Далия Трускиновская - Диармайд. Зимняя сказка

Поэтому они и получили такие имена.

Соне следовало придать спокойствия и аристократизма, силы характера у нее и своей хватало. Хотя имя «Сана» было из новых, еще не набравшее нужных имени качеств, Дара решила, что Соня – как раз тот человек, чтобы делать имя самостоятельно, а не ждать от него благ. Что касается Натальи – ей-то как раз требовалось сильное имя, способное повлиять на характер. Дара даже хотела придать ее характеру некоторую стервозность, для чего к согласной «р» искала в пару согласную «з». Будь во внешности у Натальи хоть что-то восточное – стала бы она Зарой. Будь в ее внешности хоть что-то западное – Дара бы назвала ее Розмари и успокоилась, в конце концов, крестница не собиралась делать карьеру, и переводить на нее настоящее древнее имя было незачем. Но простое и щекастое лицо не соответствовало ни мусульманскому Востоку и ни англоязычному Западу.

Крестная рассчитала правильно. Прежде всего, новоявленная Изора резко похудела. Не став грациозной ланью, она сбросила пятнадцать кило и на том остановилась. Затем ушли щеки, которые, если она собирала волосы в хвост, были видны со спины. И понемногу прорезался характер.

Бабка-соседка получила такой новогодний подарок – Изора зашла к ней в квартиру, оглянулась и сказала:

– Так, хорошо, тут у нас будет посадочная площадка, а в ванной поселим инопланетян. И вешалку снимите, в стене сделаем люк в параллельную вселенную. Не снимете – привидения напущу, восемь штук. Будут ночью хихикать и хватать за пятки.

Возникший после этого визита донос в милицию послужил весомым основанием, чтобы упрятать наконец старую склочницу в сумасшедший дом. Продержали ее там, правда, недолго – бабка вела себя тише воды, ниже травы. Вернувшись, жила кротко, аки голубица, и, встретив на лестнице Изору, здоровалась первой.

Следующий подвиг Изоры изумил всех, кто ее знал, – она подала на алименты. Брак, правда, был гражданский, но ее мама в свое время заставила незаконного зятя признать дитя. Вот Изора и взялась за него всерьез – не потому, что нуждалась в деньгах, а просто новое имя так на нее подействовало, что стало недоставать самоуважения.

Затем имя разбудило в ней деловые способности. Описывать детали – долгое занятие, промежуточный же финиш был таков: Изора добыла денег и открывала собственный салон. Более того – брала туда на работу Сану, которой лишний грамм спокойствия, идущий от имени, мешал вовремя подсуетиться, и почему-то именно в деловой сфере. В личной же она была более чем активна – возможно, потому, что Дара, нарекая имя, произнесла его вот так: Сан-на. И это протяжное «н» стало в крестнице не то что звонким колокольчиком, а целым вечевым колоколом, стоило мужской руке к нему прикоснуться – гудел торжественно и властно, перекрывая все прочие звуки, и глас благоразумия в том числе.

Так вот – Изора уложила крестную спать, напустив на нее при этом сонные слова, как на малое дитя. Прежде Дара бы сразу почуяла это вмешательство в свою личную жизнь и возмутилась, сейчас же она уснула каменным сном – что еще раз подтверждало: да, действитиельно, попала под гейс и потеряла все, чем владела. Теперь ей оставалось лишь переводить на английский брачные объявления…

Сана ждала в полной боевой готовности. Для серьезных случаев и у нее, и у Изоры были балахоны с дыркой посередке, шерстяные шнуры, которыми их подпоясывать, напольный ковер с подходящим узором и много всякого добра.

– Давай, переодевайся, – велела она подруге. – А то час упустим.

Те, кто считает ведьмовским часом шестьдесят минут после полуночи, ошибаются. Во-первых, не всякая полночь годится. Во-вторых, нужно соблюдать дни: есть мужские, есть женские, а есть воскресенье, в которое всякая магическая деятельность противопоказана. В-третьих, для светлого дела требуется время от первых петухов до полуночи, для темного – от полуночи до третьих петухов.

Глядеть в хрустальный шар ради спасения крестной Сана могла как раз до полуночи и в женский день, Изору же предупредили – в одиночку не пробовать, засосет, так что ей при необходимости все равно следовало подстраиваться к Сане.

Хотя работа с шаром особого церемониала не требовала, этим можно было заниматься и в домашнем халате, обе специалистки быстренько переоделись.

Уж больно серьезную вещь они затеяли – вторгнуться в жизнь своей крестной…

Сана не имела, как полагалось бы, особой комнаты для магических упражнений. Но столик, и скатерть, и сосуды, и подсвечники, и трехгранные, натертые ароматическими маслами, свечи – все это стояло наготове, равным образом и курильница, чтобы очистить любое помещение, хоть кухню, хоть ванную. Пока Изоре переодевалась, Сана установила на подставке небольшой хрустальный шар, зажгла свечи и потушила электричество.

Несколько минут обе стояли справа и слева от стола, глядя в пол и готовясь к работе. Потом Сана проделала простенький ритуал настраивания шара – на свою энергетику, а себя – на объем и глубину шара. Выглядело это как оглаживание обеими руками, но не прикасаясь к хрусталю, а сохраняя расстойние примерно в половину дюйма.

– Вот и мы, миленький, – сказала Сана. – Дай нам увидеть, что стряслось с крестной. А мы зажжем для тебя хорошие, сладкие курения…

Изора тем временем подготовила глиняную курильницу, зажгла свечу и налила в углубление над ней сперва – воды, сверху – масла, собственноручно для таких дел составленного. Курильницу она поставила за шаром. Вода пошла мелкими пузырьками, и, пока Сана уговаривала шар, начал распространяться сладковатый запах, в котором особенно отчетливо выделялась нота кардамона.

Потом Сана села, положив руки на стол ладонями вниз и наклонившись к шару так, что едва не касалась его носом. Изора встала сзади, сжав узкие Санины плечи. Теперь они тоже вдыхали аромат, испытывали легкое головокружение, отсутствие тяжести собственного тела, и были готовы.

Сперва шар не давал ничего, кроме обычной игры граней, потом в серединке затуманилось, заклубилось, образовалась темная сердцевина, пятно поползло, в нем возникла прореха. И это была именно та прореха, через которую можно было подсмотреть важные вещи.

Сана с Изорой увидели, к своему изумлению, постель, на которой двое занимались любовью.

– Ой… – прошептала Сана, Изора же и того не смогла.

Они настолько ошалели от неожиданной картинки, что даже не сразу поняли – картинка звучит. Стоны женщины и последний торжествующий вскрик мужчины были довольно громкими, после чего наступила тишина, и лишь было видно, как двое, еще не размыкая объятия, целуют друг друга уже не страстными, а умиротворяющими поцелуями.

Наконец, объятие все же распалось. Двое нуждались в отдыхе – и они легли рядышком, держась за руки. Теперь можно было понять, что крошечная женщина в глубине хрустального шара – именно крестная, но несколько помолодевшая. То ли любовь на нее так подействовала, то ли картинка была давняя – в тот миг ни Изора, ни Сана об этом не задумались.