Инна Витальская - Город призраков

На привокзальной площади было светло, Невский проспект сиял разноцветными огнями. Мчались машины, шли люди. Тоник вдохнул полной грудью ночной воздух и подумал, что город живет странной жизнью. Здесь, на Невском, он ничуть не изменился. Но в нем полно загадочных мрачных мест, где даже днем не бывает ни души. Вроде жители Санкт-Петербурга чего-то сильно боятся.

Они боятся двух необъяснимых вещей: баррантиды и призраков.

Мент из Северного РОВД обозвал его призраком. Может, он и был прав, стоит это выяснить. Тогда Тонику нечего опасаться…

Он пошел по неосвещенному переулку — прочь от вокзала. Шел, не особо разбирая дорогу. С неба падал редкий мелкий дождик, было довольно тепло.

По мере удаления от центра переулок становился все темнее и безлюднее. Ближе к Обводному город совсем опустел, будто вымер. Какие-то несколько сотен метров — и будто уже не Питер вовсе. Неосвещенные районы, тихие, темные громады заводов, грязные улицы, покрытые раздолбанным асфальтом. Высокие заборы, поверху увитые колючей проволокой. Деревья протянули над тротуарами ветки с пыльными листьями. Тоник вспомнил, что, когда его спросили, какой сейчас месяц, он ляпнул «апрель». Конечно, это не апрель. Скорее всего, май, конец или середина. Листья уже такие большие…

Потом он вышел на виадук — железная дорога пересекала Обводный канал. Он поднялся наверх и остановился, прислонившись к грязным перилам. Не пойдет здесь поезд. За спиной — безжизненные рельсы, впереди — пустота, несколькими метрами ниже — серое полотно дороги, тоже пустое. И все здесь чуть-чуть иначе, чем в прежнем мире…

Но — вдруг показалось, будто бы за ним следят… Тоник резко обернулся.

Кто-то жался к столбу на другой стороне моста. Не разглядеть отсюда. Но, увидев, что Тоник пристально его рассматривает, человек молча двинулся навстречу.

Он подходил все ближе, легко шагая через рельсы, и, несмотря на то что приближался быстро, его очертания не становились более отчетливыми. Так, нечто темноватое и размытое. Тоник растерянно протер глаза, но лучше видеть не стал, словно темнота и расстояние по-прежнему мешали рассмотреть незнакомца.

— Стой, — повинуясь наитию, шепотом скомандовал Антон. Всеми силами души попытался задержать приближающуюся к нему страшную галлюцинацию.

Человек остановился. Только чуть шевелились от ветра полы длинной одежды. Видимо, он ощущал ужас Тоника и его волю, его беззвучный протестующий крик: не подходи! Видимо, что-то на самом деле помешало ему подойти — потому что Тоник тоже его чувствовал. Вот он, призрак! Вот это замершее в нескольких шагах существо, не отбрасывающее тени. Оно мертвое… мертвое давным-давно. Призрак шевельнулся. От его движения Тонику почему-то стало холодно, и волосы на голове зашевелились. Существо, стоящее на безжизненной железной дороге, посреди безлюдного спящего города, желает его смерти… Антон тряхнул головой. Послать бы привидение отсюда, куда надо, но голос перехватило. Не надо голоса… Дунул ветер, и контуры призрака стали размываться, пока он не исчез на глазах приросшего к месту Тоника.

Он сделал шаг назад и чуть не полетел с виадука.

Почти бегом добрался до лестницы. Уже взявшись за перила, вдруг понял, что земля подрагивает. Потом со стороны города появилось и выросло бледное сияние. Приближается поезд. Тоник крепче вцепился в перила. Мимо него, в неизвестность, промчался бледный призрачный состав, освещая себе дорогу блеклым прожектором. В темных окошках — ни души…

Антон устало сел на ступеньку. Вот и выяснил, какие бывают привидения. Странным образом он чувствовал их. И если тот, одиноко шатающийся по путям, был готов его убить, этому поезду не было никакого дела до живого человека. Антон опустил голову на колени — что-то страшное, что мучило его, бесспорно, было связано с привидениями… так что знакомый мент оказался частично прав.

Теперь ночная улица, до этого вполне безобидная, показалась ему пустынной и опасной, за каждым кустом мог скрываться очередной призрак. Первая ночь в чужом городе чуть не убила Антона. Ну, что теперь делать?! Идти назад, на вокзал, нет смысла, его неудобное кресло давно заняли, не ночевать же на полу среди блохастых бомжей. Он быстро поднялся на ноги. Надо уйти подальше от дороги, от которой исходит прямо-таки физическое чувство потусторонности. Надо выяснить, зачем он здесь, в новом мире…

В мире, который живым приходится делить с мертвыми. Где ожили известные с детства страшные сказки…

Весел на «казанке» не было — девочка поняла это только теперь, когда, неизвестно зачем, села в разбитую лодку.

Равнодушный шепот, звучащий на корме. Берег, исчезнувший в тумане. Кругом — только спокойная вода и густой туман. Он опять похож на жемчужные стены очень большой комнаты, по которой мечется эхо, искажая все звуки. Девочка неподвижно застыла, вцепившись руками во влажное деревянное сиденье. Она поняла, что шепчет неизвестный голос: молитвы. Одну за другой. И, кажется, это совершенно не знакомые молитвы…

Вдалеке раздался длинный низкий гудок, словно где-то сквозь туман движется огромное судно. Ее путь в неизвестность начался, и теперь он будет бесконечно долог — он будет длиться столько, сколько будет жить она сама…

Саша, как всегда, появился внезапно. Уже три недели Ника жила в его коммуналке, в маленькой, похожей на темный носок, комнате без окна. Сюда он ее привел на следующий день после знакомства — когда Ника перестала от них с Михой шарахаться и поняла, что никто — хотя бы временно — не посягает на ее честь и независимость. Он знал, что девушка ненавидит эту комнату, ненавидит своих соседей — неряшливых алкоголиков, и заодно, по всей видимости, недолюбливает самого Сашу. Но не уходит, потому что ей некуда идти.

С утра она, полная надежд, уходила на весь день, пыталась искать работу, но к вечеру всегда возвращалась. Никто не хотел ее брать. Еще бы: человек без паспорта, без каких-либо вообще документов, без образования, ничего о себе не помнящий! Даже для того, чтобы торговать на улице, и то требуется паспорт. Потому Нике предлагали только «промоушн». Но бегать за людьми и орать им в лицо: «Сегодня у нас супер-пупер предложение, покупайте духи за тысячу рублей, завтра в магазине они будут за четыре!» — ей казалось как-то чересчур. Время шло, а работы не было, своего дома тоже не было. К тому же ее терзало одиночество. Может быть, она перенесла какую-то тяжелую травму? И от шока забыла саму себя? Почему же тогда ее никто не ищет?

Много раз Ника пыталась найти свой дом. Она бродила по пыльным улицам, одновременно узнавая их и чувствуя, насколько они ей чужие. В городе постоянно находила места, где все казалось родным, знакомым до последней трещинки в асфальте. Тогда Ника заходила чуть не в каждую парадную, подходила к разным квартирам, прислушиваясь к себе, — пока не начинала кружиться голова… но никогда не встречала ни одного знакомого. Люди равнодушно шли мимо, не обращая внимания на девушку. А двери, виденные когда-то, всегда оставались закрытыми…