Дмитрий Захаров - Летопись Чертополоха

– Ладно, – старик поднял ладонь. – Сейчас идет война. Этой ночью дадим приют сверхчеловеку. А завтра пусть убирается на все четыре стороны.

Бастарды недовольно зашумели, но Дмитрий уже волок в пещеру упирающегося солдата.

– Унтерменши недоделанные… – бормотал одомит. – А баба и вовсе – сука!

– Лучше молчи… – приглушенно цыкнул на товарища Рослов. – Бабы все суки. Лучше быть пять минут трусом, чем всю жизнь трупом!

В жилище бастардов оказалось уютно. Скалистые стены увешаны толстыми коврами, они хранили тепло студеными ночами, помещение было разделено на несколько секций, в качестве перегородок, люди использовали красочные ширмы, разрисованные фигурками животных и людей. По углам стояли треноги, на них висели закопченные котлы, уголья горели ровным синим огнем, внутри емкостей бурчало пахучее варево. Симпатичная девочка – подросток с ямочками на загорелых скулах принесла гостям несколько пригоршней сушеных ягод, лесных орехов, и флягу, наполненную ключевой водой. Мужчины по очереди напились, Харальд чувствовал себя почти нормально. Он презрительно отодвинул миску с угощением, и косо поглядывал на унтерменшей. Только сейчас Дмитрий понял, насколько голоден. Не заставив себя упрашивать дважды, он набросился на угощение. Ягоды и орехи были восхитительны на вкус, он умял и свою порцию, и долю товарища, в животе глухо урчало. Будто сыпучий хрящ вышел на охоту. К чужакам подошел Марли, протянул мужчинам глиняные кружки с пахучим варевом.

– Это придаст силы… Отец прав. Идет война, не время для местных разборок.

Одомит с осторожностью взял горячую кружку, сдержанно кивнул головой.

Одноглазый повернулся к Рослову.

– Рассказывай, Странник!

08.45. САНКТ-ПЕТРБУРГ. Вознесенский проспект. Мобильный штаб. 11 минут до начала операции.

Квартира была наспех оборудована под штаб. Еще несколько часов назад здесь находилась обычная питерская коммуналка, жителей спешно развезли по спальным районам города, но в коридоре все еще сушилось линялое белье со следами синих подтеков, а ободранные обои исписаны детскими каракулями. Люди в военной форме сновали по комнатам, трещали факсы, выплевывая рулоны бумаги, безустанно звонили телефоны.

Подтянутый седой майор, с пиратским шрамом через все лицо, стукнул костяшками пальцев в дверь.

– Заходи!

Дверь распахнулась, в комнате было так накурено, что сизый дым плавал слоями.

– Господин генерал! Группа ОМОНа готова к штурму объекта.

– Садись, майор! – генерал Востриков не обладал героической внешностью. Это был приземистый пухлый крепыш пятидесяти лет. Однофамилец печально известного персонажа романа «Двенадцать стульев» не верил в Бога, дьявола и почую оккультную чепуху. Но инструкции, полученные из Москвы, напоминали сценарий мистического триллера. После опроса свидетелей, которые несли полную околесицу, в «Лавку Древностей» десантировал отряд безумных экстрасенсов. Позор органам! Пестрый сброд, состоящий из ряженых шаманов, волосатых колдунов и вороватых цыганок, увешанных амулетами, и цветной бижутерией, стройными рядами, под началом генерала МВД торжественно проник в здание антикварного салона. Больше всего Востриков боялся, что маги и чародеи, под шумок разворуют добрую часть экспонатов, но инструкции из Центра были непреклонны. Экстрасенсы повели себя странно. Каждый развлекался на свой манер. Стучали в бубны, трясли ожерельями из высушенных крысиных хвостов, разбрасывали по полу жженую золу. Михаил Иванович представлял себя врачом в психушке, но это не помогло. Наконец экстрасенсы дружно кинулись вон из магазина, галдя какую-то несусветную чушь. Москва требовала подробного отчета, а Востриков не знал, что отвечать. Единственная относительно разумная мысль исходила от потомственного шамана Юлды Третьего. Юлда размахивал своими бусами как пращой и таинственно щурил узкие глаза.

Он утверждал, что страшная энергия исходит из большого зеркала стоящего в подсобке магазина. Более того. Искушенный в магических заморочках бурят заявил, что подобных зеркал в городе не менее десятка, и довольно точно указал места на карте, где они расположены. По иронии судьбы, одно из зеркал находилось в местном здании РУВД, на Садовой улице. Туда немедленно отправилась оперативная группа, обнаружили высокое зеркало, внимательно прочли инвентарный номер ХУ-123-Е.К. При виде зеркала, Юлды чуть не лишился чувств. Испуганный дежурный лейтенант давал невнятные показания, а майор Рослов отсутствовал, хотя по заверениям дежурного только-что был на месте. В его кабинете оказались обнаружены две опорожненные бутылки из-под коньяка, в воздухе витал яркий запах цветущего жасмина. Во всей этой бредовой истории было одно пугающее обстоятельство. За минувшие сутки чуткие анализаторы обнаружили падение атмосферного давления в некоторых районах города. Два из них приходились на здание РУВД и «Лавку Древностей». Остальные точки упрямо совпадали с местами, указанными Юлдой Третьим. Пришлось доложить обо всем в Москву. Там, образно говоря, начался великий кипиш. От генерала требовали решительных действий. Юридическая и финансовая поддержка на самом высоком уровне. Нужен немедленный результат, и чем быстрее, тем лучше. К Рослову отправились на квартиру, и конечно никого там не обнаружили.

Выдержанный и рассудительный Михаил Иванович попал под гнет холерического безумия исходящего от Центра. На рассвете прибыл ОМОН, за пару часов сонных граждан развезли по пустующим квартирам, и доблестные военные организовали в квартире мобильный штаб. На плите мирно урчала кастрюля с борщом, в пластиковом горшочке плавали детские какашки…

Из окон штаба, «Лавка Древностей» просматривалась как на ладони. На дверях висели сургучные печати, неподалеку мирно стоял грязный серый джип. Тот самый внедорожник, на котором приезжали загадочные злоумышленники. Машина принадлежала гражданину Молдавии, который уже два месяца находился на родине. С ним связались, но когда господин Ионеску узнал, что в его джипе по улицам Санкт-Петербурга разъезжают оборотни, с ним немедленно случился сердечный приступ. Он только успел сообщить, что машина была оставлена им в аварийном состоянии, и без стартера. Это уже не имело значения. Помещение магазина оборудовали сверхчувствительными лазерными датчиками, красные линии пронизывали торговый зал. На исходе первого часа наблюдения, спецы обнаружили движение нескольких крупных объектов. Более того. Изнутри доносился звон разбитой посуды, человеческие крики, и даже собачий лай.

Из Центра шли истерические сигналы. Востриков отдал приказ брать магазин штурмом…

– Присаживайся, майор! – генерал старался не смотреть в глаза офицеру, прошедшему несколько горячих точек. Ему было стыдно.