Антон Демченко - Учитель

— Ты какой-то заморенный, Кирюш. Что-то случилось? — поинтересовалась Оля, когда мы устроились на лавках, а в руках у нас появились огромные цветастые кружки с горячим дегтярно-черным чаем, сдобренным малиновым листом и мятой.

— Ты же меня знаешь, Оленька, — вздохнул я, разводя руками. — Со мной постоянно что-то случается.

— Поэтому ты вчера не появился в гимназии, да?

— А что, Леонид не догадался прикрыть меня перед учителями? — делано удивился я, на что Ольга звонко рассмеялась, а охватившее ее беспокойство изрядно сбавило в силе, почти перестав давить мне на мозги. Уже хорошо.

— Перед учителями — да. А вот твоим сестрам он головы задурить не смог, — пожала плечами девушка. Я тяжело вздохнул, и молча сидевший рядом Хромов не сдержал легкой ухмылки. — Так что вчера вечером они заглянули к нам в усадьбу, вполне резонно предположив, что именно там ты и обретаешься, забив на реноме прилежного гимназиста, старосты и их учителя.

— Понятненько. Значит, скоро эти две… ученицы заявятся сюда? — Я ткнул пальцем в браслет на руке Оли. В ответ умница-красавица смущенно кивнула, но, тут же вспомнив, что при нашей с ней связи никакой маской меня не обмануть, стерла с лица смущение и примирительно улыбнулась.

— Ну, у тебя же опять браслет не отвечает. Вот я и… Кстати, а что случилось с твоим браслетом? — переключилась Ольга.

— Хм. Я бы предпочел поговорить на эту тему в присутствии Валентина Эдуардовича, — медленно проговорил я. Ну а что? Логичный выбор. Уж на его счет я могу быть уверен, что никаких планов во вред, так сказать, в отношении меня у Бестужева-старшего нет. Насколько вообще в этом мире можно быть в чем-то уверенным. Так что и выбор, с кем посоветоваться о происходящем, тут даже не стоит. Других вариантов у меня попросту нет.

Ольга понимающе кивнула, а вот Хромов напрягся. Нахмурился и, отставив кружку в сторону, уставился на меня.

— Что-то серьезное? — осведомился он.

— Скажем так… странное. — Я ушел от ответа, но гвардейцу этого хватило. Он понимающе кивнул и, извинившись, вышел из-за стола. Могу поспорить, уже через минуту Бестужев будет в курсе моего горячего желания пообщаться. Вот и славно. Значит, пока я могу немного расслабиться и чуть-чуть отдохнуть… перед предстоящим разговором. А он, чую, будет до-олгим.

— Мужчины, — вздохнула Ольга. — Все у вас тайны да проблемы…

— Ну, уж какие есть, такие есть. — Я развел руками и, вспомнив кое о чем, встрепенулся. — Кстати, о тайнах… Скажи мне, о великий специалист по безопасности, раскрой секрет…

— Какой? — опешила Ольга.

— Я тут краем уха услышал о такой вещи, как газ… или не газ… взвесь? Короче, услышал, что есть некое летучее вещество, способное отрубить одаренного, даже если тот его не вдохнул. Это правда?

— Хм. А зачем тебе? — нахмурилась Ольга.

— За тем же, зачем и система фиксаторов в доме, — хмыкнул я. — Так что, это правда?

— Ну, как тебе сказать… есть разные вещества, способные воздействовать на одаренных, — медленно проговорила моя пассия, но тут же уверенно кивнула. — В том числе и аэрозоли. Подожди. Ты, случаем, не про легендарный «Стопор» говоришь?

— Легендарный стопор? Это что? — не понял я.

— Ну, ходит такая байка о специальном аэрозоле в арсенале некоторых специфических государственных структур, проникающем за любой щит вроде как за счет наполненности самой смеси Эфиром, — пояснила Оля и покачала головой. — Говорят, он даже техники может рассеивать, поглощая энергию. Но это только байка, Кирилл, не больше.

— Да? — Я мысленно вздохнул. Можно было бы сказать ей, что со вчерашнего дня это вещество выбыло из списка легенд ввиду своей реальности, но зачем? А в том, что вырубили меня в «Девяточке» именно им, я почти не сомневаюсь. Иначе с чего бы после пробуждения у меня было такое чувство, будто из меня все силы вытянули? А уж ощущение наполнения Эфиром «пустого» тела я помню хорошо. Точно такое же было, когда я опробовал свои способности, обживаясь в усадьбе Громовых, сразу после «вселения». А ничего себе примочки имеются в распоряжении эфирников, да… Ладно, это можно пока отложить в сторону, а пока… Пока рядом со мной сидит красивая барышня, по которой я успел соскучиться, так что…

Но приступить к возникшим, словно сами собой, планам нам не дал сначала появившийся в комнате Хромов, а потом и мое чутье подало сигнал о приближении еще одного автомобиля. Дорога здесь одна, и кататься просто так по грунтовке, номинально отделяющей парк от леса, никто не станет. А значит, пожаловали очередные гос… тьи.

Вместе с близнецами в дом ворвался шум-гам, повальный энтузиазм… а следом за ними в комнату, стараясь остаться незамеченным, просочился громовский водитель Коля… ага, а вот и мои сигареты! Моментально расстреляв беднягу на очередную порцию никотина, я чуть приоткрыл форточку и, с благодарностью приняв из рук Ольги чашку растворимого кофе, устроился на подоконнике. Хорошо… Но вот девичье щебетание как-то поутихло, чашка показала дно, а окурок отправился в пепельницу. Словно только этого и ждали, Мила с Линой переглянулись и уставились на меня. Молча.

— Что?

— Мы прощения хотели попросить, — вздохнула Мила. — За то происшествие в гимназии.

— О как? — удивился я. — Кажется, что-то большое в лесу сдохло.

— Нет, правда, Кирилл. Извини, пожалуйста. Мы не должны были так реагировать на эту… Вербицкую. — Лина явно хотела сказать что-то другое, но ограничилась лишь фамилией.

— Так и просили бы прощения у нее, — фыркнул я в ответ.

— А мы уже. Но она сказала, что мы тебя оскорбили своими действиями, — протянула Мила. — Вроде как слабаком выставили. В общем, как-то так.

— Одна-ако. Какая буйная фантазия у некоторых девушек, — усмехнулся я. — Ну, если вам от этого легче…

— Спасибо! — разулыбавшись, в унисон выдали сестры, а Лина тут же добавила:

— Хм, Кирилл, а ты не мог бы объяснить в гимназии, ну не напрямую, конечно… Так, обронить невзначай, что… что…

— Что у нас с тобой ничего не было, — выпалила Мила, и я подавился остатками кофе. Охренеть заявочка!

Разговор с Бестужевым-старшим по сравнению с допросом, устроенным мне Ольгой по поводу заявления близняшек, оказался мирным и спокойным, как беседа двух кумушек за чаем. Хотя кипел и фырчал Валентин Эдуардович не хуже моего любимого самовара. Причем бочку он катил вовсе не на меня, согласившись, что участие в клубе эфирников открывало для меня и соответственно для нашего будущего предприятия очень и очень неплохие перспективы. Но вот действия, предпринятые клубом по защите своего неофита от возможной агрессии со стороны неизвестных «топтунов», вызвали у Бестужева-старшего только презрительное хмыканье.