Андрей Васильев - Отдел 15-К

— Так колодец в трех домах отсюда есть — ткнула пальцем старушка — Там и ведро в наличии. И попьете, и почиститесь, а то вон как замарались, даже смотреть страшно. И не бойтесь мимо него пройти, он у нас в глаза всем проезжающим и проходящим бросается.

Как будто подтверждая ее слова, застрекотала сорока, которая, оказывается, сидела на печной трубе, торчащей на крыше.

— Так неудобно из ведра‑то черпать — Герман обаятельно улыбнулся — И потом — вода холоднющая. Нам бы теплой, а то застудимся.

— Так откуда ж ее взять‑то? — всплеснула руками старушка — У нас тут центрального отопления нет, а баню я нынче не топила, мне это без надобности. Да и не пускаю я в нее абы кого, уж не обижайтесь.

— Да какие тут обиды? — отмахнулся Герман — Ладно, пойдем мы тогда.

Он было уже собрался закрыть калитку, как хлопнул себя ладонью по лбу и снова повернулся к старушке, пристально смотрящей на него.

— Чуть не забыл — Герман даже покачал головой влево — вправо, как бы сетуя на ослабшую память — Я чего хотел еще спросить. Тут мой приятель где‑то обретаться должен, Валерой зовут. Длинный такой, худющий, молодой. Не знаете часом, в каком доме он остановился?

— Да что ты, что ты — даже замахала руками старушка — У нас тут если и появляются молодые люди, то только совсем уж летом. Эти, как их… Поисковики. 'Черные копатели'.

— Ух ты, какие вы слова знаете — поразился Колька.

— Так не в глуши живем — с достоинством ответила старушка — Смотрим новости и другие программы.

Она ткнула пальцем в направлении крыши, где Колька увидел белую тарелку спутниковой антенны.

— Ну, не было — и не было — Герман вроде бы как даже не был сильно удивлен — Может, мы его опередили просто?

— Может — покладисто согласилась старушка — А, может, и друг ваш чего перепутал, у нас места‑то тут такие, заплутать запросто можно. Может, он вообще в Капустино поехал?

— Точно — кулак Германа ударил в Колькино плечо, тот удивленно ойкнул — А что, запросто Валерка перепутать мог! Спасибо тебе мать, подсказала. Да, зовут‑то тебя как?

— Да, а чего меня звать? — старушка сузила глаза — Имя дело такое, не стоит его попусту трепать. Ну, все, путнички, идите себе к колодцу да в Капустино ступайте, за другом своим.

— Ну да, ну да — заторопился Герман — Идем.

Он закрыл калитку и зашагал размашистым шагом вперед.

— А ты хоть знаешь, где это Капустино? — еле догнал его Колька — А?

— Какое Капустино? — негромко ответил ему Герман — Нет здесь никакого Капустино поблизости, бабка нам обоим глаза вовсю отводила, и, заметим, — очень умело. Кабы на нашем месте простой прохожий был, я бы за его жизнь гривенника не поставил. Это ж не ведьма была, а бесовка. И наглая какая, даже имя этого охламона пропавшего оспаривать не стала. Ох, Ровнин, если выберемся отсюда, то я тебя на такую проставу разведу! Ты пол — литрой не отделаешься, даже не надейся

— А в чем различие? — на ходу спросил Колька — Ну, ведьмы и бесовки?

— У одной душа есть, потому что она злу не предалась, она нечто третье между Светом и Тьмой, а у второй ее нет, потому что она пошла в оплату за выданную ей силу — совсем уже негромко пробормотал Герман — А тебя, я гляжу тоже не сцепило? Это почему? Я уж думал, придется тебя за ноги хватать, чтобы невесть куда не убежал.

— Не знаю — только сейчас удивился этому факту Колька — Может, из‑за мешочка, что мне Аникушка дал?

— Так и носишь его? — удивился Герман — Молодец, так держать.

Тут они наткнулись на колодец, о котором говорила старуха. Он и впрямь выглядел инородным телом в этой деревне — эдакое смолисто — желтое пятно среди черных бревен домов.

— Почиститься — почистимся — прошептал Герман — А воду из него пить не смей.

— Чего так? — опечалился Колька. Во рту у него как будто наждаком прошлись и холодной воды хотелось невозможно. А еще лучше — пива.

— Мы не знаем, что это за колодец, что за вода — зашипел Герман — Мозги включай хоть иногда. А если это вообще не колодец, а морок и в ведре нам невесть какой настой поднесут? Никогда не ешь и не пей того, в чем не уверен на сто процентов, тем более в таких местах.

Оперативник бросил ведро в колодец, дождался мелодичного 'плюх' и начал вращать скрипучий ворот.

— Слушай, ну, если все так непросто, может позвонить в отдел, наших предупредить, что тут ситуация изменилась? — предложил Колька — Во избежание?

— Давай — давай — одобрил Герман, подцепляя рукой дужку ведра — Хоооорошая идея!

Колька вынул из кармана телефон и понял, что оперативник по традиции шутки с ним шутит. Сигнала не было вовсе, судя по всему, спутники и вышки оператора явно огибали стороной маленькую Волоховку, рассудив, что местным жителям связь с Большой Землей не нужна.

— Капец какая холодная — Герман черпал горстью воду прямо ведра и затирал ей грязные пятна на своих джинсах — Как бы радикулит не получить.

— Ну нафиг — Колька глянул на красно — синие руки Германа и поежился — Мне в Кремль на прием не идти, я и так похожу.

— В машину таким грязным не пущу — мстительно заявил оперативник — Даже не мечтай.

— А я портки сниму и в туселях поеду — хмыкнул Колька — Дам с нами нет.

— Что ж это ты, лихоимец, делаешь! — раздался визгливый вопль — Из общего ведра, грязь свою! Да чтобы тебе пусто было, чтобы тебя бородавки задавили, чтобы…

— Хорош орать — остановил злословие невзрачной бабенки средних лет, стоящей около колодца с пустым ведром Герман — Тем более пустые проклятия орать, у тебя силы нету, я это чую. Старуха из крайнего дома тебя послала?

— Какая — такая старуха… — неуверенно начала бабенка и осеклась, увидев уже знакомый Кольке серебряный нож — Она.

— Я‑то думал тут ведьмы живут, а тут кубло гадючье — задумчиво протянул Герман — Как‑то так.

— Одна она здесь, бесовка эта — проговорила бабенка — Пришла три года назад сюда, лешего нашего подчинила себе, потом Власия, хозяйка ковена нашего пропала, как в воду канула. Остальные‑то девоньки у нас молоденькие, куда им с этой тягаться.

— А ты что же? — Герман убрал нож под куртку — Ты‑то не молоденькая, я погляжу.

— Да уж, не молоденькая — Колька моргнул — показалось ему, что некрасивое, но нестарое еще лицо селянки на миг стало лицом древней старухи — Только вот силы у меня нет, забрали ее у меня, еще при царе — Освободителе забрали. Сцепилась я с одной залетной, гордыня меня, вишь, обуяла, захотелось доказать этой лярве французской, что наши онучи ихних не вонюче.

— Доказала? — почти дружелюбно уточнил Герман.

— Доказала — вздохнула селянка — Только вот вышло все криво да косо, погорячились мы с той Жаклин. В соседней деревне тогда два дома сгорело, в наш лес я вообще полвека потом ходить боялась, да и по сей день леший мне той поваленной березовой рощи не забыл, француженка в дом скорби загремела, ну, а я силы навек лишилась. Выгорела она у меня вся, сила‑то, до донышка. Вечная жизнь осталась, облик остался этот, — а силы нет. Так вот и живу, небушко копчу. А сейчас и вовсе в служанки к этой твари бесовской попала. А куда деваться? Она бровью поведет — и все, конец мне, стаю, как снежная баба по весне.