, я думаю, он был немного шокирован, когда я шагнул вперед, направляясь прямо на него. Он взвесил свой громадный молот, жадно похрюкивая, пока ожидал когда я окажусь в пределах досягаемости. Я улыбнулся ему, что казалось, еще сильнее выбило его из колеи. Он привык к добычи, которая кричала, рыдала и умоляла о пощаде. Он решил не ждать, и шагнул ко мне, подняв обеими руками громадный молот над головой. Свиноподобные мужчины отступили, освобождая ему пространство, истерично визжа. И я использовал свой старый трюк, который забирает пули из оружия, чтобы забрать весь воздух из их легких. Они рухнули как один в обморок, ударившись об землю, как куча волосатых мешков. Хоб в Цепях пошатнулся назад, опуская свой молот, точно внезапно он стал слишком тяжелым для него. Затем он упал на колени, его огромная кабанья башка тупо разинула пасть. Я прошел мимо него и даже не обернулся, когда услышал как он рухнул на землю.

Но грохот его железных цепей подкинул мне новую идею, и я остановился и оглянулся. Из цепей выйдет хорошее оружие, и я должен был использовать все преимущества, которые мог заполучить. Я вернулся, встал на колени рядом с Хобом в Цепях и дернул за одну из длинных железных цепей, но она была прочно прикреплена ошейнику вокруг его горла. Они были прикреплены. Я почти заплакал от досады, вскочил на ноги и пнул Хоба в Цепях в бок.

И Хоб в Цепях поднялся. Пошатываясь, он поднялся на ноги, фыркая и похрюкивая, тряся своей кабаньей башкой, пока всасывал воздух обратно в огромные легкие. Я изо всех сил ударил его в живот, но добился этим только боли в своей руке. Он потянулся за своим молотом, и я ударил его ногой по яйцам, вложив все силы в это. Воздух вылетел из легких Хоба в Цепях во второй раз, и его глаза–бусинки зажмурились, когда он вновь опустился на колени забыв про свой молот. Я развернулся и снова побежал.