Салли Грин - Тот, кто убьет

Подъемна рассвете и мой выход «на арену» из клетки: как обычно, Селия кидает мне ключи. Ап!

Как-то я спросил у нее, что случится со мной, умри она ночью в своей постели. Она откровенно ответила: «Думаю, без воды ты протянул бы неделю. Будь погода дождливой, вода бы скопилась на брезенте. Учитывая, как часто здесь идут дожди, ты скорее умрешь от голода, чем от жажды. Так что, вполне вероятно, протянешь месяц-другой».

У меня есть гвоздь, припрятанный в земле. Я могу дотянуться до него прямо из клетки и открыть им замки кандалов. Висячий замок на двери, надо признать, мне пока открыть не удавалось, но у меня и не было достаточно времени. Самое же неприятное — я не представляю, как освободиться от ошейника. Если не снимать, думаю, что протяну с ним год.

Утренняя зарядка— бег по большому или малому кругу, гимнастика, упражнения. Иногда она устраивает мне две пробежки. Да, это лучшая часть дня, ведь обычно я бегаю босиком. Грязь давно уже стала частью моих подошв.

Утренние процедуры:мытье, стирка, уборка клетки — я выношу ведро, наполняю его водой из ручья, моюсь в ручье, стираю рубашку или даже джинсы, когда есть надежда, что они высохнут быстро (другой одежды у меня нет), подметаю клетку, мажу маслом и чищу прутья, замки, кандалы, хотя она не заставляет меня надевать их каждую ночь.

Завтрак— я его готовлю, и я же мою потом посуду. Зимой и летом овсянка. Иногда мне разрешается добавить в нее меда или сухофруктов.

Работа по дому— собрать яйца, вычистить курятник, дать курам еды и воды, покормить свиней, вычистить плиту в кухне, нарубить дров. (Когда в один из первых раз я собрался бежать, то пробовал перерубить колоду, к которой была прикована моя цепь.)

Обед— приготовить, убрать посуду. Раз в два дня я пеку хлеб.

Дневная тренировка— самооборона, бег, упражнения. Я учусь обороняться, но с Селией нелегко — она быстрая и сильная. Эта тренировка больше похожа на упражнение для нее — она практикуется вышибать из меня дух.

Дневные занятия— чтение. Селия читает мне сама: мило, но не слишком доходчиво. По прочитанному она задает вопросы. Если я отвечаю плохо, она больно бьет меня по щекам. И все равно, хорошо, что мне не приходится читать самому. Селия пробовала меня учить, но в конце концов мы пришли к решению прекратить это обоюдомучительное занятие. Она даже сказала: «Иногда приходится признавать поражение» — и закатила мне оплеуху, когда я фыркнул.

На той неделе я взял книжку и стал по буквам читать слова, но она выхватила ее у меня из рук, сказав, что, если я буду продолжать, ей придется меня убить. Книг у Селии немного. Три по ведовству: одна про снадобья, другая про Белых Ведьм прошлого, третья про Черных Ведьм. Похоже, что она читает их не только мне, но и себе. Фейнских книг больше: один словарь, одна энциклопедия, несколько книг по жизни в буше, по альпинизму, по выживанию, еще что-то в таком духе и несколько романов, в основном русских. Мне больше нравятся ведовские книги, но Селия заявляет, что заботится о моем «всестороннем образовании»: наглая ложь, по-моему. Иногда, читая те, другие книги, она становится совсем не похожа на Белую Ведьму и выглядит почти… почти как человек. Вот сейчас она как раз читает нам книгу, которая называется «Один день Ивана Денисовича». Любит она эти книжки про ГУЛАГ. Говорит, из них видно, что даже фейны могут выжить в условиях куда худших, чем те, которые приходится выносить мне. Причем говорит так, что поневоле подумаешь: уж не хочет ли она устроить мне что-нибудь похуже?

Чай— приготовить, выпить, убрать.

Вечерняя работа по дому— хорошо хоть зимой ее немного: темнеет рано, и мне не надо быть на улице. Но до выхода мы обсуждаем прошедший день, говорим о том, чему я научился, что узнал — в таком духе. Селия говорит, что она не читает лекций, а обучает. То есть, беседуя, я должен слушать и отвечать, «пользуясь своим интеллектом». После этого, если еще светло, мне разрешают порисовать.

Вечерняя зарядка— зимой, когда ночь наступает рано, на нее отводится не только вечер, но и вся вторая половина дня. Я и в темноте хорошо бегаю. Видеть не вижу, но что-то ведет меня изнутри: я расслабляюсь, слушаюсь какой-то голос и просто бегу. Это мне и правда нравится, без уловок.

Кроме бега, мы еще боремся в темноте. Я сильнее и быстрее в полную луну. В полнолуние даже Селия не может меня побить, надо только держаться от нее подальше. Она уже не раз говорила мне: «Молодец. На сегодня хватит». И, по-моему, говорила, изрядно запыхавшись.

Отбой— время возвращения назад, в клетку. Если Селия не в духе, то в кандалах.

Сон— почти каждую ночь, в основном кошмары. Хорошо, когда можно просто лежать и глядеть на звезды, но небо часто облачное, да и я сильно выматываюсь.

Селия — бывшая Охотница. Она не говорила мне, когда она уволилась и почему. Сказала только, что Совет нанял ее быть моей опекуншей и учительницей.

Она следит за тем, чтобы я не сбежал, и учит рукопашному бою и выживанию. Кстати, от невооруженного боя мы уже перешли к вооруженному, правда, ножи у нас пока деревянные. Я спросил, будем ли мы тренироваться с пистолетами, а она ответила: «Посмотрим сначала, как ты с ножом справишься» — так, как будто сама ниндзя, кем она потом, естественно, и оказалась. Ножи хотя и фальшивые, но очень длинные и тонкие. Наверное, и Фэйрборн такой же.

А еще Селия рассказывает мне о Маркусе.

Так что все, похоже, идет к одному. Поначалу я ничего не говорю, притворяюсь простофилей, но нельзя же притворяться все время. Надо когда-нибудь найти в себе силы и для ответного удара, и вот вчера я очертя голову кинулся вперед.

— Я не стану убивать своего отца. Вы же это знаете или нет?

Она сделала вид, будто не услышала.

Но я и сам мастер делать вид, поэтому повторил еще раз.

— Я не убью его.

Она отвечает:

— Я получила инструкции рассказать тебе это. Я и рассказываю. Зачем, не мое дело.

— А сами говорите мне, что надо всегда задавать вопросы.

— Да, но на некоторые из них никогда не будет ответов.

— Я его не убью.

— Предположим, Маркус будет угрожать убить кого-то из членов твоей семьи: Аррана, к примеру. Тогда единственным способом спасти Аррана будет убить Маркуса.

— Давайте предположим что-нибудь более правдоподобное. Совет угрожает кому-то из членов моей семьи: например, Аррану. У меня есть один способ спасти Аррана — убить Маркуса.

— И?

— Я не стану убивать своего отца.

— Вся твоя семья — бабушка, Дебора и Арран — все в тюрьме, их пытают.

— Совет бы точно их прикончил. Они же убийцы. Я — нет.