Лада Лузина - Ледяная царевна и другие зимние истории (сборник)

Володя проснулся дома в своей кроватке и понял, что заснул на балу и даже не помнит, как его отнесли в карету, а оттуда в детскую. На миг ему стало стыдно, ведь он считал себя уже большим мальчиком…

А в следующий миг он забыл обо всем. Возле его кровати стоял распакованный подарок с елки – лаковая лошадка-качалка, рядом на ковре лежала чудесная сабля в серебряных ножнах.

Вскоре волшебная девочка покинула их город. Володя не слышал о ней много лет.

А годы спустя семнадцатилетний Владимир посетил уже другой бал – у своей дальней родственницы в Санкт-Петербурге.

– Видите эту красавицу? – сказал ему друг их семьи, указывая на прелестную светловолосую девушку. – Это та самая Софья…

– Та самая?.. – повторил Владимир, чувствуя, как воспоминания нахлынули черноморской волной.

– Единственная дочь царя Александра Первого и графини Нарышкиной. Все их прочие дети умерли. Все законные дети царя тоже на небе. Естественно, Александр души в ней не чает. Он дает ей приданое почти в полмиллиона и собирается отдать замуж за графа Шувалова… Скоро свадьба.

Весь вечер Владимир наблюдал за светловолосой красавицей, оказавшейся самой завидной невестой Империи, и, улучив момент, подошел к ней:

– Вы не помните меня? Я ваш старый друг из Одессы. Тот, кто уронил вашу первую елку…

– Владимир! – она вспомнила его сразу. Ее лицо с синими морскими глазами было таким же серьезным, как тогда, а кожа такой же белой, почти прозрачной. – Конечно же я помню вас. Вы достали для меня ангела с неба!

– Всего лишь с макушки дерева…

– А вы знаете, что он до сих пор у меня? – оживилась Софи. – Долгие годы он был моей любимой игрушкой. Вы непременно должны проведать его. Приезжайте ко мне на дачу по Петергофской дороге…

Две недели спустя в оговоренное время Владимир приехал с визитом к единственной дочери царя. Его попросили подождать.

– Не меньше часа, – предупредила строгая дама, – у Софьи примерка.

Но девушка выбежала к нему всего минуту спустя. В руках у нее была старая потертая кукла золотоволосого ангела.

– Вот он! Узнаете?..

Владимир остолбенел, как тогда, много лет назад – на Софи было подвенечное платье и алмазный венец, в них она сама походила на ангела и выглядела совершенно волшебно.

– Почему вы так смотрите на меня? – спросила Софи.

– Я вспомнил, что в детстве называл вас «волшебная девочка». А теперь вы стали волшебной девушкой… волшебно прекрасной! – сказал он.

– А почему вы звали меня так тогда? – сменила она тему беседы.

– Я решил, что когда вы смеетесь, сбываются все желания. А может, так и было? Ведь на вашем вечере с елкой мне подарили лошадь и саблю, о которых я так мечтал.

– Ничего удивительного. Вы же произнесли свое желание вслух. Вы не помните? – она улыбалась ему. – Хоть, возможно, вы правы. Возможно если бы я смеялась почаще, моя жизнь была бы счастливей и больше моих желаний сбылось бы…

– Разве вы несчастливы? Вы выходите замуж, – смутился он.

– Не по своей воле, по воле отца… – Софи с упреком посмотрела на золотоволосого ангела.

Владимир невольно перевел взор на украшавший стену портрет Александра Первого. И вдруг понял, что ангел с елки и правда поразительно похож на царя, у императора были редкие золотистые волосы, окутывавшие его голову, словно ангельский нимб, и развевающийся, как серебристые крылья, плащ победителя Наполеона.

– В детстве я считала, что мой отец – великий путешественник. Ведь он всегда был в отъезде, – продолжала она.

– А еще вы говорили, что тоже станете путешественницей. Вам довелось увидеть весь мир?

– Всего один раз, – она снова улыбнулась, но как-то грустно. – Целый мир на одной улице. Там, в Одессе. Десятки людей, говорящих на разных языках. Сладости, которые растут на дереве… К несчастью, здоровье не позволило мне отправится дальше. Но я благодарна вашему городу…

– И город наш благодарен вам. Думаю, благодаря вам царь полюбил Одессу и одарил ее многими милостями.

– Выходит, я оказалась не хуже трех тысяч апельсинов? – развеселилась Софи.

– А еще в детстве вы говорили, что выйдете замуж только за ангела… – напомнил Владимир.

– За ангела? – Шестнадцатилетняя красавица покачала кудрявой головой. – Я бы хотела, чтоб это было так, мой милый друг детства. Ведь я никого не люблю. Кукольный ангел – единственный, кому я успела отдать свое сердце… Вы говорите, если я засмеюсь, мое желание сбудется?

Она захохотала, но внезапно закашлялась. Кашель все не проходил. Встречу пришлось завершить.

Весь вечер он думал о волшебной девушке: не было прекрасней ее, не было чище, такой и впрямь подходит лишь ангел! В ту ночь она приснилась ему в белом подвенечном платье и алмазном венце, шествующая по ветвям огромной сверкающей ели, – разноцветные витые парафиновые свечи освещали ее путь, как фонари, макушка рождественского дерева уходила прямо в небо. Она бежала вверх…

«Останьтесь, я люблю вас! – хотел крикнуть Владимир. – Вы не должны вступать в этот брак – ваш отец любит вас, он позволит нам обвенчаться…»

Но она не слушала, смеясь, она уносилась туда, где ждал ее кто-то серебрянокрылый, золотоволосый – самый прекрасный в мире небесный жених.

Утром следующего дня он узнал, что Софья умерла этой ночью во сне от легочного приступа – ровно за неделю до своей свадьбы.

Через год скончался ее безутешный отец. Его трон занял брат царя, жена которого – царица Александра – устроила в 1818 году в Москве первую официальную елку.

Но самая первая ель зажглась у нас, в Одессе, еще в 1814 году. И у всех, кто был на том самом первом парадном вечере с елкой, сбылись все мечты и желания. Одесса стала первой жемчужиной Черного моря, «цветущим в акациях» городом-садом. И улицы – Дерибасовская и Ришельевская – существуют там до сих пор. Получил свою улицу и комендант Кобле, и граф Лонжерон, давший свое имя и целому приморскому мысу.

А там, где стоит похожий на храм дворец Потоцких, сбегает к морю улица Софиевская.

И если, проходя по ней, вы внезапно услышите детский смех – знайте, ваше заветное желание тоже обязательно сбудется.

Жила-была в одном дальнем селе девушка по имени Мария. Лет ей было немало – целых семнадцать. В этом возрасте ее старшая сестра Наталья уже вышла замуж и родила свою первую дочь – малышку Катерину.

Мария стала ее крестной матерью, хоть старые бабки и шептались, мол, не к добру это. Негоже девушке девочку первой крестить – малютка всю судьбу ее, все счастье отнимет. Да и вообще, с тех пор Марии сулили плохое, говорили, что несчастливая ей, видимо, выпала доля – вроде всем она хороша: и красивая, и работящая, и приданое есть, – а женихов нет и нет.