Далия Трускиновская - Кладоискатели

Выслушав историю с дедовыми новообретенными сторожами, Варвара Железный Лоб (и точно, что железный, поскольку являлась в низко надвинутом шлеме-мисюрке с острым навершием и кольчужной бармицей до плеч) высказалась неожиданно и сурово:

– Дед прав! Покайтесь!

– Да в чем каяться-то? – удивились Алмазка с Кубышечкой.

– А в чем велит – в том и каяться!

– Да какие же они бусурмане, Алмазка с Бахтеяркой и конь Елисей? Свои они, триста лет в лесу пролежали!

– Вот в том пусть и каются.

Махнув рукой на свихнувшуюся Варвару, отправились дальше.

Маленький медный клад, надо полагать – крестьянский, выскочил на дорогу рябой курочкой. Алмазка кинулся догонять – и курочка рассыпалась, раскатилась полушками и денежками, редко где круглился бок огромного екатерининского пятака. Собираться обратно не пожелала – и Кубышечка с Алмазкой ползали по пыли, складывая в кучу всю эту мелочь, которой в итоге оказалось восемьдесят два рубля. Тогда только курочка соизволила явится в пернатом образе. О ближних кладах она ничего не знала, а сама спросила – скоро ли отменят ассигнации.

Кладоискатели решили уже, что про знатный клад со стражей лишь байки ходят, но жестоко ошиблись.

Он действительно лежал на опушке, являлся снежной белизны человеком в длинной рубахе. Как полагалось кладу, возник внезапно, потребовал, чтобы рукой прикоснулись, и встал, как вкопанный – обморока, надо думать, ожидал или безумных воплей пополам со смехом.

– Тебя-то нам, дядя, и надобно! – обрадовался Алмазка.

Клад сунулся поближе. Прямо весь подставился.

– Да погоди ты! – памятуя о рассыпавшейся курочке, вмешалась Кубышечка. И удержала Алмазкину руку. Рассыплется – и неизвестно, пожелает ли снова собираться…

Видя такую нерешительность, клад обиделся.

– Так я вам не надобен? Сто лет пролежал – еще сто лет пролежу!

С тем и растаял.

– Стой, дядя, стой! Свои мы! Свои! – с такими криками Алмазка и Кубышечка метались по опушке, заглядывая под каждый куст. Но клад крепко держал данное слово. И не отзывался, хоть тресни!

Эта неудача совсем подкосила кладоискателей. Не столь велик был лес, чтобы там клады десятками лежали. Можно было перейти в соседний, изрезанный просеками. Но соседний был чересчур обжит людьми. Главный его клад уже добыли, а второстепенный Кубышечке с Алмазкой не был нужен – они ведь искали сильного заступника, а не горшок меди.

– Выходит, придется нам первому встречнему отдаваться, – сказала Кубышечка и, предвидя возражения, сразу объявила: – Хоть запойному пьянице, а под дедом не буду!

– Ты его тут еще сыщи, первого встречнего, – буркнул Алмазка.

Забрели они в сущую глухомань, куда ни один человек среди лета добровольно не полезет. Вот осенью тут еще можно на охотников напороться, но осень-то далеко, а зловредный дед – близко…

– А знаешь ли, Алмазушка? Коли чего-то очень захотеть – так сбудется непременно! Вот я сейчас так сильно отдаться хочу…

Кубышечка сжала кулаки и отчаянно зажмурилась. Алмазка посмотрел на нее с немалым испугом – он и не подозревал, что желание отдаться проявляется таким образом.

– Тихо!.. – вдруг вскрикнула Кубышечка. И тут же прошептала:

– Алмазушка, люди…

– Где?..

Но теперь слышал и он. Не так чтобы совсем далеко, но и не близко пробирался кто-то по лесной тропе.

– Трое идут, – сказал Алмазка. – Ступают тяжко, тащат что-то… Мешки, что ли?..

– Может, клад хоронить идут?

Они переглянулись.

Это было бы просто изумительно!

Подстеречь волнующий миг хоронения клада, своими ушами услышать, какие теперь бывают заклятия! А потом, пожелав хозяевам скатертью дороги, вызвать новорожденный клад (коли втроем в мешках несут – значит, немалый!) и попросить о помощи!

Когда Алмазка и Кубышечка, выйдя потайными тропками наперерез троим парням, увидели их заплечные мешки, то даже за руки схватились. Мешки были знатные – так устроены, что выше головы торчали.

– Но куда же это их несет? – тихонько удивилась Кубышечка. – Вот дерево приметное! Тут бы и клали…

Очевидно, парни вышли в дорогу рано и уже притомились. Найдя подходящую полянку с поваленным деревом, они устроили привал. Костра разводить не стали, а вынули какую-то сухомятину и фляжку. За едой они совещались, но так, что трудно было их понять. Только и удалось уразуметь, что ищут какое-то совсем особое место. Наконец из бокового на мешке кармана достали и развернули широкий пестроватый лист.

Тут только до Алмазки с Кубышечкой дошло, что эти трое тоже, как и они сами, домогаются сокровищ.

– Гляди, гляди! Кладовая запись у них! – зашептал Алмазка. – По записи ищут!

– Наконец-то! – отвечала Кубышечка. – Теперь главное – от них не отстать… А как к кладу выйдут – мы их пугнем…

– Ага – выйдешь и ласки попросишь…

Они смотрели из кустов на парней, которые сдвинули лбы над ровным глянцевитым куском бумаги и водили по ней пальцами, сверяясь при этом с пометками в записной книжице. Парни совещались такими словами, каких ни Кубышечка, ни Алмазка сроду не слыхивали. Но ясно было главное: эти ищут великое сокровище! Вот ведь и деньги перечисляют, какие за отдельные вещицы можно получить! А деньги – преогромные! Рубли – не только сотнями, а и тысячами поминают! По старым, запавшим в память Кубышечке и Алмазке, ценам пуд говядины стоил двадцать восемь копеек, живую овцу можно было сторговать за тридцать копеек. Три рубля месячной платы считались достаточными для сытой жизни хозяина с женой и детками. Что ж там у парней за клад такой?

– Да здесь же, здесь! – воскликнул самый маленький, черненький, шустрый. – На кой им черт в чащу лезть? Они невдалеке от дороги должны были быть! Они бы и не пролезли в чащу-то!

– Ну так пройди сам, может, тебе покажет! – маленькому всучили в руки железную палку с загогулиной на конце и железной тарелкой на другом. – Пройди, пройди по периметру!

– Перенастроить нужно! – почему-то возмутился он.

– Хочешь, чтобы опять на каждую гильзу пищало?

– Вот тут и нужно, чтобы на каждую пищало! Найдем хоть гильзу – значит, поблизости все остальное!

Маленький кладоискатель так звенел – хотелось заткнуть уши.

– Алмазушка, а что это такое – гильза? – спросила Кубышечка.

– Ты мне скажи, что такое периметр, а тогда я тебе про гильзу объясню.

– Периметр – это у них полянка, тут всякий догадается!..

– Тс-с-с…

Парни принялись возиться с железками. Надели маленькому на уши черные нашлепки, соединенные дужкой, и он тут же одну сдвинул. Дали ему впридачу к штуковине с тарелкой железный щуп на длинной палке. И он пошел краем полянки – неторопливо, прислушиваясь к тому, что ему докладывала на ухо черная нашлепка.

Кубышечка напрягла слух – в нашлепке по-разному трещало, и только.