Ольга Чигиринская - Оборотень

— Тц-тц-тц, нехорошо так шуметь в общественном месте, — промурлыкали у неё над ухом. Таня почувствовала приторный запах духов, и от этих двух запахов, пороха и духов, её стошнило.

— Фу-у! — руки немедленно отпустили, Таня упала на колени на гравий. — А под оборотнем лежала — не блевала?

Валера не умер. Он ворочался, пытаясь подняться, и гравий хрустел под ним, подплывая кровью. Одна рука вытянулась вперед и сжималась судорожно, взрывая в пыли и щебенке борозды.

И Таня видела ясно, как в бинокль, что эта рука покрывается густой шерстью и на ней отрастают когти.

— Кошмарить оборотней? — Лидия кисло усмехнулась.

— Ну да. Генрих обещал, будет весело. Они с Гретой задержат блохастого и его сучку до темноты, а потом мы немножко поиграем.

Лидия поморщилась. Это времяпрепровождение казалось ей идиотским. Ради него не стоило просыпаться засветло, глотать подогретую консервированную кровь и тащиться куда-то на другой конец города. Это для глупого молодняка вроде Жанны, а не для неё, солидной ведьмы с двухсотлетним стажем.

Но для вампиров в зачет идет только стаж, отсчитанный с начала обращения. А этого стажа у Лидии было — без году неделя. От неё ожидали подчинения, и она, скрепя сердце, подчинялась.

— Я только ванну приму, — сообщила она, и Жанна, кивнув, завалилась в кресло, приготовилась ждать.

Валера не умер. И не превратился в волка. Он сделался кем-то вроде питекантропа, какими их рисуют в книжках — кряжистый, черный, лохматый, длиннорукий.

Он вскочил и швырнул пулю обратно в незнакомца. Потом бросился вперед, сшиб чужака с ног, выбил из рук пистолет, швырнул об стену приторную когтистую тетку, перехватил Таню за талию, одним движением забросил себе на спину и помчался прочь огромными скачками. Немногочисленные прохожие шарахались во все стороны, пока он не нырнул в лабиринт гаражного комплекса.

Таня не успела разглядеть, каким стало его лицо. Заметила только черную шерсть, белые клыки и яркие изжелта-зеленые глаза.

Что самое удивительное — она так и не выпустила сумку. Зато уронила туфлю.

В первые секунды этой скачки она не чувствовала ничего, кроме огромного облегчения и дикой радости, что Валера прибежал, успел, спас, и что он жив, не застрелен, и что он… да, что он оборотень, такой замечательный оборотень, сильный и ловкий, и от него так чудесно пахнет псиной!

Но прошло совсем немного времени — и у неё заболел живот, упирающийся в Валерино плечо, и она поняла, что дышать ей трудно не от радости и не от страха, а от дикой тряски.

— Валера! Валер, отпусти меня, я сама побегу! — она похлопала его по спине и он остановился. Широкие бока ходили ходуном, и вроде бы Валеру слегка пошатывало.

Они находились между гаражами на спуске; справа высилась опора ЛЭП, слева сбегали с холма корпуса вагоноремонтного завода.

— Опусти меня, — вновь попросила она, и Валера опустил. Отвернулся, чтобы она не видела его лица.

— Да брось ты, — Таня взяла его лицо в свои руки, поцеловала в черный собачий нос. — Дай я посмотрю, куда тебя ранило.

Найти маленькую входную дырочку под рубашкой и шерстью было непросто. Тем более, она почти заросла. Даже перевязка не нужна.

— Свинцом стреляли, — речь Валеры была ещё не совсем внятной, челюсти ещё не приняли прежний вид. — Попугать хотели, сволочи.

— Валерчик, кто они? — отняв руку, Таня увидела на пальцах шерсть — Валера начал стремительно линять.

— Упыри. Вампиры. Танюха, нам сматываться из города надо.

— Конечно, конечно, — она снова погладила мужа по лицу. Снова между пальцев осталась шерсть.

— Сейчас один мужик подъедет и увезет нас, — Валеру крупно трясло. — Только надо до Семеновской трассы добраться.

Таня кивнула. Семеновская трасса проходила по набережной, только балку пересечь. И эта дорога между гаражами была самой короткой, напрямик. Однако ей мгновенно пришло в голову — и, поглядев Валере в лицо, она поняла, что он о том же думает, — что эта же дорога и является самой пустынной, пролегает через заросли незастроенной и ничьей земли под ЛЭП.

— Солнце уже низко, — сказал Валера. До полного заката осталось ещё много времени, но в балке между холмами уже залегла плотная тень.

Но, с другой стороны, босая женщина и заросший, залитый кровью мужчина — тоже, кстати, босой — неизбежно привлекут к себе внимание на людных улицах, а обход балки займет не меньше получаса.

— Все равно лучше напрямик, — сказала Таня. — Побежали!

Они бросились вниз под гору — с той скоростью, на какую только были способны раненый и беременная, босые, по выщербленной бетонке. Потом бетон кончился, бежать по утоптанной земле стало легче. Таня, правда, наступила на бутылочный осколок, но обошлось, кожу он не пробил.

Внизу балки протекал загаженный ручей. Валера перенес Таню через него на руках. Дальше дорога пошла в гору, и довольно круто. Таня запыхалась, матка превратилась в какой-то напряженный шар, словно туго надутый мяч запихали в живот. Что-то толкалось внутри, но были это первые толчки ребёнка или кишечник шалил с перепугу — она не могла понять.

Потерпи немного, маленький, тихо просила она. Потерпи, солнышко, бедный мой щеночек. Ты ещё и родиться не успел, а тебя уже так ненавидят…

Когда грунтовка сменилась асфальтом, а вдоль дороги появились фонарные столбы, Таня решила, что они уже спасены.

И тут им заступили дорогу…

— Далеко ещё? — спросила Жанна в мобильник. Он что-то прошелестел в ответ, и Жанна передала Лидии:

— Тут на кольце свернем, нужно Генриха подобрать.

Лидия повела плечом. Генриха так Генриха. Подобрать так подобрать. Она, что называется, спала в оглоблях, куталась в глухую черную шаль и никакого энтузиазма насчет травли оборотней не испытывала.

Генрих, к её удивлению, оказался человеком. Хотя чему тут удивляться, как бы вампир выслеживал оборотня днем?

— Объезжай по второй Колхозной, — сказал он Жанне. — Эти красавцы рванули напрямик через балку, Грета жмет их сзади, а мы выйдем наперерез.

В руках у Генриха был пистолет с глушителем. Лидия отметила также некоторый непорядок в одежде — куртка надорвана и запылена.

Жанна засмеялась и, не щадя поворотного механизма и подвесок, погнала машину по разбитым улицам.

Свернув на Семеновское шоссе, Жанна вырулила на еле заметный поворот: пешеходная дорожка в балку. Это, конечно, запрещалось правилами, но когда вампиры считали, что правила писаны для них?

Узкую дорожку машина закупорила почти полностью. У Лидии это даже пожатия плечами не вызвало: какой смысл, вервольфа ведь хлебом не корми, дай побегать по пустоши. Но когда жертвы показались в конце тропы, задумка стала понятна: женщина хромала и вдобавок была беременна.