Анна Шульгина - Отдел ППП

В доме было непривычно тихо и сумрачно. Хотя ещё окончательно не стемнело, плотные шторы практически не пропускали свет, и полумрак замечательно дополнял атмосферу уюта и покоя. Пусть проблемы никуда и не думали пропадать, но взять несколько минут передышки жизненно необходимо Или не минут, а часов…

— Они такие, — почти на ощупь нашла шею Лешки и, подтянувшись повыше, улеглась на его плечо. — Что сказали?

— Ничего толкового.

Тут он замолчал, то ли задумавшись, то ли отвлекшись, а пальцы лениво начали скользить вдоль позвоночника. Приятно. Но придется отвлечься.

— Как по ощущениям — они ждали твоего приезда?

— Не думаю. Но и не особо удивились.

Это как раз понятно — ведьма, наславшая тот заговор, должна была видеть, кто помешал их планам. А спутать Алексея с кем-то другим, конечно, можно, но довольно сложно.

— Скажи, что бывает, если старшая в поколении погибает до того, как родит ребенка? — когтить спину он перестал, чем несколько расстроил. А вопрос и вовсе позитива и томности вечеру не добавил.

Я на пару секунд задумалась, пытаясь вспомнить что-нибудь по этому поводу, но пришлось признать своё бессилие:

— Не знаю. Ни разу о таком не слышала.

— Но ведь такое теоретически возможно, — Лешка продолжил настаивать, я тоже перестала изображать тюленя на пляже и поднялась, натянув одеяло на плечи. Не от прилива скромности, а от того, что воздух был прохладным — кондиционер жужжал изо всех сил, мне стало даже зябковато.

— Теоретически возможно все, что угодно. Я не знаю реального случая, когда старшая так умирает. Обычно нас берегут. И замуж стараются отдать пораньше. Типа, чтобы быстрее отстреляться.

— Да ты и так особо в девках не засиделась. Правда, я не понял, как твои допустили, чтобы мужем стал вампир, — Леша с некоторым неудовольствием встал, потягиваясь всем телом. А тело у него внушительное. Именно по-мужски привлекательное, я даже засмотрелась, ответив не сразу:

— Если бы знали, естественно, не допустили бы. А потом стало поздно. Одна надежда была, что не уживемся. Иначе получилось бы совсем плохо — не думаю, что родители Антона не заметили бы моё интересное положение, а потом не поинтересовались бы, куда делся ребенок. А учитывая, кто они…

Да, первым браком я знатно подгадила родне, даже попытайся сделать это специально, не факт, что получилось бы надавить на больное с такой точностью.

— Ты тогда уже знала? — джинсы он натянул, а вот футболку, повертев в руках, повесил обратно на спинку стула. И продолжал ввергать в неприличные думы обнаженным торсом.

— Не-а, — решив не отставать, тоже оделась, все-таки дел ещё невпроворот, и как ни заманчива перспектива провести весь вечер в постели, придется пожертвовать отдыхом ради более насущных вещей. — Мне рассказали уже после развода.

— Кто?

Пришлось отрицательно качнуть головой:

— Не могу сказать. Правда. Не потому что не доверяю, но ты можешь невольно выдать этого человека. Сам понимаешь, такого не простят.

Леша поджал губы, но кивнул. При всем уважении к его уму и способностям, о возможностях ведьм он знает далеко не все. Да я и сама не стопроцентный эксперт по собственному виду, так что незнание в данном случае это нормальная мера предосторожности.

Что-то такое едва ощутимое, теплое и пронзительное пропало, и мы молча перешли на кухню. Тем более что поужинать ни он, ни я не успели. Но и там разговор не клеился, если, конечно, не считать за него просьбы передать соль или благодарность за заваренный чай. Прямо как супруги со стажем.

— Ты как-то объяснила им, почему настолько отдалилась?

— После суда это и не требовалось, они сами не горели желанием общаться.

— Очередная заморочка? — Без просьбы и даже безмолвного намека он встал к раковине, чтобы помыть посуду.

— Ребенка должна родить не просто старшая в роду, а старшая ведьма, — совесть во мне таки не атрофировалась окончательно, понукая встать плечом к плечу и вытирать мокрые тарелки. — На тот момент я ей фактически не была. Время позволяло подождать, вот они особо и не борзели. А потом…

— Что потом?

— Потом я предприняла определенные меры. И само по себе рождение ребенка стало для меня невозможным.

Наступившая тишина показалась оглушительной. Даже шум воды, продолжающей литься из крана, её не нарушал.

— Ты осознанно лишила себя возможности родить?

Полотенце я не скомкала и кинула, а аккуратно расправила, тщательно устранив все складочки, повесила на спинку стула и только после этого посмотрела на Алексея.

— Представь, что у тебя когда-нибудь может родиться ребенок. Не Юра, нет, просто гипотетическое дитя. И с первого дня жизни его будут пытаться забрать, чтобы потом убить. Не из ненависти, а просто потому, что так нужно. Меньшее из зол, так сказать. И у тебя никогда не будет уверенности, что они отступят, ни через неделю, ни через год, ни через десять лет. И что, на поводке будешь с собой таскать? И чем его жизнь будет лучше собачьей? — пока говорила, воздух как будто сгущался, да ещё и тонкий аромат паленого… Но проверять, что забыли на плите, не стала, захотелось высказаться по полной программе. Да, оборотни к детям и возможности их иметь относятся, как к дару, и даже зная это, его вопрос, заданный с легкими осуждающими нотками, сорвал крышу.

— Я бы нашел способ защитить своего ребенка.

— Я уже заметила, какие способы ты выбираешь, чтобы защитить Юру. Так вот, а я не уверена, что смогла бы. Потому что ты понятия не имеешь, на что способна полностью инициированная ведьма. Всё это дерьмо с выяснением, за сколько минут у меня получится человека убить, детский лепет по сравнению с их способностями. Потому что там не про минуты, а про секунды речь. И не про одного человека, а нескольких одновременно!

Даже чувствуя, что уже не кричу, а ору, никак не могла остановиться. Желание выговориться, кинуть в лицо наболевшее было слишком сильным. Допрыгалась, елы-палы…

— Аля. Альбина! — он тоже повысил голос, отчего и вовсе захотелось перейти на ультразвук, но потом поняла, что смотрит мне не в лицо, а на руки.

Стоило перевести глаза следом, как стало ясно, что обонятельные галлюцинации меня не посетили. Полотенце, с которого я так и не убрала руки, не только дымилось, но уже и заметно обуглилось, прожженное ладонями.

Так, срочно думаем о чем-то позитивном.

Цветочки цветут, птички поют, бабочки порхают…

То ли сказывалось состояние магической нестабильности, то ли общее бешенство, картинка привиделась несколько постапокалептическая, самой невинной частью которой были раздавленные сапогом мотыльки. А вокруг ромашки, ромашки. Плотоядные.

— Вот так, расслабься, чего ты завелась?

Даже не сразу дошло, что прикосновение к рукам не чудится. А когда поняла, попыталась их отдернуть. Не дал.