Андрей Васильев - Отдел 15-К

— А, ну да — Герман двинулся к входу — Я и забыл совсем, что сюда курсантов водят на практикум. И как, не торкнуло тебя?

Колька промолчал, поскольку хвастаться было особо нечем. Тогда, в прозекторской, пропахшей формалином и еще невесть чем, он чуть не сомлел. Впрочем, из его группы только двое держались бодряком в этом невеселом месте, но это была пара курсантов, которые до учебы успели послужить в 'горячих точках' и их напугать или удивить чем‑либо было крайне затруднительно. Надо отдельно отметить, что они вообще существовали наособицу от группы, ни с кем ни сходясь и особо не рассказывая, где были и что видели. Даже после получения дипломов не пошли со всеми выпивать в ресторан, как‑то незаметно исчезнув из зала, где происходила церемония.

Колька помотал головой — было‑то все это вроде как вчера, а уже полгода прошло. Вот так и старость придет — не заметишь…

— Да, брат — Герман остановился у колоннады и толкнул задумавшегося юношу в бок — Вот про это Титыч речи свои и вел.

Оперативник ткнул пальцем вверх, Колька задрал голову и увидел исключительно красивую лепнину на фронтоне здания — какую‑то золотую штуку и множество линий, расходящихся от нее в разные стороны.

— Здорово — шмыгнул он носом — А что это за хрень и при чем тут Титыч?

— Матчасть учить надо, стажер — отметил Герман и добавил в голос менторских ноток — Это не хрень, это самые что ни на есть настоящие масонские знаки, которые свидетельствуют о том, что данный дом есть приют для 'вольных каменщиков'. Ты, ленивый и нерадивый отрок, сейчас лицезришь всевидящее око Великого Архитектора Вселенной, оно же 'лучезарная дельта', а также лучи, исходящие от него, что есть вечное сияние мудрости. Проникся хоть?

Колька еще раз глянул на лепнину, пожал плечами и честно сказал -

— Холодно. Особо не проникнешься.

— Твоя правда — согласился Герман — Пошли внутрь, перед встречей с лекарем кофейку хлобыстнем. А по масонским местам я тебя весной покатаю. 'Склиф' — это ладно, вот в некрополе Донского монастыря есть на что глянуть. Дом Пашкова, опять же…

— А масоны — они есть? — чуть позже спросил Колька у оперативника, который с явным удовольствием держал горячий стаканчик с капуччино и, блаженно улыбаясь, отхлёбывал из него сладкую жижу — Ну, на самом деле, вот сейчас?

— Вот прямо сейчас? — в своей обычной полуироничной манере ответил вопросом на вопрос Герман — Здесь?

— В принципе — не стал обижаться на него Колька. Он вообще был очень терпеливым парнем, его трудно было вывести из себя. Из‑за этого его даже как‑то раз девушка бросила, сообщив напоследок 'Да ты как рыба снулая, с тобой ни крикнешь, ни поскандалишь, душу ни отведешь. Неживой ты'.

— Пес их знает — уже серьезнее ответил ему Герман — Я не встречал. Да и ради правды — они по нашему профилю не шкодили никогда, я читал об этом. У них другие цели были, другие методы, не имеющие отношения к тому, что мы делаем. Это потом про них всяких сказок напридумывали, про жертвоприношения, про поклонение рогатому. Не было ничего этого, я полагаю, что это романисты подобных россказней накрутили. Да и Брюс вроде тоже к ним отношение имел, так что…

Колька не в первый раз заметил, что работники отдела не упоминают имени извечного врага Бога, пользуясь синонимами. Видимо в этом был некий смысл, по крайней мере он себе это на заметку давно взял и перестал чертыхаться.

— Было вкусно, но мало — Герман как баскетболист, навесом, отправил коричневый стаканчик в мусорное ведро и хлопнул в ладоши — Ну что, мой верный оруженосец, пошли, узнаем, что тут происходит, отчего тут люди не выздоравливают, а наоборот, отбывают в великое ничто?

Колька хотел было снова упомянуть о том, что тут и место такое, которое для подобных вещей предназначено, но промолчал.

Герман подошел к стойке регистратуры, за которой находилась миловидная женщина средних лет, и лучезарно улыбнувшись, обратился к ней -

— Скажите, девушка, вам сегодня уже говорили, что вы прекрасны как утренняя заря и что вы одна можете оживить унылую и темную чащу моей души?

— Четырнадцать раз — безразлично и без улыбки ответила сотрудница больницы — Причем два из них на иностранных языках — один раз на таджикском, другой на узбекском.

— Эва как — опечалился оперативник — Вот так удальцы из очень Средней Азии и утаскивают в свои кишлаки самое большое достояние нашей необъятной Родины, а мы потом локти себе грызем.

— А вы нанесите ответный удар — похоже, что у работницы регистратуры были ответы на все вопросы — У нас в инфекционном шесть жительниц Узбекистана лежат, из них четверо незамужних. Проявите смекалку и настойчивость, вот и получится по — честному.

— Бррр — Германа передернуло — Так там, поди, какая экзотическая хворь, с азиатским акцентом?

— Не — не — не — регистраторша наконец улыбнулась — Ничего особенного, подозрение на дизентерию. Так что смело можете ухаживать, если что — туалетов у нас много.

— И все‑таки воздержусь — Герман вздохнул — Я лучше останусь робко влюбленным в вас, буду приходить сюда время от времени, прятаться за автомат с кофе, смотреть на вас и безнадежно страдать.

— Вольному воля — величественно разрешила женщина — Это все? Если да — то вон упомянутый вами автомат, в добрый путь.

Герман, по мнению Кольки, вроде как даже растерялся — видно не привык к таким отказам. Парень даже порадовался — а вот не все лисе масленица, есть на тебя угомон.

— Как же вы жестоки — покачал головой оперативник и схватился за грудь — Ох! Ой! Кажись, на осколки вы сердечко мое разнесли!

— Молодой человек — старушка, уже с минуту стоявшая за Германом, постучала ему по спине — Ну не выходит у вас, неинтересны вы девушке. Не задерживайте очередь.

— Мать, ты не права — Герман повернулся к бабушке — Настойчивость и напор — и она будет моей.

— Это вы сейчас мне содержание уголовного кодекса зачитали? — взглянула на Германа поверх очков старушка — Имейте в виду, ваши методы перечислены там в статье 'Изнасилование'. Там очень хорошо все описано, и про настойчивость, и про напор.

— Герман, заканчивай — Колька решил вмешаться в шоу оперативника, на которое уже начали обращать внимание окружающие — У нас дело есть.

— Увы и ах, мой юный друг и ученик прав — Герман снова повернулся к хозяйке регистрационной стойки — Но сердце мое все равно разбито, а потому мне надо срочно поговорить с специалистом из кардиологии. С самым главным.

— Мужчина, у меня есть большое желание познакомить вас не с кардиологом, а с представителем охраны — глаза женщины стали строже.

— И все‑таки я настаиваю на встрече с кардиологом — Герман тоже немного изменил тон и предъявил регистраторше свое удостоверение — Причем желательно прямо сейчас.