Тим Ваггонер - Врезано в плоть (ЛП)

После разряда тело Маршалла снова упало на стол и осталось лежать неподвижно. Кэтрин понимала, что только что наблюдала рефлекторное действие, не признаки жизни, но все равно почувствовала воодушевление. Просто зрелище того, как после всех этих месяцев Маршалл двигается, наполнило ее сердце радостью.

– Проверь заряд дефибриллятора, – сказал Конрад. – Нужно убедиться, что хватит и на Бэку.

Кэтрин не хотела отрывать взгляд от Маршалла, но послушалась. Если он был прав насчет приближения тех двоих, тратить время нельзя. Вывод данных показал, что дефибриллятора хватит по меньшей мере еще на один разряд. Может, на два.

– В порядке.

Кэтрин повернулась как раз вовремя, чтобы услышать, как Маршалл делает резкий вдох, первый за долгое время.

– Убираем бинты! – велел Конрад.

Они схватили по паре хирургических ножниц и принялись снимать полосы ткани с тела Маршалла: Конрад с груди, Кэтрин с головы. Обнажив его лицо, Кэтрин увидела, что глаза мужа широко открыты и смотрят на нее. Она боялась, что увидит в них то же застывшее выражение, как у собаки – мертвые глаза без намека на жизнь и узнавание – но глаза Маршалла были живые, разумные. Он пробормотал что-то, пытаясь говорить с капой во рту. Кэтрин осторожно вытащила ее, и Маршалл проговорил:

– Кэ…ринн?

Голос был низкий и влажный, совсем не похожий на его обычный тенор, рот еще не мог нормально формировать слоги, звуки получались слишком тихие и невнятные, но Маршалл говорил. И первым словом, которое он произнес, было имя Кэтрин.

Кэтрин почувствовала, как по лицу ползут слезы, и поняла, что плачет.

– Да, золотце, это я.

Она взяла его ладонь в руки и сжала. Сначала его рука оставалась вялой, и Кэтрин испугалась, что что-то пошло не так, но потом он сжал пальцы в ответ. Хватка была крепкой, даже крепче, чем Кэтрин помнила.

– Мне весьма жаль вас прерывать. Я бы дал вам больше времени насладиться воссоединением, но, как говорится, делу время, потехе час.

Кэтрин подняла глаза на Конрада и увидела, что он переворачивает маленький пакетик надо ртом Маршалла. Желтоватый порошок осел на его лице тонким слоем. Не раздумывая, Кэтрин выбила конверт из руки Конрада, но слишком поздно. Он уже сделал то, что намеревался.

Хотя в глазах Конрада промелькнул гнев, голос его остался льдисто спокойным:

– Его разум, скорее всего, останется замутненным на некоторое время, но даже если бы он был в здравом уме, пришлось бы слишком долго объяснять ситуацию. Этот порошок заставит его беспрекословно повиноваться мне. Уверяю, эффект лишь временный.

Кэтрин совсем это не понравилось. Особенно ей не понравилось выбранное Конрадом слово «повиноваться»: как будто Конрад был хозяином, а Маршалл его рабом. Но она заставила себя мыслить практически. Собаке понадобились почти сутки, чтобы оправиться от последствий возвращения с того света. Все это время она по большей части спала. Возможно, Маршалл справится быстрее, особенно учитывая применение Lapis Occultus, но ждать времени не было.

– Хорошо, – согласилась Кэтрин. – Но я хочу, чтобы ты сделал все возможное, чтобы он не пострадал.

Конрад улыбнулся:

– Разумеется. Мужайся. Если он и пострадает, мы просто это исправим.

Он посмотрел на Маршалла, и улыбку словно стерли. Сняв электроды с его груди, он отдал их Кэтрин.

– Слезай со стола.

Маршалл подчинился, даже не позаботившись стереть с лица остатки порошка. Его движения были скованными и неловкими, но по предыдущим экспериментам Кэтрин знала, что он скоро приспособится к новому телу. Она только надеялась, что это случится достаточно быстро, чтобы он смог отбиваться от двух убийц, которые по заверениям Конрада вот-вот сюда придут. Правда, не помешало бы еще немного времени, чтобы его во что-нибудь одеть. Кэтрин не импонировала идея отправлять его драться голышом, но тут уже ничего не поделаешь.

«Может быть, ему все равно. Может, он словно новорожденный: невинен и не испытывает стыда».

– Стань здесь, – Конрад указал на ступени подвала.

После секундного колебания Маршалл, пошатываясь, подошел к ступенькам и остановился там безо всякого выражения на лице.

Кэтрин просто не могла видеть его таким. Она вернула мужа к жизни не затем, чтобы его делали бездумной машиной. Но не успела она запротестовать, как Конрад сказал:

– Быстрее. Надо подготовить Бэку. Боюсь, тебе придется провести процедуру самостоятельно, дорогая, но я верю, что ты более чем на это способна.

Кэтрин его уверенности не разделяла, но вернуть Бэку к жизни или смотреть, как тело дочери уничтожают эти так называемые охотники – тут и выбирать-то нечего.

– Давай положим ее на стол, – проговорила Кэтрин.

***

Сэм начал сомневаться, что принять стимуляторы было хорошей идей. Сердце частило, кожа стала скользкой от пота. Более того, сбивался пульс, перед глазами плясали черные точки, а правую ногу он не чувствовал вообще. Она даже не онемела, просто возникло ощущение, что ее нет совсем. Для каждого шага приходилось сосредотачиваться, чтобы не упасть. А хуже всего было то, что он по-прежнему ощущал усталость. Не сонливость, но физическое истощение, как будто тело вот-вот прекратит функционировать. Для полного счастья начались галлюцинации. Пока ничего серьезного, просто призрачные образы странных форм, которые он не мог опознать, но по собственному опыту Сэм знал, что скоро галлюцинации усилятся, и когда это случится, он перестанет отличать их от реальности. Что может с большой вероятностью привести к тому, что их с Дином убьют.

«Давай, Сэм, – уговаривал он себя. – Просто продержись еще чуточку…»

Одним из положительных моментов было то, что дом Лассов располагался за городом, поэтому рядом не было соседей, которые бы могли позвонить в полицию и доложить о двух вооруженных мужчинах, рыскающих за домом. Отрицательным моментом выступало количество деревьев на заднем дворе, а точнее, все нападавшие с них листья. Видно, доктор Ласс слишком увлеклась, играя в сумасшедшего ученого, чтобы делать уборку, поэтому ее участок был сплошь покрыт коричневыми, желтыми, красными, а главное, сухими листьями. Приходилось передвигаться осторожно, чтобы не производить чересчур много шума, но совсем не шуметь не получалось. Оставалось надеяться, что обитатели дома либо слишком заняты, чтобы обращать внимание на посторонние звуки, либо слышат хруст листьев, но списывают его на белок или оленя. Стояли сумерки, и угасающий свет помогал им скрываться, но отнюдь не так, как ночью. Сперва они решили дождаться темноты, но учитывая, что Диппель, вероятно, готовился как можно скорее покинуть город, они не могли себе этого позволить. Оставалось положиться на двух лучших друзей охотника: элемент неожиданности и чертову уйму удачи.