Дмитрий Суслин - Крутой пришелец

Так что я плюхнулся в шезлонг и развалился в нем прямо против Цезаря, который слегка приоткрыв маленький рот смотрел на меня и Стеллу, которая тут же заняла место у меня за спиной.

С высоких зубчатых стен при полном молчании на меня взирали тысячи ерихонцев. И я слышал, как бьются от волнения их сердца. Они по прежнему верили в меня!

За спиной Цезаря застыли его непобедимые легионы. Они тоже затаили дыхание и с обожанием смотрели на своего кумира. Цезарь, к чести его будет сказано, быстро овладел собой и вновь принял надменный и неприступный вид. Я понял, что первым разговаривать он не начнет. Весь его вид говорил о том, что он и так оказал мне великую милость, что призвал на переговоры. Значит придется начинать мне. Что ж, гордость это не мой порок. Никогда им не страдал. Могу и начать. Я попытался вспомнить все фильмы, в которых были римляне. Спартак, Клеопатра, что там еще? Ах, да, Калигула!

– Великому Гаю Хулио Цезарю от Третьего Брата привет, – завел я речь. – Что привело сюда повелителя мира?

– Да ты и есть Третий Брат, – надменно заметил Цезарь. – Я узнаю тебя.

– Откуда это?

– Пока не скажу. Потом тебе будет сюрприз. Значит, ты Третий Брат.

– Да это я! Я это Третий Брат, – скромно но с достоинством потупился я, затем окинул взором римское воинство и не смог удержаться от похвалы. – Быстро же вы сработали.

– Стремительность в походе, половина победы, – не без самодовольства ответил великий полководец. В этот раз он посмотрел на меня куда более внимательнее. – И тебя есть с чем поздравить, как твое родовое имя, кстати?

– Его зовут герцог Адал Атрейосс! – тут же ответила Стелла. – Он также президент пятой квинтсекции триста двадцать седьмого сектора.

– Странное имя, – удивился Цезарь, – совсем не иудейское. Ты что, действительно явился с неба?

– Не стану скрывать, да, я явился сюда совсем из другого мира. Пришелец, так сказать. Там, за горами, где мне покорились племена амазонок и кентавров меня также называют Крутым Пришельцем.

– Тогда прими мои поздравления, Третий Брат, герцог Адал Атрейос, президент пятой квинтсекции триста двадцать седьмого сектора, да еще и Крутой Пришелец.

– Какие еще поздравления?

– Как это какие? Ты за один день с крохотной группой единомышленников захватил целый город, не потеряв при этом ни одного солдата. Признаюсь, за всю свою карьеру я ни разу не проделывал ничего подобного, и мой отец, тоже Гай Хулио Цезарь, кстати тоже. Каждый раз горы трупов, море крови, – Цезарь горько вздохнул. – Вот и сегодня вечером, прежде чем начать штурм, мне придется казнить на глазах у всех каждого десятого солдата из числа тех пятисот, что составляли ерихонский гарнизон. Им перережут глотки и напоят кровью бога войны. Я решил возродить древние культовые обряды.

Стелла одобрительно кивнула, а я был совсем другого мнения:

– Как можно? Это ведь жестоко!

– Жестоко! – согласился Цезарь. – Жестокость неотъемлемая составляющая любой войны. Но зато теперь остальные десять раз подумают, прежде чем бежать от тебя, герцог Адал Атрейосс, президент пятой квинтсекции триста двадцать седьмого сектора, Крутой Пришелец и Третий Брат. А после их казни, я прикажу начать штурм города. Когда же мы захватим его, все до одного жителя, разумеется те кто останется жив, а таких, я уверен будет немного, будут проданы в рабство, а сам город исчезнет с лица земли.

– Вы не станете штурмовать Ерихон, – не очень-то уверено ответил я.

– Вот как? – удивился Цезарь. – Интересно, это еще почему?

– А потому что у меня в плену находится сотня знатных римлян, среди которых есть даже прежний наместник Земли Обетованной Гнус Помпений! – я решил действовать сурово.

– Заложники? – усмехнулся великий полководец. – Гнус Помпений?

– Да, заложники! И Гнус Помпений тоже среди них.

– Можно через тебя кое-что передать для них? Особливо моему тестю Гнусу Помпению? – поинтересовался Цезарь. – Небольшую просьбу. Я бы даже сказал, просьбицу.

– Передавайте, – согласился я.

– Всем римлянам, что попали в плен, я приказываю вскрыть себе вены и уйти из жизни достойно, как и полагается повелителям мира. Иначе, те, кто останутся в живых, будут распяты на крестах, как подлые предатели и изменники. А Гнус Помпений должен всем подать пример.

Таким образом мне стало ясно, что Цезарь недвусмысленно мне намекнул, что плевать хотел на всех заложников, которые у меня есть и даже на своего тестя. И глядя в его холодные равнодушные глаза, я сразу поверил, что он не блефует. Ему действительно было плевать на них.

– Да, мой юный, нодостойный противник, – согласился Цезарь. – Таковы методы Цезаря. Не смотри на меня осуждающе. Если бы я действовал иначе, то никогда бы не достиг тех высот, на которых сейчас обитаю.

– Тогда можно сказать, что переговоры зашли в тупик? – вяло спросил я.

– А никаких переговоров и не было, – живо ответил Цезарь.

Вот тебе раз!

– Тогда зачем же вы меня позвали?

– Просто хотел полюбоваться на тебя и проверить твою храбрость, – засмеялся Цезарь. – А также узнать, действительно ли ты умеешь творить чудеса. Теперь я убедился, что ты обыкновенный шарлатан. Иначе бы ты уже давно расправился со мной. Приказал мне умереть, заболеть, отправиться назад. Да все, что угодно! Но ты ничего не сделал. Ничего! Из этого я делаю вывод, что все твои слова были простым бахвальством. Признаю, что ты остроумен и находчив. Но это для тех дураков солдат, которых ты изгнал из Ерихона. Меня тебе обмануть не удастся.

– Что ж, – я окончательно разозлился, – тогда давайте разойдемся, как в море корабли и встретимся уже в честном бою.

– Четного боя тоже не будет! – громко и насмешливо сказал Цезарь. – Хоть ты и шарлатан, но все же слишком опасен для меня.

– Это почему же?

– В тебя слишком верят израильтяне. А вера очень сильное оружие, способное повергнуть даже Цезаря. Но я это исправлю. Я лишу их веры в тебя, молодой человек!

– Каким образом? – спросил я.

– Самым простым, – ответил Гай Хулио.

Он щелкнул пальцем, и в ту же секунду, легионер, ногой отпихнул прочь трубу, выхватил из ножен короткий римский меч и бросился на меня. Он действовал очень быстро. Признаюсь, что я даже растерялся и ничего не сделал, чтобы как-то защитить себя.

Но не Стелла. Она в мгновение ока оказалась передо мной и перехватила руку убийцы, и еще через мгновение его же собственный меч распорол живот нападавшему, и кровь потоком хлынула к ногам Цезаря, туда же свалился и труп. В следующую секунду окровавленный меч убитого легионера уже был приставлен к груди императора. Тот был удивлен, сильно удивлен, но присутствия духа не потерял. Лишь усмешка искривила его тонкие губы.