Юлия Тулянская - Небо и корни мира

Он стоял близко к Лени. Веревка врезалась в его тело. Девушке даже видно было, как сведены онемевшие пальцы.

Лени почувствовала, как завозился рядом Мышонок, зашептал: «Ма, смотри!» Кейли суровым взглядом велела ему замолчать. Но Мышонку было от чего завозиться! Тот светловолосый, который так смешно коверкает слова на вардском наречии! Это же Ершех!

– Скажи ему, – велел Ершеху жезлоносец, – чтобы бросил упорствовать.

Пока Ершех переводил, жезлоносец сделал знак ратнику. Тот с концом веревки в руках подошел к пленнику. Лени думала, ратник сейчас сделает петлю и набросит ему на шею. Вместо этого вард наклонился и стал опутывать парню ноги. У Лени перехватило дыхание. Пленника собирались повесить вниз головой. Мышонок раскрыл рот и сделал большие глаза.

Пленник тихо сказал что-то в ответ Ершеху. Тот перевел жезлоносцу:

– Он говорит: «Я простой пастух, и ничего не слышал про князя Влашко».

Ратник обвязал пленнику голени. Почувствовав это, парень поднял голову и вдруг начал негромко напевать.

– Что он поет? – с недоумением спросил Ершеха жезлоносец.

Тот пожал плечами:

– Да ничего, обычная пастушеская песня. Про овец.

Жезлоносец дал знак ратникам, они оба потянули за веревку, пленник рухнул наземь, песня сразу оборвалась. Еще миг, и его вздернули бы на дубе за ноги. Но тут Лени совсем потеряла голову. С криком «Нет! Нет!» кинулась к ратникам и вцепилась в веревку. Ошеломленные ратники прекратили тянуть, и пленник опять повалился на землю.

– Не убивайте его! – с мольбой крикнула жезлоносцу Лени. – Он простой пастух, он не виноват!

Ей приходилось, скитаясь по дорогам, видеть убитых – но еще никогда не убивали на ее глазах.

– Ершех, Ершех, помоги нам! Это наш, он с нами, помоги! – Лени сама не поняла, откуда у нее берется все это.

Ершех узнал ее и разинул рот от изумления.

– Она с ума сошла, – развернулся он к жезлоносцу. – Это дурочка, она одна по лесам бродит, я ее уже видел. У нее всю деревню разорили, вот она и помешалась, – бойко начал врать он.

Но тут из высокого бурьяна поднялся Нейвил с взведенным самострелом в руках. Вслед за ним возникли Элстонд с мечом и сама хозяйка Кейли, высокая и осунувшаяся, но все еще очень плотная женщина с топором в руках. Мышонок, совсем забывший, как Ершех учил его метать нож, испуганно выглядывал из-за широкой материной юбки.

– Поднимите руки, иначе я выстрелю, – с полным самообладанием произнес сын судьи.

Варды хорошо знали, что с близкого расстояния арбалетный болт пробивает доспехи.

– Ершех, ты с нами? – продолжал Нейви.

Ершех, стоявший позади жезлоносца, вдруг ударил его рукояткой ножа в висок. Жезлоносец осел на землю.

Лишившись начальника, оба ратника даже не пробовали вытащить мечи. Пленник, чуть приподнявшись, пытался разглядеть своих спасителей.

– Сними с него веревки, Лени, – кивком указал Нейви. – Нужно связать этих и убираться.

Лени опустилась возле пленника на колени. Он повернулся боком, подставляя под нож веревку около запястий, где она не так глубоко врезалась в тело и ее можно было подцепить лезвием.

– Не бойся, все обошлось, – приговаривала она, совсем позабыв, что без переводчика пленник ее не поймет. – Бедный… – добавила Лени, представив себе, что он пережил.

Пальцы лорда Эймера заледенели и не слушались, хоть он и пытался отогреть их над пламенем свечи. Чернила на кончике пера замерзали. В конце осени уже несколько раз выпадал снег. В Орис-Дорме считалось суровой зимой то, что делалось в Даргороде лишь в ее преддверии. За пологом походного шатра завывал ветер. Огонек свечи метался, точно хотел сорваться с фитилька и улететь.

«Князь Севера Яромир!

Я, Эймер, лорд Орис-Дорм, готов заключить с тобой мир на тех условиях, на каких призывают к миру твои подметные письма. Мои подданные голодны и измучены. Вседержитель оставил нас, а ты обрел колдовскую силу. Я хочу подписать с тобой договор, по которому мои люди получат хлеб, зерно для посева и сложат оружие. Я клянусь именем Вседержителя, что уведу остатки своих войск в Орис-Дорм. Ты дважды нанес мне поражение, и мои воины боятся тебя. Я уже не в силах управлять ими, так что не жди от меня подвоха. Я готов предать себя в твои руки и не прошу никаких особых условий для нашей встречи. Пусть все будет так, как ты пожелаешь, я приеду один. Побежденному не пристало торговаться». Эймер отложил перо и снова начал греть над свечой руки.

Чтобы взять Даргород, требовалась длительная осада. Но это значило, сын погибели не падет в нынешнем году. У даргородцев была горячая похлебка, теплая одежда, привычка к северным морозам. У вардов – только пронизываемые ветром походные шатры и оружие. Им осталась одна-единственная надежда: смерть богоборца…

В глубоком отчаянии Эймер думал: «Я должен его убить. Он вызовет меня на переговоры, и я его убью. Пусть даже Вседержитель и осуждает вероломство». Эймер с отвращением смотрел на собственное письмо. По чести, эту лживую бумагу следовало бы бросить в огонь. В Писании сказано, что праведник не нарушает клятвы, даже данной злодею. Тем большая мерзость в глазах Вседержителя – заведомо ложная клятва его именем. Но богоборец должен, наконец, умереть, чтобы прекратились мучения вардов. «Моя душа сойдет в Подземье… Пускай, лишь бы и он не ушел от расплаты. Он потопил мир в крови, изгнал с севера богоизбранных князей, завладел душами северян… За него гронцы, и даргородцы, и залучане, и хельды. По его вине всех их ждут кандалы подземной тюрьмы…»

Холода вынуждали короля Неэра отвести войска назад к Залуцку и Гронску, на зимовку. Эймер ждал этого дня. Передать письмо в Даргород, а тем более встретиться с богоборцем тайком, было слишком трудной задачей, пока шла осада. Но едва только варды убрали шатры, лорд Орис-Дорм послал к даргородским воротам оруженосца. Преданный юноша ни о чем не расспрашивал. Он был убежден, что исполняет важное и секретное поручение во имя короля Анвардена и Небесного Престола.

Вскоре оруженосец привез Эймеру в Гронск ответ Яромира. Богоборец ждал лорда в Даргороде и обещал ему безопасность.

Эймер чувствовал, как приближается к нему миг мученической смерти. Он знал, что нанесет удар – и дружинники богоборца схватят его. Прежде чем спустятся с небес сияющие вестники и повергнут Обитаемый мир во мрак, нечестивцы успеют покончить с человеком, убившим их главаря.

Потом – цепи Подземья… Вседержитель строг. Предательский удар доверившемуся – не то дело, что позволяет заслужить свет его Престола. Будут говорить: варды одолели богоборца подлым ударом. Не славная победа и справедливый суд, а отравленный кинжал стал орудием верных. В этом будет виноват Эймер из Орис-Дорма, опозоривший свой род.