Варвара Мадоши - Симарглы

— Впечатляет, да? — весело спросил Вик.

Еще через несколько секунд город обрел реальность, снова предъявив на Лену свои права.

Вик довольно ловко спрыгнул со спины симорга еще до того, как зверь окончательно опустился во дворе какой-то школы, за разрушенной теплицей. Что за эпидемия — лет десять назад теплицы горели по всему городу, а, может статься, и по всей стране. С другой стороны, школьникам, избавившимся от добровольно-принудительной повинности, можно только позавидовать.

Станислав Ольгердтович ссадил Лену, а Вик принял. Здесь, на Земле, парень казался старше и обеспокоенней: между бровями появилась вертикальная морщинка, лицо заострилось и повзрослело. Лена заметила, что одежда на нем как-то неуловимо поменялась: вместо летнего «курортного» ансамбля возникла черная ветровка, из которой высовывался ворот серого вязаного свитера, и серые же брюки. Лену, однако, холод продрал до костей. Клацая зубами, она сняла с пояса свитер и натянула его.

Станислав Ольгердтович что-то накинул ей на плечи. «Что-то» оказалось вполне приличной женской кожаной курткой. Сам старший симаргл тоже приоделся согласно сезону — когда успел? — правда, почему-то в военное. По погонам — подполковник.

Лена натянула куртку на себя, еле попав руками в рукава. Откуда он взял эту штуку? Что это за фокус? И никаких тебе спецэффектов.

— Что теперь? — мрачно спросил Станислав Ольгердтович. — Девушка у нас есть, причем достаточно похожая на человека… И как, по твоему, надо сделать так, чтобы черти на нее среагировали?

«Похожая на человека? Это как понимать? Я что, такая страшная?»

— Проще простого! — Вик беззаботно взмахнул рукой. — Надо завязать на нее узел противоречий.

— То есть?

— Элементарно, мой дорогой Ватсон! Находим ближайшую больницу, Лена идет на прием якобы по поводу анализов — никаких анализов, конечно, не будет, но воспоминания ты врачу, надеюсь, подкорректируешь? — он ей сообщает, что она смертельно больна… и дело в шляпе!

— Зачем?! — Лена подумала, что Вик окончательно спятил. — Какой в этом смысл?

— Демоны — или черти — реагируют на простейшие человеческие эмоции. Гнев, страх, ненависть… Жалость, как ни странно. Ключевой вопрос — эмоции врача. Мы подберем подходящего. В меру молодого и глупого, — Вик щелкнул пальцами. — Он будет жалеть красивую девушку, сердиться на судьбу, на нашу жизнь, ненавидеть свое бессилие…

— Но это… аморально!

Станислав Ольгердтович хмыкнул.

— Разумеется, это аморально. Но оно работает. Мне тоже не по душе методы Вика, Елена, однако действовать иными способами — только зря терять время. Это уже апробировано.

— Но… он же будет меня жалеть! — Лена почувствовала, что она окончательно теряет контроль над собой и вот-вот заплачет: не столько оттого, что ее — как она поняла — сейчас заставят играть с чувствами другого человека, который явно не сделал ей ничего плохого, а, напротив, будет стараться ей помочь, но, в основном, потому что слишком много впечатлений было за это утро, и она очень устала. А еще потому, что Лена узнала район и школу — в пяти остановках от дома — но домой поехать не было никакой возможности. — Такими вещами шутить нельзя!

Станислав Ольгердтович покачал головой.

— Нам стоит следовать плану корнета, Елена. Это наша работа. Причинять людям боль — неизбежно, лучше, если вы сразу это поймете. Чем раньше, тем лучше. Понимаете, это как раз тот случай, когда цель оправдывает средства. Ему будет неприятно, но он все забудет… люди всегда забывают. А если мы этого не сделаем, множество душ еще может погибнуть.

Лена не знала, что сказать на это. «Люди всегда забывают». Неужели Вик и Станислав Ольгердтович не считают себя людьми? А кем они тогда себя считают?..

Лена не стала спрашивать, потому что ответ услышать побоялась.

…Они и впрямь притащили ее в какую-то больницу, причем хорошую. Частная такая клиника, чистота и евроремонт. Подавленная, Лена сгорбившись сидела в огромном кожаном кресле. Она не знала, что делает тут и почему вообще все это происходит и происходит именно с ней. Господи, да еще вчера она была обыкновенной, ничем не выдающейся девушкой, а вот теперь…

На самом деле, все случилось не сразу и не с бухты-барахты — у Лены было время, чтобы осознать весь ужас ее положения… Хотя, по правде говоря, ничего она не осознала, потому что слишком много было впечатлений. Оказывается, Голиаф опустил их не просто у знакомой Лены школы, а рядом со «штабом». В одной из соседних девятиэтажек располагалась однокомнатная квартира, которую симарглы использовали как базу, когда надо было провести несколько дней на земле. Квартира эта Лену поразила: абсолютно пустая комната и полностью обставленная, даже уютная кухня, с диваном и круглым столом — благо, размеры ее это позволяли.

Здесь явно никто не жил, а пыли не было видно. За квартирой ухаживали.

— Мы не слишком-то часто сюда наведываемся, — пожал плечами Вик в ответ на удивление девушки, — а уж чтобы задерживаться дольше, чем на день… Не припомню, когда в последний раз и возникала такая необходимость. Всегда проще вернуться в Ирий переночевать. Вот Артем проводил здесь довольно много времени, поэтому Улшан все обставила. Очень она любила делать места уютными.

Кто такая Улшан, Лена даже не спросила. Меньше всего она хотела что-то спрашивать вообще.

Там симарглы и оставили ее, а сами ушли.

Девушка включила телевизор и непонимающе уставилась в экран. «Как ты думаешь, что подарить маме на Рождество?.. — Хм, не знаю, Рождество — такой важный праздник, непременно надо что-то особенное…» Рождество? Праздник? Американская мыльная опера (хотя обычно она ничего против них не имела), все эти герои в клетчатых рубашках и смех за кадром вызвали у нее даже не брезгливость, а… нет, Бог знает, что они у нее вызвали. Лена машинально переключила на новости.

Новости она смотрела каждый день, и, как правило, принимая их довольно близко к сердцу. Боль в груди довольно часто усиливалась, если девушка смотрела сюжеты о падении экономики или о взрывах, о террористах, о деревнях, приходящих в упадок… правда, последнее время такое показывали реже, но и это казалось тревожным симптомом: не говорят — значит, все еще хуже. Значит, усиливают пропагандистский гнет.

Однако в этот раз привычной тяжести новости не вызвали. Она смотрела их с каким-то странным легким и свободным чувством, сперва не поняла даже с каким. А потом догадалась.

Все это не имело к ней ровным счетом никакого отношения.

Да, это могло показаться странным, могло показаться даже бесчеловечным… но она поняла, что совершенно свободна от мира! Это было ново, и это следовало осмыслить.