Айгуль Иксанова - Улицы Севильи

Снова и снова она пыталась найти ответы на эти вопросы, но не находила их. Оставаясь физически здоровой, Абриль потеряла вкус к жизни. Она побледнела, похудела, забросила работу и перестала следить за собой. Ни родители, ни друзья не могли утешить ее, и даже приглашенный отцом психоаналитик оказался бессилен помочь. Раньше, читая книги про несчастную любовь или слушая рассказы своих подруг, она никак не могла понять: в чем же, собственно, заключается причина невыносимых страданий? Ну, расстались, и хорошо. Переключись на что-нибудь, отвлекись, забудь, найди кого-то другого! В чем дело? Разве стоит портить себе жизнь из-за таких мелочей?

Но теперь она наконец поняла то, о чем так долго слышала от других, но к чему не имела доступа сама. Легко сказать посоветовать — отвлекись, когда для тебя свет клином сошелся в одной точке и только все, связанное с ним, имеет значение, а остальное лишено смысла и кажется серым и пустым. Дни казались мрачными и холодными, у нее словно выбили из-под ног тот островок, на котором она твердо стояла посреди стремительного потока событий, проносившихся мимо и бессильных ей повредить. Теперь же она оказалась в самом центре этого вихря без опоры, лишенная соломинки, за которую могла бы ухватиться, не зная, что же ей делать дальше. Она все время искала выход, продумывала возможные варианты развития событий: «А что, если…», или же «если вдруг…». Потом, спохватившись, понимала, что «если» быть не может. Ничто не изменится. Все так, как оно есть, и так все и останется.

Постоянную боль, преследовавшую ее, Абриль пыталась заглушить развлечениями, переменой мест, работой, но ничто не помогало. Как часто ей приходилось оставаться в стороне от веселой компании, чтобы скрыть душившие ее слезы! Постепенно она поняла, что начинает меняться сама. Она стала замкнутой, она стала ненавидеть сначала мужчин, потом вообще всех окружавших ее людей, свою фирму, теннис, себя — словом, весь мир. Долго так продолжаться не могло. Абриль чувствовала, как любая чужая радость словно кинжалом вонзается в сердце, в то время как ее саму ничто не могло обрадовать и развеселить.

Корабль ее жизни потерпел крушение и теперь медленно, но верно шел ко дну, и никакая сила уже не могла удержать его на поверхности.

Именно тогда она стала задумываться о смерти как о самом простом и верном способе избавиться от своих страданий. Она думала об этом так часто, что эта мысль перестала пугать ее. Многие считают самоубийц храбрыми людьми, ведь не у каждого хватит сил и смелости побороть свой самый сильный инстинкт — инстинкт самосохранения, веками заставляющий людей бороться за жизнь, — и переступить этот запретный порог. Но так считают лишь те, кто не познал настоящих страданий, кто не знает, насколько ничтожен страх перед смертью в сравнении с той болью, которую приходится нести внутри, от которой нельзя скрыться, которая терзает душу, не отпуская ни днем ни ночью. Испытавшие это знают, что те, кто выбрал самоубийство, не смельчаки, а всего лишь слабые люди, люди, которые не вынесли посланного им испытания, не стали дожидаться рассвета и предпочли выйти из игры, не дойдя до финала.

Абриль отнесла бы себя к ним, если бы не мысль о родителях, о том, что будет с ними, узнай они, что их дочь совершила самоубийство. Она представляла себе их лица и чувствовала, что она должна жить — должна жить ради них, даже если очень не хочется.

И тут подруга посоветовала ей отправиться на Кипр. Нати была романтичной дурочкой и верила в легенду об Афродите, богине красоты, дающей женщине уверенность в своей привлекательности и счастье в любви. Абриль сначала и слышать не хотела о поездке. Она еще не сошла с ума, чтобы поверить в этот бред! Но потом, рассудив здраво, вдруг поняла, что лучшей возможности для осуществления своих планов ей уже не представится.

Прежде всего она настояла на том, чтобы ехать одной, мотивируя это тем, что ей нужно побыть в одиночестве. Она быстро собрала чемодан, купила билет и, прилетев на остров, целыми днями бродила по берегу, выбирая место, где она расстанется с жизнью.

Абриль снова посмотрела на море. Она никогда особенно не любила его. Просто решила посмотреть на него в последний раз. Солнце уже начинало садиться, ветер крепчал, и волны с угрожающим гулом бились о берег.

«Пора!» — решила она.

— Эй, красавица! — услышала Абриль и обернулась.

Молодой человек, сидевший в моторной лодке, махал ей рукой.

— Хочешь, прокачу? — с улыбкой спросил он.

Абриль бросила на него такой ледяной презрительный взгляд, что тот был готов провалиться сквозь землю от смущения. Он торопливо включил мотор, и лодка вскоре исчезла вдалеке, оставив за собою легкий след.

Абриль улыбнулась сама себе.

«Не иначе как Бог решил мне послать последнюю надежду на спасение», — подумала она, гордясь тем, что так решительно отвергла ее.

Абриль приподняла юбку и стала взбираться на волнорез, уходящий далеко в море, конца его почти не было видно.

Она пошла вперед, береговая полоса осталась позади, и теперь она шла по камням, выступающим из кипящего, волнующегося моря, навстречу своей судьбе.

Дойдя до конца волнореза, она остановилась.

Вокруг не было никого.

Сколько туристов тонет здесь каждый год? Пусть она станет одной из них. Сейчас она была далеко от родителей. Они не увидят ее мертвой. Возможно, и тела не найдут, тогда они будут продолжать верить в ее возвращение. Или пусть думают, что она утонула. Это все же лучше, чем считать, что дочь покончила с собой, особенно для таких глубоко религиозных людей, какими были ее родители.

Она смотрела на море, свое последнее пристанище.

— вспомнились ей слова из стихотворения ее любимой поэтессы Альфонсины Сторни.

Огромный седой вал с пушечным громом ударил в край волнореза, рассыпавшись дождем серебряных брызг.

— Ну что, Афродита, — печально спросила Абриль, — где твоя обещанная красота? Где обещанное счастье? Мир ужасен, и жить в нем не стоит, поэтому я и решила уйти. Я не хочу больше страдать, и что бы там ни говорили легенды, ты бессильна помочь мне. Не так ли? Или я не права? Докажи мне это! Если ты сможешь, конечно! Докажи, что жизнь стоит того, чтобы прожить ее! Только вряд ли тебе это удастся… — добавила она тише.

«Ведь не выплывет же Он сейчас из моря с трезубцем в руке, и не проснусь же я, и не пойму, что это был лишь длинный, кошмарный сон», — подумала девушка.

Нет, все боги Вселенной не смогут спасти ее сейчас. Вокруг никого нет, никто не помешает ее намерениям, а сама она уже не отступит. Она не видит причин для этого. Ей нечего терять.