Далия Трускиновская - Шайтан-звезда

Со вздохом Хайсагур вернулся к бумагам.

Вдруг он насторожился.

По ступеням башни кто-то поднимался, и это были шаги человека, утомленного протяженностью лестницы и тяжестью ноши.

– Кому это я понадобился? – громко спросил оборотень на языке горных гулей.

Он решил было, что те, проведав каким-то образом про смерть звездозаконника, решили разграбить его жилище в башне. Все-таки тут были еще совсем неплохие ковры, всякая утварь и столики. На часы гули вряд ли покусились бы – это сооружение в их глазах не имело смысла, ибо днем, когда нужно измерять время, есть для этого солнце, а ночью время измерять незачем.

Тот, кто поднимался по лестнице, остановился на мгновение, услышав хриплый голос, но продолжил свое восхождение.

Дверь открылась.

Хайсагур увидел на пороге женщину.

Эта высокая женщина стояла, опершись рукой о косяк, и тяжело дышала. Другой рукой она придерживала ишачьи полосатые хурджины, висящие у нее через плечо. И тот, что спереди, был набит до отказа, а того, что сзади, Хайсагур, естественно, не видел.

Лицо женщины было открыто. И на левой щеке Хайсагур явственно разглядел знаки, похожие на протянутые под кожей синие нитки. Они были оставлены рукой Сабита ибн Хатема.

– Как ты забралась сюда, о Джейран? – удивленно спросил оборотень, впопыхах запахивая на себе старый халат. – Ты не побоялась гулей?

– Ты ведь тоже гуль, – отвечала она.

– Да, наполовину, – согласился Хайсагур. – И ты прошла через подземелье, битком набитое костяками?

– Прошла, о Хайсагур.

Оборотень задумался, опустив лобастую расщепленную голову, так что Джейран могла вволю насладиться зрелищем двух бледных наростов, похожих на небольшие рога.

– Это ради гороскопа? – вдруг понял он. – Знаешь, о Джейран, я охотнее возьмусь искать жемчужину в большой навозной куче, чем нужную бумагу в этих вот залежах.

– Однако ты же разбираешь их, о Хайсагур, – напомнила девушка.

– Это все, что осталось от старика, – проворчал Хайсагур. – Разумеется, где-то здесь лежит и твой гороскоп. Но я сперва хочу понять, куда он подевал поправки к звездным таблицам! У него было несколько листов очень ценных поправок, над которыми мы работали вместе, и, клянусь Аллахом, за два дня этой возни я до них не добрался!

– Я бы хотела, чтобы Аллах в раю дал ему вместо чернооких гурий высокую башню и молодые глаза, и пусть он сам рассматривает звезды и радуется им… – Джейран покачала головой. – Давай я помогу тебе, о Хайсагур.

– Что ты понимаешь в зиджах, о женщина? – усмехнулся гуль-оборотень. – Не вздумай прикасаться к бумагам, они лежат так, что только я знаю их порядок! Поверь мне, некий порядок в том, что я разобрал, уже есть!

– Я ничего не понимаю в зиджах, и в стоянках луны, и для меня всегда мучительно приспосабливаться к летним и зимним часам, и я понятия не имею, где Черные страны, где Красные страны, где Зеленые страны и где Белые страны, – согласилась Джейран. – Но я могла бы расстелить скатерть, и приготовить пищу, и налить тебе воды для омовения лица и рук. У меня с собой курица с начинкой, и финики из Басры, и белый пшеничный хлеб, и кувшин с водой, подслащенной соком сахарного тростника.

– И ты все это тащила по нашей ужасной лестнице?! – воскликнул Хайсагур.

– Я только боюсь, что неплотно закрыла кувшин, так что вода, скорее всего, пролилась. Но у меня с собой нет ничего такого, что могла бы повредить сладкая вода, клянусь Аллахом! – Джейран негромко рассмеялась.

Рассмеялся и оборотень.

– Вон там, в углу, на столике стоит посудина, которая наполнена маслом, а в ней плавает деревянная рыбка, – сказал он. – Эта рыбка содержит в себе железную иглу и постоянно указывает носом в сторону Черных стран, а хвостом – в сторону Красных стран. Если и ты станешь носом к Черным странам, то по правую руку у тебя будут Зеленые страны, откуда везут шелк и фарфор, а по левую руку – Белые, откуда прибыли к нам франки. Вот и вся наука, о красавица. Остальное, поверь мне, если и сложнее, то ненамного.

– Не думаешь ли ты, что я собираюсь сделаться звездозаконником? Да спасет и сохранит меня Аллах от подобного бедствия! – Джейран возвела глаза к потолку, так что весь вид ее являл искренность молитвы.

– Выходит, мне нужно откладывать в сторону более важные бумаги и искать твой гороскоп… – оборотень громко вздохнул. – А что изменится в твоей жизни, если ты получишь его на несколько дней позже? Эдесса, где ты можешь встретить своего отца, с места не сдвинется. И, насколько мне известно, с франками у правоверных теперь перемирие. Не знаю только, надолго ли это. А что касается твоего замужества с сыном могучего царя…

Хайсагур прервал речь и с недоумением уставился на Джейран. Воистину, меньше всего она была сейчас похожа на невесту царского сына. Изар, мешавший восхождению по лестнице, она отвязала и перекинула через плечо поверх хурджинов. И это был простой изар, не из мосульского шелка и без золотых каемок. Голубое платье Джейран было добротным и теплым, пояс, перехвативший его, – без золотых накладок, а туфли – с самой скромной вышивкой.

– Насколько я помню, до своего двадцатилетия ты должна была выйти замуж… – озадаченно пробормотал оборотень.

– Я вышла замуж, о Хайсагур, и освободила Ади аль-Асвада от его клятвы, и все мы сдержали слово, – объяснила Джейран. – А потом, когда брачный договор был составлен и подписан, я вышла из своих комнат, и пошла на конюшню, и оседлала аль-Яхмума, а вещи я собрала заранее и уложила в эти вот хурджины. Покинув его тело, джинн Маймун ибн Дамдам оставил в сердце этого коня привязанность ко мне, так что у меня не было с ним хлопот, и он…

– Зачем ты сделала это, о Джейран? – воскликнул Хайсагур. – Разве ты не хотела стать женой аль-Асвада?

– Хотела, о Хайсагур. Но он не хотел быть моим мужем. Ему нужно было сдержать клятву, и не более того. А я не желала сделаться навсегда несчастной лишь потому, что этот безумец вообразил себя рабом верности! Я хочу принадлежать мужчине, который меня полюбит и для которого я буду красива! А аль-Асвад никогда не перестанет замечать эти знаки на моей щеке!

Пылкость, с которой Джейран произнесла все это, удивила гуля, но не менее удивил его и звонкий голос девушки. Казалось, от этих звуков по башне пролетает ветер, и даже странно, что не взлетают ввысь бумаги Сабита ибн Хатема.

– Погоди, погоди, о женщина! – Хайсагур, видя, что работа не будет иметь продолжения, встал и размял ноги. – Клянусь Аллахом, я ничего не понял! Ты ведь хотела выйти замуж за аль-Асвада, и он хотел взять тебя в жены, и твой гороскоп явственно пророчил это, так при чем же тут твои знаки? Если бы не они – ты бы не привела в Хиру своих людей и аль-Асвад погиб бы мучительной смертью. Он должен благодарить Аллаха за то, что пьяный Сабит вспомнил проделки магов и выжег у тебя на щеке эти два слова – «Шайтан-звезда»!