Шерон Тихтнер - Другие

В Германии я очень скучала по лесу и нашим походам. Мы жили в столице Берлине и леса там нет. Видимо здесь я буду ходить в лес одна! Он здесь действительно очень красивый, хотя в нем и нет моих любимых берез, но есть другие деревья, названия которых я даже не знаю.

Наконец мы приехали к отцу. Он по–прежнему жил в небольшом двухэтажном коттедже, построенный еще его родителями. У дома — похоже, над ним не властно время — стоял мой «новый» форд, обшарпано–синий, зато с просторной кабиной. Как ни странно, «зверь» мне понравился.

— Папа, машина отличная, спасибо!

Теперь завтрашний день казался не таким страшным — не придется идти две мили до школы под проливным дождем или ехать на машине с отцом.

— Рад, что тебе понравилось, — пробурчал отец, снова смущаясь.

Все мои вещи мы перенесли наверх заход. Отец отдал мне небольшую спальню с окнами во двор. Дом я совсем не помнила, поэтому разглядывала во все глаза. Деревянный пол, бледно–голубые стены, высокий потолок, пожелтевшие кружевные занавески на окнах — хорошо хоть мультгероев нет. Отец явно только что купил большую кровать и письменный стол — можно сказать почти разорился. На столе стоял старенький компьютер, а от модема тянулся провод к телефону. И как спрашивается, я буду на нем работать? Ведь я этим деньги зарабатываю — делаю разные переводы, поскольку знаю несколько языков. Ванная одна на два этажа.

Просто мама моя русская вышла замуж за норвежца и жила здесь до развода, а потом уехала обратно в Россию (лучше бы сидела на месте, но в этом вся мама). Почти два года назад она вышла замуж повторно за немца. Так что я владею 4 языками: русским, норвежским, немецким и конечно английским. Как вы понимаете, это дает большое поле для деятельности.

Ладно, дела с компьютером мы пока оставим. Я разобрала свои вещи и отправилась знакомиться с оставшейся частью дома. Честно говоря, ничем не удивил. Все остальные помещения как клонированные. Хорошо хоть в оттенках голубого — моего любимого.

Единственное помещение, которое сравнительно недавно ремонтировалось — прихожая. Стены в ней отделаны панелями с рисунком под ольху. Потолок бледно голубой давно не перекрашивался. На полу латаный линолеум под паркет. Самодельная полка под обувь перекосилась, а на стене прибито всего три крючка.

В гостиной находились: старый сервант, замызганные диван и кресло болотного цвета, тумбочка с телевизором. Белый потолок и насыщенно синие обои создавали более приятное впечатление. На серванте стояли фотографии в рамках: папин выпускной школы, выпускной колледжа, свадьба родителей, мое рождение, мой первый класс и я год назад. Вся папина жизнь.

Вообще–то отношения родителей развивались очень медленно, романтично и на огромном расстоянии. Будучи еще студентом последнего курса, папа приехал в Россию для обмена опытом. Там была и мама, студентка второго курса института культуры. Там они познакомились, потом папа уехал назад в Норвегию, но они еще долго переписывались, пока бабушка не разрешила моему папе снова приехать в Россию. Тут уже завязался настоящий бурный роман. Прямо там папа сделал маме предложение и уже в Норвегию они вернулись вместе. Поженились они здесь, хотя мама отца была против их свадьбы, но папа решил и его не свернуть. А через десять месяцев народилась я.

Бабушка по отцу никогда не любила ни маму, ни меня и она своего добилась. Дело в том, что папа всегда был очень популярен у девушек, даже когда появилась мама. Но вроде бы он ей не изменял. Но бабушка подстроила все так, чтоб мама застала отца с другой женщиной, а на самом деле, как стало известно уже после ее смерти, бабуля подсыпала отцу снотворное и наняла проститутку. Папа просто спал. Но правду мама узнала слишком поздно, когда уже появился Отто, хотя всегда подозревала, что это был спектакль. Но время было упущено.

Отец после развода с мамой поругался с бабушкой и уехал в другой город, там он снимал жилье. Больше он никогда не видел свою мать. Через какое–то время она умерла, и отец вернулся в Сомт, где и по сей день. Конечно, у него были женщины, и парочку я даже видела, когда приезжала к нему в гости летом на пару недель. Но видимо не сложилось.

Оставив все воспоминания, я пошла из гостиной в кухню.

Кухня была не лучше. На трех стена старые обои уже давно не понятного цвета, можно только догадываться какими они были. Другая стена обложена кафелем с кастрюльками и всем подобным. Вдоль нее стоит мебель. Хотя надо признать она выглядела вполне прилично. Наверное, отец не утруждает себя приготовлением еды. Как же он жил здесь?

Ванную я осмотрела, даже не входя, просто открыв дверь. Слава богу, хоть ванная полностью обложена кафелем на морской мотив. Будто в этом городе воды мало!

Тут из своей спальни вышел отец. Ее я еще не смотрела, но думаю увижу, когда буду убираться, а при нем не хочется туда входить.

— Я заказал пиццу! Через минут семь–десять доставят! — объявил отец, похваляясь.

— Хорошо! — только и ответила я.

Мы договорились с отцом, что я буду готовить, а он не будет пытаться меня контролировать. Продуктов в доме не было почти ни каких, поэтому я написала ему список, а папа пообещал все купить. Дальше за продуктами я буду ездить сама. После ужина я помыла посуду и поднялась к себе. Папиным развлечением же был телевизор.

Я немного прибралась в комнате: пыль вытерла, нашла место для гитары. Включила компьютер, настроила гитару, колонки, проверила почту. Ответила маме, что доехала хорошо, уверила, что общий язык с отцом найдем.

К собственному удивлению я быстро заснула. Даже не мешали постоянный шум дождя и шелест ветра.

Выглянув утром в окно, я увидела лишь густой туман. Еще только начало октября, а уже такое. Сквозь грязно–серые тучи не проникало ни одного солнечного луча, и я почувствовала себя паршиво. Просто я — ходячий барометр, при изменении атмосферного давления начинает болеть голова, хотя и к этому я уже привыкла. Ведь в любой точке планеты бывает пасмурно, и тучи висят.

Завтрак прошел спокойно, и отец пожелал мне удачи в школе. Я старалась отвечать как можно вежливее, прекрасно понимая, что он надеется зря — мы не особенно дружны с удачей. Тем более я появлюсь в школе уже 3 октября.

— А во сколько прибудет твой транспорт? — спросил отец, уже поднимаясь из–за стола.

— Обещали к 14 часам подвести! Все нормально, пап, я приму его. Тем более, мне надо будет его проверить!

Появляться в школе первой не хотелось, но и оставаться в этом доме я больше не могла. Надев куртку, толстую и неудобную, я вышла на улицу, достала спрятанный под карнизом ключ и закрыла дверь. Тяжелые сапоги неприятно хлюпали по грязи. Как же мне не хватало моих каблучков, но при такой пагоде это издевательство.