Тим Ваггонер - Врезано в плоть (ЛП)

Лайл как раз нагнулся, подцепив щипцами пустую разорванную обертку, которая когда-то содержала покрытые сливочной помадкой печеньица с ванильным кремом – его единственную настоящую слабость – когда затылком ощутил щекочущее чувство. Он замер, присев на корточки, с салатными щипцами в одной руке и пластиковым мусорным пакетом в другой. За ним кто-то наблюдал. Что-то наблюдало.

Лайл не считал себя особенно храбрым, но и трусом тоже. Ему не нравились книги и фильмы ужасов, но не потому, что они его пугали. Он просто не считал их реалистичными. Разумеется, с людьми происходят нехорошие вещи – иногда действительно нехорошие – но как бы они ни были ужасны, их можно понять, они даже в некотором смысле рутинные. Болезни, аварии, природные катаклизмы, а самое распространенное – люди, кошмарно относящиеся друг к другу. Но пугаться какой-то неизвестной кошмарной твари, рыскающей в тенях? Просто смехотворно.

Теперь же, замерев в полуприсяде на собственном заднем дворе, в прикрывающей нижнюю половину лица хирургической маске, которая вдруг стала тесной и удушающей, он понял, как чувствуют себя люди в тех историях. Они не просто пугаются, они приходят в ужас, дыхание застревает в горле, сердце стучит, словно молот, из пор сочится пот, а желудок словно наполняется ледяной водой. Они ощущают себя маленькими и слабыми, пойманными между двумя всепоглощающими, но разнополярными желаниями: бежать так быстро и далеко, как только получится, и оставаться неподвижным, будто статуя, надеясь, что безыменная тварь, преследующая их, пройдет мимо. Теперь Лайл знал то же, что и они – каково это быть жертвой. За всю свою жизнь он ни разу так не боялся.

Сперва он услышал дыхание – тяжелое и затрудненное, сопровождающееся слабым свистящим шипением, как будто у кого-то не в порядке легкие. Звук доносился слева, и Лайл не хотел поворачивать голову, чтобы посмотреть, что там, совершенно не хотел. Он бы охотнее зажмурился и, как ребенок под одеялом в темноте, понадеялся, что если он не видит монстра, то и монстр его не увидит. Но он все равно повернул голову, не смог удержаться от движения, а когда сделал это, увидел в точности то, что ожидал.

Монстр вернулся.

Вчера он наблюдал за существом из безопасного дома, выглядывая из-за маленькой белой занавесочки, покрывающей окошко задней двери. Он был укрыт от взора твари, защищен запертой на замок прочной деревянной дверью. Зрелище было странное, чертовски верно, но он не ощущал угрозы. Ситуация была настолько странной, что даже реальной не казалась. Он чувствовал себя посторонним наблюдателем, смотрящим телевизор. Тварь казалась нелепой с двумя головами и четырьмя руками, будто вышла из детского мультика. Но теперь, стоя в десятке метров, не отделенная от него ничем, кроме воздуха, она не казалась такой уж нелепой. Скорее, выглядела откровенно ужасающе.

Ростом существо было примерно метр восемьдесят, и его обнаженное тело – не считая лишних частей – было нормальным мужским телом. Возможно, с несколькими лишними килограммами на талии, но в достаточно хорошей форме, с твердыми мышцами и редкими темными волосами. Каждая голова клонилась вбок – одна налево, вторая направо – чтобы уместиться на одном теле, и Лайл поймал себя на том, что думает, что обе несчастные головы должны постоянно страдать болью в шеях. У правой головы были прямые черные волосы, свисающие длинными засаленными космами, и неряшливая борода, отчаянно нуждающаяся в стрижке. У левой головы лицо было посветлее, а густые волосы – светло-рыжего цвета. Оно было чисто выбритое, с россыпью веснушек на щеках. Выражение обоих лиц было похожим: широко раскрытые дикие глаза, открытые вялые рты. Тонкая струйка слюны вытекала изо рта рыжей головы и капала на грудь.

Существо стояло, наклонившись вперед – несомненно из-за веса лишней головы и рук. Второй набор рук рос из плеч вперед, они были тоньше, светлее, почти безволосые.

«Руки рыжего», – сообразил Лайл, и желудок неприятно сжался.

Все четыре руки висели неподвижно, как будто создание на секунду позабыло, как ими пользоваться.

Лайл увидел еще кое-что, чего раньше не замечал. На стыке конечностей Брюнета и Рыжего виднелись участки кожи, которые выглядели как-то не так. Цвет и текстура выглядели странными, какими-то искусственными, и напомнили Лайлу жвачку для рук, с которой он играл в детстве. Из всего странного в существе эта не-кожа была хуже всего, и при одном взгляде на нее Лайла затошнило. В смысле, еще сильнее.

Долгую секунду тварь таращилась на него двумя парами глаз, как будто настолько же удивилась при виде Лайла, как Лайл при виде ее. «Может, он размышляет, куда подевалась моя вторая голова и пара рук?» Идея показалась Лайлу такой забавной, что он не сдержал короткого смешка, который, впрочем, звучал как всхлип. Заслышав его, существо вздрогнуло, и на мгновение показалось, что оно сейчас сорвется с места, как вспугнутый олень, и умчится обратно в лес. Но вместо этого оба рта растянулись в жутких кривых усмешках.

– Го-а! – проговорил Брюнет.

– Ладин! – добавил Рыжий.

Между звуками образовалась короткая пауза, но когда головы заговорили во второй раз, то в такой быстрой последовательности, что получилось единое почти-слово.

– Го-а-ладин!

Позвоночник Лайла превратился в ледяной столб, а в животе стало зыбко. Тварь говорила плохо, как трехлетний ребенок, но на этот раз он без проблем понял, что она… что они имеют в виду.

Голоден.

Лайл выронил пакет и щипцы и со всех ног бросился к дому. Существо торжествующе заухало, как большая обезьяна, и пустилось в погоню.

Лайл слышал его тяжелые шаги и свистящее дыхание, адреналин струился в венах, заставляя увеличивать скорость. Он снова почувствовал щекотку в затылке, только теперь ощущение казалось тревожным, будто двухголовый монстр уже тянул пальцы – с ногтями слишком длинными, обломанными и расщепившимися – в каких-то сантиметрах от его шеи. Наваждение было настолько сильным, что Лайл не мог не оглянуться через плечо, а потом тут же пожалел, что не сдержался. Тварь оказалась не так близко, как он опасался – метрах в пяти, что радовало – но как она бежала… Чудовище передвигалось дергаными кривыми шагами, будто его нервную систему закоротило и теперь она посылала импульсы наугад. Вместо того, чтобы тянуться к нему, как представлялось Лайлу, все четыре руки свободно болтались, то взлетая, то падая. Это было безо всякого сомнения самое жуткое зрелище в жизни Лайла, так почему же оно кажется таким смешным?

Из горла вырвался смешок с более чем намеком на истерику. Будто по сигналу чудовище снова проревело свое общее на двоих слово: «Го-а-ладин!»

Смешок сорвался на визг, Лайл отвернулся и припустил еще быстрее.