Юлия Тулянская - Небо и корни мира

Яромир не догадывался о подозрениях мальчика. Он думал, все дело в его угрюмой физиономии, в пересеченной проплешиной бороде – след удара кнутом в Витрице… Яромир несколько раз пытался оправдываться:

– Что ты боишься меня, Джахир? Со мной можно поладить…

Джахир с застывшим лицом ожидал, что бродяга наконец прямо скажет ему, на каких условиях они могут «поладить». Но Омир каждый вечер мирно ложился спать. И юноша-хузари понял, что хозяин купил его не для позорного развлечения. Но и не для работы, потому что у него негде работать: у него нет ни дома, ни коз, ни овец.

– Ты скоро продашь меня, Омир-саби? – спросил Джахир.

Тот недоуменно шевельнул бровью:

– С чего ты это-то взял?

– Я тебе не нужен, – серьезно сказал Джахир. – Ты меня выкупил, потому что пожалел? Значит, теперь ты продашь меня кому-нибудь, чтобы выручить назад свои деньги?

– И не думал, – Омир сдвинул брови. – А вот если бы тебя взяли со мной на галеру…

Чужеземец всегда плохо спал. Во сне он бормотал на чужом языке, стонал, часто просыпался. Это каждый раз вызывало у мальчика какое-то суеверное чувство. Однажды, лежа навзничь на циновке душным, пыльным вечером, Омир-саби зашептал что-то жалобным и убедительным тоном, замотал головой и вдруг с искаженным лицом, с громовым рычанием приподнялся, потряс кулаками. Эта ярость во сне заставила Джахира содрогнуться. Он даже сам тихо вскрикнул. Но Омир так и не проснулся, тяжело дыша, упал опять на циновку.

«Наверное, Омир – демон», – пришло в голову мальчику. Чем больше он задерживался на этой мысли, тем более верной она ему казалась…

Джахир стал догадываться: у родичей его выкупил демон, чтобы отнять последнее, что у него оставалось в жизни, – надежду на милость Вседержителя. Все шло точь-в-точь как в сказках о демонах. Он появился неожиданно, чудом оказался поблизости как раз тогда, когда Джахиру грозила смерть. Откуда-то у него, бродяги, нищего, бывшего раба, оказалось в поясе золото. Потом, у Омира был желтый пес, с которым тот обращался как с человеком и который был странно, необыкновенно похож на хозяина. Мальчик-хузари даже думал: не два ли это демона сразу? Может быть, тот, что в облике пса, слуга того, что в облике человека? Или, может быть, Омир, когда ему надо, вселяется в своего пса? И пес желтый, и у Омира светлые волосы… Конечно, Джахир уже повидал в порту светловолосых людей. Но, может быть, и у демонов тоже?

В тот же день Джахир подсунул Омиру-саби свои четки для чтения молитв. Однако Омир спокойно подержал их и вернул. Видно, его могуществу могла повредить только подлинная, сильная реликвия, а не жалкие камешки, купленные у бродячего монаха. Может быть, настоящий вид демону пришлось бы принять, окажись он в храме? Но хитрый демон недаром обратился в чужеземца: теперь его даже не пустят в храм, где молятся правоверные.

Когда Джахир догадался обо всем, к нему вернулось мужество. Представ перед ним в обличье спасителя, Омир хотел завладеть его душой. Но этой необъяснимой добротой он себя и выдал: с чего чужак будет так ласков к своему рабу, если не предназначает его себе для позорной утехи?..

Значит, Джахир не все еще потерял в жизни: его ждет последнее испытание, борьба с демоном за собственную душу. Может быть, юный изгнанник сумеет и одолеть его? Вот было бы достойное дело! Кровью демона он очистил бы себя от прежней вины. Ведь в сказках говорится: на каждого из них есть способ, каким его можно убить.

Но Джахир сомневался, что обычный нож поможет ему в борьбе. Омир-саби даже не бережется. Что демону нож! «Надо узнать у него самого, чего он боится… – думал Джахир. – Или добыть где-то чудесной силы реликвию? Вот бы кинжал одного из пророков! Говорят, он хранится где-то в оазисах у святых…»

Теперь Джахир больше не дерзил своему господину. Чтобы одолеть демона, надо было усыпить его бдительность, прикинуться, что доверился ему. А там, быть может, представится случай выведать его слабость. С некоторых пор Джахир больше никогда не пропускал вежливую прибавку «саби», которую обязан добавлять младший. Мальчик не садился раньше, чем сядет Омир, первым не заговаривал с ним – или сначала просил: «Разреши мне сказать», – успевал подать ему оброненную вещь.

Яромир был удивлен и как-то по-особому тронут этой переменой, которая произошла в считанные дни. «Само собой, – решил Яромир, – бедняга столько хлебнул, что и умом тронуться было бы не штука. А теперь видит, что я его не обижу…»

Джахир не забывал, как Омир однажды страшно зарычал во сне и на мгновение принял свой подлинный облик. С тех пор в воображении у мальчика все яснее вырисовывалось грозное лицо, косматое, точно морда Шалого, яростное, как гроза в пустыне. «Мэшиг», безумец…

Хузари вспомнил, что так же зовут его собаку. («Шалый – по-вашему, выходит, Мэшиг», – объяснил Омир). У мальчика стыло сердце при мысли, к чему в конце концов может привести его поединок с демоном. А что, если не удастся найти на него верное средство? Тогда он, раненный или только разозленный, примет свой настоящий вид…

Прошло уже две недели. Наведываясь в порт, Яромир узнавал, как там его галера. Он по опыту знал, что стоянка может выпасть долгая.

Джахир с тревогой и нетерпением ожидал, что ему удастся подсмотреть еще какие-нибудь страшные черты своего господина. Мальчик внимательно наблюдал, что он ест, как возится с Шалым.

Яромиру нездоровилось. Он знал, что у него возвратная лихорадка. Он ждал приступа. «Может, еще не сегодня… – думал Яромир. – Ничего: отлежусь в своем углу…» Среди ночи ему стало душно. Эти жаркие ночи в Хиваре измучили северянина. Он вышел во двор к Шалому. Косматому псу тоже было жарко, он лежал неподвижно, весь вытянувшись. Яромир остановился, опираясь о дерево. У него подгибались ноги, все сильней начинал бить озноб. Яромир лег на землю под деревом…

– …Омир-саби! Зачем ты лежишь на солнце! Что с тобой, господин? Вставай!

Джахир проснулся и удивился, не увидев в комнатушке хозяина. Догадался: «Наверное, он ушел к своему псу». Он вышел во двор и увидел Омира-саби. Тот лежал под чахлым гранатовым деревом, почти не дававшем тени, раскинув руки под палящим солнцем, хрипло дыша. Джахир стал трясти его за плечи.

Тот открыл глаза, но ничего не говорил. Джахир снял с пояса флягу, поливая ему лицо и грудь, поднес ее к приоткрытым губам.

– Пей, Омир… Вставай! – когда вода во фляге кончилась, он с силой приподнял Яромира за плечи и прислонил к себе, чтобы удержать. – Пойдем! Нельзя лежать на солнце.

Яромир уронил свою тяжелую голову ему на грудь, невнятно повторяя:

– Что, брат, искал меня?.. Сейчас пойдем… Еще бы воды…

Джахир не понимал, на каком языке он говорит. Он изо всех сил стал поднимать Омира на ноги, и тот все-таки встал, держась за него. «Как же мне его довести?» – Джахир, перекинувший его руку себе через плечо, зашатался. В городе мальчик-хузари чувствовал себя таким же чужаком, как Омир, и не решился бы попросить ни у кого помощи. Вдобавок Яромир боялся, как бы хозяин гостиницы, узнав, что он болен, не велел ему убираться. Мало ли что за болезнь принес с собой чужеземец со своей галеры!..