Юлия Тулянская - Небо и корни мира

Пленники в погребе не переговаривались. Двое из них прежде работали на строительстве храма, один бродяжничал, и только один еще до войны служил в войсках короля.

Строго обученная, искусная армия вардов была разбавлена насильно вооруженными толпами черни. Чтобы удержать порядок, королю пришлось призвать епископа Эвонда и его орден Жезла. «Хватит истреблять земнородных, – сказал Неэр. – Каждое лето их рождается еще больше. Я хочу, чтобы жезлоносцы занялись судьбами людей и принудили моих воинов к послушанию и чести. Среди них много швали, много подонков с улиц и дорог. Мне нужны твои каратели, магистр Эвонд, иначе гнусность этого сброда заразит все мое войско».

Четверо вардов сдались, чтобы в трудную минуту спасти свои жизни: они знали, что князь Яромир щадит пленных. Жезлоносцы объясняли: это потому, что богоборец способен околдовать человека. Потомок даргородских князей Кресислав собрался на поединок с Врагом Престола. И что? Сын погибели лишь поглядел ему в глаза, и Кресислав, вложив в ножны меч, покорно поехал за ним.

Пленники тревожились: неужто их тоже сейчас начнут околдовывать? Надо же: посмотрел человеку в глаза, – и человек вложил меч в ножны! Поэтому кто возвращается из плена – тех допрашивают жезлоносцы. Пытаются определить, завладел ли сын погибели их волей? Конечно, бывшие пленники клянутся, что ничего такого с ними не сделали. Ну, а как проверишь? Ведь если и сделали, они все равно будут клясться в том же. Кого-то из них потом вешают, а кого-то ставят во время боя в первые ряды. Поэтому из плена многие не возвращаются в войско, а идут бродяжничать и прятаться от короля Неэра.

«Люди редко бывают добры и справедливы по собственной воле». Эта мысль стала понятна королю Неэру еще в юности. «Принуждение людей к добру – неизбежный долг государя, особенно в суровые времена». Он стоял во главе огромного голодного войска, которое было развращено мыслями о мире, о враге, щадящем пленных, о хлебе, который они могли бы посеять и потом есть. Неэр ненавидел порочность народа. Когда-то он жаловался: «Простонародье никогда не было способно ничем пожертвовать». Чернь не хотела страдать, даже чтобы заслужить награду свыше!

Дружинники Яромира в застольном покое только взялись за ложки, как Радош вспомнил:

– А пленных-то кормили?

– Нет, надо им отнести.

– Еще прислугу приставить, чтобы им на стол подавала! – фыркнул Радош. – Обойдутся. Пускай идут сюда, берут миски и едят, пока каша осталась.

– Ну, возьми кого-нибудь да приведи их, – согласился Яромир.

Четверо пленных озирались всю дорогу от погреба до застольной, точно вот-вот ждали увидеть «чудовищ» или «великанов», которые, по словам пророчеств, должны драться на стороне богоборца. В горнице им сунули в руки миски и подвели к котлу с остатками каши, которые достались на их долю, дали по ломтю хлеба.

– Ешьте, а потом идите своей дорогой, – сказал им на языке вардов широкоплечий дружинник.

Он сидел во главе стола, пленники подумали: «Уж не сам ли?..» Они слышали, что князь всех северных городов одевается просто. Кто его видел, рассказывали, что почти всегда поначалу не узнавали сына погибели. «А они бы посмотрели, у кого на руках клейма», – мелькнуло у одного из пленников. Но дружинник во главе длинного стола был слишком далеко, чтобы разглядеть его руки.

Пленники молча взялись за еду. Было похоже, слухи не лгут, их жизни ничто не грозит. Грозит ли что-нибудь их душам, они не знали, но рассказы жезлоносцев казались сейчас пустым суеверием. Обычные люди сидят и едят кашу. Тот, во главе стола, видно, все-таки «сам», но у него простецкое лицо, и, хоть убей, не похож на врага.

Радош выпустил пленников за ворота заставы. Они вошли в лес и остановились, не зная, как теперь быть. Идти к своим они боялись из-за жезлоносцев. Остаться на севере, где можно было найти себе работу, было страшно из-за проклятья Вседержителя, которое тяготело над всеми этими землями: кто держит руку сына погибели, тот сам попадет в подземную тюрьму… Бывшие пленники растерянно совещались. Наконец они решили рискнуть и вернуться тайком в Анварден. Парень, который когда-то работал на строительстве храма, был тамошний. Он говорил, что в руинах, оставшихся на месте стройки, можно спрятаться от королевской службы.

Ночь накрыла стан вардов. Король Неэр вышел из шатра. Северные чащи густы и опасны. Земнородные твари рыщут там, в зарослях, и умеют отводить глаза караульным. Неэр много знал о них от магистра Эвонда, который советовал: «Если эта тварь спрячется, увидеть ее можно. Главное, не терять головы, государь. Человеческий взгляд разрушает их чары, стоит лишь посмотреть в упор на то место, где только что стояла земнородная тварь!»

В конце лета на небе мало звезд. Ночи все темнее, прохладнее. Не так далеко отсюда на заставе горстка северян преграждает королю вардов дорогу на Даргород… «Им придает сил отчаяние, они дерутся, как загнанные в угол звери», – объяснял себе Неэр.

Неэр одновременно нанес удар по Гронску, Витрице и по заставе, которую защищал сам сын погибели. «Разорение севера будет коротким и не причинит людям слишком много страданий, – думал Неэр. – Мы захватим их князя, совершим над ним суд – и придет время Конца. Кто, кроме князя Яромира, виноват в бедах северян? Он прикрывается ими, прячется за их спинами от возмездия. Если народ не понимает, что поддерживать Врага Престола – значит ставить под удар и себя, им придется расплачиваться всем вместе».

На Гронск Неэр послал своего друга Эймера Орис-Дорма. На Витрицу пошел лорд Торвар с приказом ударить потом по Залуцку. Сам Неэр пожелал сразиться лицом к лицу с богоборцем и двинулся на заставу.

Но приграничные крепости стояли насмерть, хотя и не они были главной опорой богоборца. Они только сдерживали вардов, а по-настоящему били их прячущиеся в лесах крестьянские ватаги. Отряды фуражиров, которые посылал Неэр в глубь страны, редко возвращались с добычей, а еще чаще пропадали совсем. Среди проводников и разведчиков лесных ватаг были те самые полулюди, которых в Писании называют чудовищами: дети лесовиц, дубровников, озерников, полевиц. Выследить их было еще труднее, чем местных мужиков, как свои пять пальцев знающих лес.

Неэру было бы не так досадно, если бы его замыслам препятствовал великий полководец. Но Яромир не делал ничего, что обличало бы в нем особый полководческий дар: обычная оборона обычных, какие всегда бывают на севере, укреплений. Его люди держались сплоченностью и упорством. Король видел, чего добивается Яромир. Там, внутри границ, людям надо было вырастить и снять урожай. До Неэра доходили слухи, будто бы поля на севере хранят полевицы, и земля родит хорошо.