Сергей Шангин - Осень для ангела

— Маргарита, тебе не кажется, что ты заговариваешься?

— Не кажется, Гаврила Степанович! Ставь вторую подпись и нема базара, как любит выражаться твой клиент! — Смерть, не слушая возражений свыше, захлопнула телефон.

— Растудыть их в качель, раньше за уважаемых людей просили, сто лет обсуждали, рядили, подбирали, как душу светлую сызнова в мир вернуть для благости и радости. А тут…

В воздухе с хрустом развернулся листок приказа, снизу наискось, с дырками от излишнего азарта, размашистая подпись архангела Гавриила. Вторая подпись. Строчка, написанная рукой Смерти, на глазах таяла.

— Господи, на все воля твоя! — истово перекрестилась Смерть и сплюнула в траву. — Чудна та воля, ой чудна. Ну что, раб божий, на крысу похожий, где твое тело? Некогда мне срамными делами заниматься.

Вован зашлепал губами, потыкал пальцами в рот и уши, мол нету голоса, сама же лишила..

— Ах это? Слушаю тебя! — она щелкнула пальцами, возвращая братку возможность говорить.

— Ша, сей момент, должны быть на подлете, да вон они! — он указал пальцем на свет в конце аллеи.

Несущийся, как торпеда, огромный черный джип резко затормозил перед Иваном Васильевичем, забросав его опавшей листвой и мусором. Стекло с водительской стороны опустилось и из него высунулась физиономия братка.

— Слышь, мужик, тут директор кладбища должен быть. Не видал, в натуре?

Иван Васильевич с нескрываемым раздражением осмотрел машину и физиономию братка. Говорить ему не хотелось, мысли в голове путались. Разговор Смерти с архангелом в голове не укладывался.

Как же так получается? Какой-то прыщ, ни с того ни с сего, за ворованные деньги жизнь себе покупает. И не красивую жизнь на Канарах с девками и яхтами, а просто жизнь. Жизнь, которую ни за какие деньги не купишь! Тут здоровье за деньги не купишь, а некоторым, как получается, за деньги можно и обратно с того света вернуться.

— Мужик, ты памятник не изображай, понял? Шустрей мозгой шевели, пока кочерыжка на плечах есть!

— Сема, может он немой? Ты пальцами помахай! Я видал, как эти немые меж собой базлают, умереть от смеху не встать.

— Я чо тебе коментатор Озеров, в натуре, откуда я знаю, какая у них распальцовка? Умный, да? Тогда иди сам с ним разговаривай!

— Западло мне вылезать, Сема. Слышь, а ты ему на листочке напиши. Немые читать то умеют.

— Ща, я листочек в двенадцать часов ночи искать буду, — разозлился Сема. — Поехали дальше!

— Я директор, — неожиданно отозвался Иван Васильевич. — Похоронить кого собрались? — упрямства ради спросил он. — Так это утром, в контору и подходите, — негромко говорил он, чувствуя, как в душе закипает холодная ярость. — Участок подберем, закопаем. Всех закопаем! — зачем-то добавил он.

— Во, разговорился! То немой, то не немой, может ему вдарить по мозгам, чтобы язык выпрямился?

— Да ты чо, Корень, он же копыта откинет, нас тогда в натуре самих закопают. Слышь ты, перегной ходячий, нам тут нужно Вована вызволять, сказано, что через тебя все вопросы решать. Так что давай, суетись, пока мы добрые!

— Не знаю, кто вам и что сказал, а обратились вы не по адресу! У нас не тюрьма, никого силком не держат! — гордо вскинул подбородок Иван Васильевич.

Злость плохой советчик. Гордость покажешь, кому не следует и будешь битым. Рассказывай потом в травматалогии, какого лешего с кирпичом на танк попер. В душе Иван Васильевич это понимал и страх имел, но отступать гордость не позволяла. Так и стоял, глазами сверкая, а душой холодея.

Из машины выскочили бритоголовые братки, похожие золотыми цепями и злобными глазками на Вована, как близнецы братья, и буром поперли на Ивана Васильевича.

— Ты чо, мужик, дурку гонишь? Это кладбище? Ты директор? Тогда какой не по адресу, ты чо мутишь, козел старый?

— Вован помер, в натуре. Нам Вована с того света вернуть обещали. Понял, мужик или понятнее объяснить?

— В натуре, вешалка старая, не доводи до абзаца. Сказано было к тебе обращаться, значит прими стойку и разговаривай с людьми, как положено.

— Не по адресу! — уперся директор, мысленно прощаясь с жизнью и кляня собственную неуместную храбрость.. — Я вам не бог мертвяков оживлять! Идите в церковь, поставьте свечку, молитву закажите, глядишь Господь и смилуется! А я…

— Я те щас самому свечку вставлю в ж…, Корень, ты чуешь? Он нас за лохов держит, а перо в бок не хочешь?

Иван Васильевич собрался было ответить на оскорбления, но второй браток дернул Сему за плечо и примирительно выставил ладонь.

— Сема, нас принимают за фраеров, потому что вы ведете блатной базар. Давайте сделаем шаг назад и попробуем с другого боку. Уважаемый, у нас есть договор с этим… — Корень ткнул пальцем в небо, — о бартере. С нашей стороны услуги его братанам, типа на церковь там деньжат подкинуть, прикупить чего по мелочи, а он нам типа грехи отпускает. До этого места понятно?

— Договор я понимаю, договор это святое! Только не со мной договор, об чем речь, люди добрые?

— Те чо, договор с богом не указ?

— Я не бог, за него не подписываюсь!

— Ща подпишешься, еще как подпишешься, просить будешь, чтобы ручку дали! — заорал Сема и двинулся к директору со зверской физиономией.

— Ша, Сема, що вы все на уголовный жаргон скачете? Между здесь уважаемые люди, мы можем договориться миром, — недобро осклабился Корень, придержав Сему за плечо.

— В контору… утром… п-п-приходите, д-д-договорчик подпишем, согласно тарифов заплатите и откопаем вы вашего Вована в лучшем виде! — мужественно закончил речь струхнувший директор.

— Мужик, ты не понял, — дернулся Сема, — нам не труп нужен, нам Вована живьем вернуть надо. Ты чо дурку гонишь, пень старый?

— За состояние товара не отвечаем! — уперся Иван Васильевич. — Согласно договору… тарифам… оказываем услуги. Как закопали, так и ответственность кончается! Уж каким будет, таким и получите!

— Сема у нас нервный, немного контуженный, ему совсем мало надо, чтобы человека убить! Ты намек понял, старче?

— Отчего же не понять, только без договора не могу! Договор — это наше все! Вы ж меня поймите, а вдруг налоговая наедет? Без договора не могу, хоть режьте!

— М-м-м, — зарычал Сема, вырываясь из цепких объятий Корня.

— Погодь чуток, Сема, успеешь его убить… потом, чуток погодя. Эй, отец святой, тащи сюда свою задницу, неча в машине прятаться!

— Мужик, мужик, — подскочил вплотную к Ивану Васильевичу обеспокоенный Вован, — он ведь точно убъет, я его знаю. Ты не кобенься, тебе всего то делов, чик и все, — уговаривал он директора, брызгая слюной от возбуждения.

Из джипа вылез, едва не свалившись с высокой подножки, натуральный батюшка в рясе, скуфейке с крестом на груди и портфельчиком под мышкой. Он отряхнулся, поправил крест и важно вышагивая, словно цапля, прошествовал к разговаривающим.