Анастасия Гофман - Печать силы

Паша резко обернулся: его спящее сознание не понимало, что происходит.

– Вилена!

Он бросился ей навстречу, пытаясь перегнать стремительно растягивающееся пространство вокруг.

Девушка облегченно выдохнула, скрывая под улыбкой горькие болезненные слезы.

– Ты смогла, – парень заключил ее в крепкие объятия, ощущая запах ее волос, который сейчас существовал только в его воспоминаниях. – Я знал, что ты сможешь найти меня.

Вилена крепко прижалась к его груди, обнимая, как в последний раз.

– Что случилось? Где ты? Куда он тебя забрал? – обнимая ее лицо руками, Павел не мог отвести от подруги взгляд. Синие глаза горели радостью и надеждой.

– Я не знаю, где мы.

– Покажи мне путь, по которому он вел тебя, и я клянусь, я приду за тобой!

Его слова были так горечи, в них чувствовалась вина и ненависть, сила и привязанность.

– Даже если бы я знала, то не сказала бы, – девчонка опустила взгляд, борясь с угрызениями совести. – Я должна признаться тебе…

– Что значит «не сказала бы»? – он был растерян, отступил шаг назад, непонимающе смотря на подругу.

– Я не должна возвращаться, Паш. Это… сложно объяснить, но я не могу вернуться.

– Он убил моего отца! Я не позволю ему сделать то же самое и с тобой! – Павел вновь заключил Вилену в объятия. Крепкие и надежные.

– Пожалуйста, – слезы катились по щекам, когда она собиралась с духом, чтобы признаться в самом страшном. – Я пришла не для того, чтобы обвинять кого-то в случившемся. И не для того, чтобы ты помог мне вернуться…

– Тогда для чего?

– Ваниль в порядке? Как все те, кто был заперт внизу?

Паша слегка удивился вопросу лишь оттого, что хотел услышать нечто иное.

– С ними все в порядке, то есть… они поправятся, нужно лишь время.

– Это хорошо.

Повисло секундное молчание, пока декорации сна медленно перетекали из старого дома девушки в залы школы.

– Ты был прав. Владимир не собирается убивать меня.

– Тогда что ему нужно? – голос Паши чуть не сорвался на крик. Он схватил Вилену за руку, словно боясь, что девушка вот-вот исчезнет.

– Ничего. Просто мне… мне нужно оставаться здесь. Здесь мне ничто не угрожает, правда. И я пришла попрощаться с тобой. Навсегда.

– Нет, ты не можешь просто…

– Я должна, – Вилена так и не нашла в себе сил рассказать правду об Адаме. – Прости меня за то, что случилось.

Лишь в это мгновение Паша осознал, что его подруга не шутит. Его лицо изменилось, наполнилось грустью и неизбежностью. Он осторожно сжал ее хрупкую ладонь в своей. Здесь, в своем полусне он не ощущал той невероятной мощи, что исходила от Вилены в настоящей жизни. Каждый раз, когда она оказывалась рядом. Сейчас Вилена была просто девчонкой, маленькой и хрупкой, которую нужно оберегать, которую хочется окружить заботой и нежностью, даже несмотря на ее невыносимый характер.

Паша не хотел отпускать ее, не хотел мириться с тем, что все закончится именно так. Это было в высшей мере несправедливо. Он потерял и отца, и девушку, которой дорожил. И самым ужасным было то, что он даже не знал, почему это случилось, и кого ему следует винить.

Парень наклонился к лицу Вилены, чтобы в последний раз ощутить мягкость ее губ, вспомнить ее прерывистое дыхание. И Вилена не была против. Она закрыла глаза, и, коснувшись его губ своими, провалилась в вязкую жгучую темноту. Ее наставник пропал в чернеющей бездне далеко впереди. Так стремительно, что девчонка даже не успела открыть глаза и взглянуть на него в последний раз.

– Что ты рассказала ему?

Марк сидел рядом с Виленой на кровати, наблюдая за ее пробуждением. Он был явно зол, но старался подавить в себе внешние проявления этого чувства.

Девушка вздрогнула, и когда легкие вновь заполнились воздухом, застонала от боли.

– Что ты рассказала ему?! – голос зазвучал более требовательно.

– Ничего… – она тяжело дышала, – ничего, я просто… попрощалась.

Марк смерил девчонку недоверчивым взглядом, но все же поверил ее словам.

– Очень надеюсь , что ты мне не врешь, – он направился к выходу, но замер на полпути. – Пойдем, у нас много дел на сегодня.

Вилена вытерла слезы тыльной стороной ладони, прикоснулась к собственным губам кончиками пальцев, сама того не осознавая: на них все еще горел поцелуй. Все в груди сжалось, наполнившись глубочайшей печалью и желанием вернуть все назад. Вновь увидеть Пашу, разделить с ним свою вину за смерть Адама, попросить прощения и лишь надеяться на то, что сможет его получить.

Но нет. Она струсила. И страх был настолько огромным, что заставил девчонку промолчать в самый ответственный момент. В единственный момент, когда Вилена все еще могла облегчить совесть.

– Сядь сюда, – неприятным грубым голосом прервал ее мысли человек в теле Марка. Девчонка молча опустилась на пыльный диван, ладони вспотели от страха.

Он сел напротив, сверля тяжелым серым взглядом ее перепуганные глаза, все еще мокрые от слез. Вилена хотела отвернуться, но чужие пальцы тут же схватили ее за подбородок. По телу пробежала нервная дрожь и отвращение.

– Смотри мне в глаза, – некогда родной голос казался совершенно чужим. – Я бы не хотел этого делать, но придется, чтобы твой наставник не донимал тебя расспросами.

– Он не станет…

– Он уже пытается копошиться в твоих мыслях, – с нелепой улыбкой на бледных губах заявил Марк, но тут же стал серьезным. – Я заблокирую твои мысли. Предупреждаю сразу, это будет не очень приятно.

– Будет больно? – боязливо переспросила Вилена, впервые не желая отводить взгляд.

Парень задумался на долю секунды:

– Не физически, – он прикоснулся к вискам девчонки указательными пальцами, не позволяя голове двигаться. – Готова?

Вилена громко сглотнула.

– Да.

Семь дней. Вилена жила в чужом доме, бок о бок с человеком, которого считала своим врагом, уже неделю. Только вряд ли она на самом деле это осознавала: в тот день, когда Владимир заблокировал сознание Вилены от чужого вмешательства, девчонка впала в состояние равнодушия и бесчувственности. Полная изоляция от внешнего мира заставила девчонку забыть о том, кто она такая. Ни прошлого, ни будущего, ни даже настоящего. Только один непрекращающийся бессмысленный сон.

Владимир не думал, что подобный прием так сильно повлияет на его подопечную. Вилена не разговаривала с ним, не улыбалась, не боялась, не плакала. Ее некогда симпатичное лицо лишилось мимики, уподобилось куску ничего не выражавшего камня. Даже человек, проживший на планете больше трехсот лет, никогда не видел подобного. Вилена была подавлена, опустошена, ведь невозможность делиться мыслями играла злую шутку с разумом. Раньше девчонка никогда не задумывалась над такими вещами. Она была убеждена, что все мысли принадлежат только ей, что их невозможно прочесть, если ты не экстрасенс (в которых Вилена никогда не верила), или же обладатель гибкой энергии (в окружении которых она оказалась совсем недавно). Но все было совсем не так. Даже молчание в кругу обычных, ничем не выделявшихся из общей человеческой массы людей никогда не являлось молчанием. Ее мысли постоянно соприкасались с мыслями и идеями других, с чужими эмоциями и верой, пусть Вилена никогда этого не осознавала. А закрыв свой разум, девчонка впервые ощутила непреодолимую пустоту. Она была столь устрашающей, что сводила с ума. Любое воспоминание или мечта превращалась в сухое подобие печатной жизни, выраженной на том языке, которого никто не знает и не может узнать. Это были даже не древние знаки или иероглифы, это было то, чего просто не существует. И теперь Вилене казалось, что не существует и ее самой.