Андрей Васильев - Отдел 15-К

И высказавшись, призрак обиженно ушел в стену.

— Н — да, нехорошо получилось — потер лоб Герман — Некрасиво. Теперь он нескоро появится, я его знаю.

Колька решил не тянуть с едой, но на столе корытца с лапшой не оказалось. Вместо него там лежал десяток сушек и конфета с неизвестным Кольке названием 'Озеро Рица'. Он такой даже и не видел никогда, да и об озере таком не слыхал.

— Аникушка, а где? — юноша развел руками, не понимая, кто спер его обед.

— Домовой сказал, что такой дрянью даже анчуток не кормят, а уж человекам и вовсе эдакую отраву есть ни к чему. Вон, сушки ешь и конфету — высунулся из стены Тит Титыч. После он помолчал и добавил — Как не стыдно над пожилым человеком смеяться! Эх, Николенька….

И скрылся в стене.

— Титыч, ну мы же не со зла! — заорал Колька, но это явно не возымело результата.

— Давай, одевайся — подошел к нему Герман — Отойдет старик через пару дней, поверь. Сейчас все одно ты его уже не дозовешься, обиделся он.

— И харч пропал — развернул конфету Колька — Вот ведь борец за здоровую еду, а?

— Аникушка‑то? — Герман засмеялся — Этот может. А ну, дай половину конфеты старшему товарищу!

Свищ с оперативниками не поехал, его по соседству во дворе ждал черный 'БМВ'. Ради правды, это не слишком опечалило оперативников, они пристроились в хвост к машине урки, и двигались за ней.

— Слушай, а что такое с цыганами, что их даже призраки боятся? — спросил у Германа Колька, этот вопрос его очень заинтересовал — Они слова какие знают специальные, или еще что?

— И слова знают, и многое могут — кивнул Герман — Цыгане непростой народ, они свои знания сохранили. Мы вот их растеряли за века, а они — нет. Потому их некоторая нечисть и нежить, особенно из старых, стороной обходит, знает, что цыгане и слова верные помнят, да и за горло взять, если что, могут. А здесь — они собрались и ушли. Значит там что‑то особенное, что‑то такое, с чем им не справится. И это — плохо.

— Что‑то очень опасное? — уточнил Колька.

— Кто его знает — уклончиво ответил Герман — Пока еще неясно. Как поймем с чем имеем дело, так и разберемся, насколько оно опасно. Пока мы знаем только то, что там завелась некая погань, которая пока таскает только детей, а потому запросто может оказаться, что для взрослых людей она не представляет угрозы. Или, например, она может справиться только с детьми. Или что только дети её и видят. Так что — давай сначала до места доедем.

Площадь трех вокзалов как всегда была многолюдна и шумна.

— Нет, благоустроили ее, конечно, хорошо — Герман огляделся вокруг, одобрительно щурясь — Не то что раньше, когда тут хаотично палатки стояли.

— А денег сколько в это вбухали — присоединился к оперативникам Свищ.

— Так это дело бюджетное вроде? — удивился Герман — Вы то здесь с какого бока?

— Видел бы ты первоначальные варианты застройки — хмыкнул жулик — Вот и выходит — туда дай, туда тоже дай…. Ладно, не суть.

— Свищ, нам бы с народом поговорить — Герман надел перчатки, с неба снова начала падать мелкая снежная труха — Кто что видел, кто что знает…

— Само собой — кивнул урка — Сейчас с вами вон, Копыто пойдет, после еще один пацанчик от меня подскочит, из стремящихся, очень шустрый, всех здесь знает. Если что, то погремуха у него — 'Карась'.

— Дело — кивнул Герман и спросил у здоровяка, который был за рулем машины Свища, того самого Копыта — Куда идти?

— Шаурма — повел носом Колька — Мужики, пять минут, а? Я с утра не жрамши!

— Э, молодой, за словами следи — нахмурился Свищ — Нашел мужика. И вот еще — ты что, у Рафика в палатке еду покупать надумал? Ты себе враг?

— А чего? — не понял Колька — Шаурма как шаурма.

— Копыто, веди их в запасники — Свищ не стал ничего объяснять парню, только головой покачал, видимо поражаясь наивности и неразборчивости работников внутренних органов.

Колька до этой прогулки даже не представлял, какая на самом деле большая территория может быть у вокзала. Все перроны и здания — это лишь малая толика того, что видят пассажиры. Помимо этого, есть еще какие‑то ангары, переходы, отстойники, пути, которые давно никуда не ведут. И везде есть жизнь — работники, бомжи, просто странный вокзальный люд, который вроде как в пути, но стоит на месте.

Впрочем, разговоры с большинством из них ничего не дали — контингент на задворках вокзалов, увы, был соответствующий, в основном из людей, которые и в жизни ушли на второй, а то и на третий план бытия. Речь их была не слишком связной, мысли как у Буратино — коротенькие — коротенькие, памяти не было вовсе, а уж как они благоухали…

— Как в домино — печально отметил Герман, пообщавшись с очередным бомжом, который так и не взял в толк, что от него хотели — Пусто — пусто.

— Так не с теми говорите — засмеялся кто‑то у оперативников за спиной.

Обернувшись, они увидели невысокого паренька в короткой кожаной куртке, черноволосого и с невероятно ехидной физиономией.

— О, Карась — пробасил Копыто, которому явно опостылело мотаться под усиливающимся снегопадом — Все, теперь твоя очередь. Адья, пацаны.

— Молодой, держи подгон — Карась протянул Кольке сверток — Кинь бациллу на кишку.

— А мне? — возмутился Герман.

— Не — не, речь только вот об этом кадете шла. Что мне Свищ сказал — то я и сделал — открестился Карась — Извини, братуха.

— Оставишь — приказал Герман Кольке, который рыча вцепился зубами в ароматную теплую шаурму — Или я тебя здесь и прикопаю.

— Сурово у вас — отметил Карась.

— А то — Герман стряхнул с плеч снег — Ладно, это все лирика. Так где искать надо? Ты там что‑то сказал, я все верно услышал?

— Верно — кивнул Карась — Когда Свищ уже к вам уехал, мне одна сорока на хвосте весточку принесла, что есть шкет, который что‑то видел.

- 'Что‑то' — что?

— А не знаю — Карась развел руками — Еще не говорил с ним. Ну, пошли?

— Само собой — Герман ловко вырвал остатки шаурмы из рук Кольки — Дай сюда. И куда в тебя только лезет?

Карась шел впереди, шустро перелезая через какие‑то ограждения и время от времени исчезая за разыгравшейся метелью. Уже совсем стемнело, Колька начал опасаться, что они потеряют своего проводника в этом железнодорожном заснеженном чистилище, а после не найдут отсюда выхода.

— Вот здесь — Карась обнаружился у кургузого кирпичного домика с темными окнами — Тут у них лёжка.

Против ожиданий он не стал стучать в дверь, а вдарил своей ногой, обутой в щегольской остроносый сапог с скошенным каблуком в жестянку, лежащую у фундамента дома.

— Маринка, открывай, свои на пороге — гаркнул Карась — Давай шустрее, пока я себе причиндалы не заморозил.

— Чего там морозить‑то? — раздалось из‑под земли, и жестянка распахнулась, оказавшись дверцей, ведущей в подвал.